Дмитрий Гаврилов - Боги славянского и русского язычества. Общие представления

24

Ср. № 42 из сборника Н. Е. Ончукова «Северные сказки» (т. 1. кн. 1).

Эта мифологема у греков в позднее время была тесно связана с другой, похожей: разрыванием на части Диониса-Загрея великанами, или Орфея – вакханками. Ныне на мистериях начала лета сегодня языческие жрицы восточных славян разрывают на куски куклу Ярилы, в том числе предметы, имитирующие фаллос, и раскидывают по полю для придания Земле плодоносящей силы. Так они каждый год символически и мистериально повторяют Первотворение Мира.

Показательно, что Тваштара сравнивают с богом Света Савитаром. Однако в отличие от Савитара Тваштар «имеет все обличия» (то есть и темную, нижнюю ипостась).

Ср. имя бога с русск. «Творец».

О. Н. Трубачев, резко критикуя гипотезы о заимствовании названия Киева у хазар и иных тюркоязычных народов и т. п., указывает на общеславянские истоки слова, уверенно понимая имя Кий как «палка, дубинка, то, чем бьют» (Трубачев, 2005, с. 39).

По поводу возможного происхождения суффикса см. выше.

Западнославянский Радегаст, надо думать, тождествен Даждьбогу восточных славян, Солнце-царю из процитированного отрывка летописи.

Куст родственных слов отличается довольно большим разнообразием оттенков при схожести смыслов: смага – «жар, пламя, сухость во рту»; «жажда»; «сажа, копоть», вологодск. (Даль), укр., блр. смага – «сухость на губах; жажда», др.-русск., русск.-цслав. смага «огонь», русск.-цслав. смаглъ φaióς, сербохорв. смàгнути – «темнеть», словен. smága – «смуглая кожа», smágniti – «изнывать от тоски», чеш. smaha, smáha – «жар, зной, ожог», smahlý – «сушеный», smahnouti – «сушиться, сохнуть», smažiti – «жарить, поджаривать; загорать», слвц. smažit’ – то же, польск. smaga – «сухость во рту», smażyć – «сушить, поджаривать», в.-луж. smaha – «загар», smahnyć – «сушить», н.-луж. smaga – «ожог; поле под паром», smagły – «загорелый» и т. п. (Фасмер). Мысль о связи имени Симаргл и слова «смага» неплоха. Но мне – нелингвисту – сложно объяснить статус части имени -ргл. Если это суффикс или окончание, то совершенно русскому языку не свойственное. Если корень, то вполне внятная этимология, которую приводит Фасмер к слову «рыгать», как-то не очень подходит под такое толкование. – прим. С. Е.

Впрочем, что взять с упомянутого автора, если имя бога Хорса он огласовывает как… «Херес». И это аж в 2 (двух!) изданиях с грифом «справочное»! Вот как, скажите, критиковать подобные сочинения?

Ср. у Фасмера: «Распространенное толкование из ир. (ср. авест. hvarә xšaçtәm, ср.-перс. xvaršêt, нов.-перс. xurđçt “сияющее солнце”) не лишено фонетических трудностей, хотя при этом и ссылаются на осет. s из др.-ир. š».

Бог света Аполлон на Кипре носил дополнительное прозвище «Лесной» и считался покровителем лесов и пастухов.

Из текста видно, что В. В. Мильков фактически отождествляет Мать Сыру Землю и Макошь. Представление ныне довольно распространенное, но, на наш взгляд, неверное…

Кирилл Туровский также свидетельствовал о почитании современниками стихий.

Все же не следует забывать, что у варягов (если видеть в слове некий этноним а не определение рода занятий, как, по всей вероятности, и было), и не только в те времена, купец мало отличался от воина и наоборот. А ведь именно варяжской, скорее всего, была русская княже ская дружина – вне зависимости от национального состава. Надо думать, члены ее, как истинные язычники, в зависимости от обстоятельств обращались к разным богам.

Обратите внимание на форму написания имени древнего Волоса-Велеса. Ср: «…И Власиемь скотьимь богомъ» (6415), «въ Перуна и во Власа скотья бога» (6479) (ПСРЛ, Т. VII).

Вспомним Гермеса, ворующего молот у Гефеста и коров у Аполлона.

Заметим здесь, кстати, что В. Я. Петрухин отмечает, что расправа над кумирами Перуна вызывает у него фольклорные ассоциации. Например, когда «рассказывается о жителе новгородского пригорода “пидьблянине”, который оттолкнул Перуна, приплывшего к берегу, со словами: “Ты… Перущице, досыти еси пил и ял, а ныне поплови прочь”.

Исследователи давно обратили внимание на то, что это действо напоминает уничтожение календарных чучел типа Масленицы и Костромы: согласно этнографическим записям, о чучеле масленицы говорили, что она “блинов объелась, обожралась”, что соответствует приведенной инвективе новгородца. В таком случае последние “погребальные” почести воздавались Перуну не как обрубку дерева, а как настоящему фетишу и даже божеству». К подобного рода ассоциациям Петрухин относит также «поругание идола Перуна, когда того привязывают точно поверженного врага, к конскому хвосту, а также избиение кумира двенадцатью палочниками» (Петрухин, 2004, с. 251).

День памяти первых русских святых, страстотерпцев Бориса и Глеба установлен 24 июля (3 августа). Убиение же, по преданию, случилось в мае месяце. Если Б. А. Рыбаков прав, видя в этих датах стремление заменить какие-то праздники земледельческого цикла, то вовсе и не удивляет близость дня памяти святых князей к Перунову дню (20–21 июля). Отсюда, быть может, и обычай сохранять Перуновы палицы именно в Борисоглебской церкви. Но это, конечно, сугубые предположения.

Интересующихся отсылаем к работам исследователей русской культуры кулачного боя и т. д. – например, к трудам д-ра и.н. Б. В. Горбунова и др., а также к энциклопедии «Русский праздник» (СПб., 2001).

«O забитю князя Гедимина литов[ского]. Року от Рожества Христова 1328. Кгедимин, великий князь, того року от немцов в Прусех забит з ручници и там на том же местцу душу вырихнул. Сынове тело его припроводили до Вилня и все его рицерство, и там обычаем поганским, наложивши великий сруб смолного дерева, смолины сосновой, гроб ему наготовали. A потым, гды все седмь сынов на погреб отца своего з[ъ]ехалися, убрали его в одежу княжую цветную, в которой сам за живота найлепшей кохался, a при нем шаблю, рогатину, сагайдак, соколов пару, хортов пару, коня животного з седлом, слугу его, найвернейшого коханка, з ним звязавши на стос дров положили, так теж зброю его и часть некую лупов неприятелских и трох вязнев немцов збройных живых, вколь дрова запаливши, з ним спалили. A гды горели уже, на той час плакали з великою жалостю всего рицерства, кидали в огнь пазногти рисии и медвежии, як был в них звычай стародавный. Потым, гды тела погорели, пепел особно и кости якая если не згорела, княжие от конских и псих зобравши в труну зашпунтовавши, там же в землю поховали и до места Вилня вернулися все» (Хроника Литовска и Жмойтська).

В одном из списков хроник Амартола и Малалы современники отождествляют Зевса и Перуна (см. Летописец еллинский и римский , 2001, с. 35, а т. последующие поучения против язычества). «Слово и откровение святых апостолов»: «В прелъстъ великоу не внидят мняще богы многы пероуна и хорса дыя и трояна и инии мнози, ибо яко то человецы были суть старейшины пероунь в елинах, а хорсь въ Кипре, Троянь бяше царь в Риме».

Это, впрочем, относилось к любому священному огню, зажженному в честь любого иного бога: «Сему же многоказненному идолу и керметь (капище) створена бысть и волхов вдан, а сей неугасимый огнь Волосу держа и жертвенная ему кури… » (Сказание о построении града Ярославля…)

На сохранившемся изображении кельтский громовник Таранис имеет в качестве атрибута многолучевое колесо (возможно, символ Времени, которое он поворачивает, или колесо водяной мельницы).

Обратим внимание на употребление слова «роды». Сложно сказать, указывает ли она на отдельные племена, то есть на локальность почитания богов, или же на «специализацию» самих богов. О последнем можно думать, исходя из дальнейшего «покровителей войны и торговли». Кстати, очень даже циркумбалтийское, «варяжское» сочетание двух занятий.

Заговенье (от говеть – «поститься») – последний перед постом день, в который христианам разрешается есть скоромное (мясо, молоко, животные жиры и др.). Петровское заговенье – день перед летним Петровским постом, известным только в русской православной церкви и, возможно, имевшим целью «перекрыть» Зеленые святки и Купалу/Ярилу – праздник в честь летнего солнцеворота.

Ср. с описанными выше свойствами Фрейра.