Александр Андреев - Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России

Литературовед и историк начала XX века А.Анциферов писал:

«Само существование столицы на покоренной земле говорит о торжестве её народа в борьбе за свое историческое бытие, и о предназначенности её увенчать великую империю и стать Северной Пальмирой.

Столица на отвоеванной земле указывает и на возможность бурного разрыва с прошлым, свидетельствует о революционности своего происхождения, об обновлении старого быта, ибо неизбежен здесь обильный приток свежего, порой животворящего, а порой и мертвящего ветра из краев далеких. Туманы и болота, из которых возник город, свидетельствуют о той египетской работе, которую нужно было произвести, чтобы создать здесь, на зыбкой почве, этот «Парадиз». Здесь все повествует о великой борьбе с природой. Здесь все «наперекор стихиям». И город создается как антитеза окружающей природе, как вызов ей».

Прекрасно писали о северной столице французы, побывавшие в Петербурге XIX века – А. де Кюстин, Т.Готье, А.Дюма-отец.

В 1839 году А. де Костин писал:

«Очарование Петербурга – в магии туманных северных ночей, в светлом сиянии, полном величавой поэзии.

Со стороны заката все было погружено во тьму. Город черный, словно вырезанным из бумаги силуэтом вырисовывался на белом фоне западного неба. Мерцающий свет зашедшего солнца ещё долго горит на западе и освещает восточную часть города, изящные фасады которой выделяются на темном с этой стороны небе. Таким образом: на западе – город во мраке и светлое небо, на востоке – темное небо и горящие в отраженном свете здания. Этот контраст создает незабываемую картину. Медленное, едва заметное угасание света, словно борящегося с надвигающейся неумолимой темнотой, сообщает какое-то таинственное движение природе. Кажется, что едва выступающий над водами Невы город колеблется между небом и землей и готов вот-вот исчезнуть в пустоте.

Стоя посредине моста, переброшенного через Неву я долго любовался этой красотой, стараясь запечатлеть в памяти все детали двух столь различных ликов белой петербургской ночи».

В 1867 году Т.Готье вспоминал о своем путешествии в Россию и в Петербург:

«Мы вошли в залив, куда впадает Нева. Гладь воды, казалось, простиралась выше земли, выглядевшей узкой черточкой, проведенной кистью на монотонной акварели. Яркий, но холодный свет струился с ясного неба: то была северная, полярная лазурь молочных, опаловых, стальных оттенков, о которой мы под нашим небом не имеем ни малейшего представления. Чистое, белое звездное сияние исходило бы будто не от солнца. Под этим молочным сводом огромная пелена залива окрашивалась в непередаваемые цвета, среди которых обычные тона воды вовсе отсутствовали. Как в створках раковин возникали то перламутрово-белые оттенки, то неописуемой тонкости жемчужно-серые. Дальше – матовая или струйчатая голубизна как на дамасских клинках или ещё радужные отсветы, похожие на поблескивание пленки на плавящемся олове. За зоной зеркальной глади следовала муаровая лента, и все такое легкое, расплывчатое, такое смутно-прозрачное, сияющее, что палитра и словарь оказываются бессильными перед эдакой красотой. Самый свежий тон кисти художника окажется грязным пятном на этой идеальной, божественной прозрачности.

В дали, между молочной водой и перламутровым небом опоясанный венком зубчатой стены в башенках, медленно вставал прекрасный силуэт Санкт-Петербурга, аметистовые тона которого границей разделяли воздух и воду. Золото куполов и шпилей сияло на самой богатой, самой изумительной диадеме, которую когда-либо мог нести город на своем челе. Что может сравниться в великолепии с этим золотым городом на серебряном горизонте, над которым вечер белеет рассветом?»

Автор «Трех мушкетеров» А.Дюма восхищался Санкт-Петербургом:

«Я не знаю, есть ли в мире какой-нибудь вид, который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой. Передо мной справа, соединенная двумя легкими мостами выступала крепость, первая колыбель Петербурга. Среди её строений вырисовывались золотой шпиль Петропавловского собора и зеленая крыша Монетного двора. Против крепости находился Мраморный дворец, далее шел Эрмитаж, великолепное здание, Зимний дворец, Адмиралтейство со своими двумя павильонами и гранитными лестницами. Здесь берут начало три главных улицы Петербурга: Невский проспект, Гороховая улица и Вознесенский проспект. За Адмиралтейством шла Английская набережная с её великолепными зданиями.

Прямо передо мной находился Васильевский остров, биржа, её лестница спускается к самой Неве. Тут же неподалеку находятся видные ученые учреждения, Университет, Академия художеств, Горный Институт. С другой стороны Васильевский остров омывается рекой Малой Невой, отделяющей его от Вольного острова. Здесь в прекрасных садах, за позолоченными решетками расцветают в течение трех месяцев, пока длится петербургское лето, всевозможные редчайшие цветы, и здесь же расположены шикарные дачи богатейших жителей столицы.

Если стать спиной к крепости вид панорамы меняется, все ещё оставаясь грандиозным: на одном берегу находится Троицкий собор, а на другом – Летний сад. Далее по другой стороне Большой Невы находятся Военный госпиталь, Медицинская академия, деревня Охта со своими окрестностями. На этой стороне реки расположен Таврический дворец, с его изумрудной крышей, кавалергардские казармы и старый Смольный монастырь.

Не могу сказать, сколько времени я оставался на мосту, восхищаясь этой дивной панорамой».

В 1926 году философ-эмигрант Г.Федотов писал в «Трех столицах»:

«С Невы тянет влажный морской ветер – почти всегда западный ветер. Не одни наводнения несет он петровской столице, но и дух дальних странствий. Пройдитесь по последним линиям Васильевского острова или к устью Фонтанки, на Лоцмановский островок, – и вы увидите просвет моря, отшвартовавшийся пароход, якоря и канаты, запах смолы и соли – сердце дрогнет, как птица в неволе. Тоска целых материков – Евразии – по Океану скопилась здесь, истекая узким каналом Невы в туманный, фантастический Балт. Оттого на встречу западным ветрам с моря дует вечный «западнический» ветер с суши. Петербург остается одним из легких великой страны, открытым западному ветру.

Не сменил ли он здесь, на Кронштадской вахте, Великий Новгород? Мы в школе затвердили: «Шлиссельбург – Орешек», но только в последние годы с поразительной ясностью вскрыли в городе Петра город Александра Невского, князя Новгородского.

Богат и сложен Великий Новгород. Мы и сейчас не понимаем, как мог он совместить с буйным вечем молитвенный подвиг, с русской иконой ганзейский торг. Все противоречия, жившие в нем, воскресли в старом и новом Петербурге. Васька Буслаев предсказал уже нигилизм, как Садко, гусляр и купец – вольнолюбивое, широкое творчество. Есть в наследстве Великого Новгорода завещанное Петербургу, чего не понять никому, кроме города Святого Петра.

Первое – завет Александра – не сдавать Невской победы, оборонять от ливонцев (финнов) и шведов невские берега. Второе – хранить святыни Русского Севера, самое чистое и высокое в прошлом России. Третье – слушать голоса из-за моря, не теряя в виду ганзейских маяков. Запад, некогда спасший нас, потом едва не разложивший, должен войти своей справедливой долей в творчество национальной культуры. Не может быть безболезненной встреча этих двух стихий, и в Петербурге, на водоразделе их она ощущается особенно мучительно. Но без их слиянии – в вечной борьбе – не бывать русской культуре. И хотя вся страна призвана к этому подвигу, здесь, в Петербурге, слышна её историческая задача, здесь остается если не мозг, то нервный узел России».

Захватчики не раз угрожали Петербургу – его взятие могло решить исход войны. Летом 1788 года в Выборгской бухте Балтийский флот разбил шведскую эскадру. В 1812 году французские войска Наполеона под командованием его маршалов Удино и Макдональда были разбиты 30 июля у Клястиц русскими и отброшены к Полоцку. «Нас мало, зато в бою тесно не будет», – говорили российские «чудо-богатыри».

В 1864 году, во время Крымской войны, англо-французский флот попытался пройти к Петербургу. Кронштадт «разрешения» на это не дал, и «союзную» эскадру унесло «попутным ветром» от грозного телохранителя града Петрова.

Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов Ленинград-Петербург не покорился гитлеровским захватчикам, выдержав чудовищную блокаду. Разрушенные фашистами практически до основания дворцы под Петербургом титаническим трудом тысяч реставраторов и музейных работников были восстановлены – каменное ожерелье города на Неве заблистало вновь.

Через Петербург проходят трансконтинентальные пути сообщения стран Востока и Запада. Это крупнейший транспортный узел, промышленный гигант, научный и культурный центр. Северная столица – европейский центр туризма и культуры. Ежегодно в город со всех концов света приезжают миллионы туристов. В XXI веке успешно решаются стратегические цели и задачи города – сохранение тех традиций, благодаря которым Петербург стал центром мирового значения; создание новых стимулов развития Петербурга, достижения качества жизни, соответствующей лучшим европейским примерам.