Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

Квестарю трудно было молчать. Вначале он пошумел немного, но потом успокоился и стал расспрашивать соседку. Та рассказала ему про свою беду. Но когда брат Макарий захотел помочь ей добрым словом, она стала плевать в него и издеваться над монашеской рясой.

Так в холоде и в темноте они провели несколько дней. Квестарь узнал от слуг, приносивших им по чашке теплой воды и куску сырой лепешки, что женщина эта якшалась с дьяволами: Змием, Оборотнем и Фарелем, то есть совершила преступление, более тяжелое, чем мужеубийство, прелюбодеяние и кража.

Однажды утром слуги развязали брату Макарию ноги, чтобы он смог встать и потянуться, а затем голодного вытащили на улицу. Он с радостью вдыхал свежий воздух, наслаждаясь ветерком, колыхавшим вершины сосен и елей.

- Как прекрасна жизнь, когда, вздохнув, можно почувствовать утреннюю свежесть! Но вы, остолопы, ничего в этом не понимаете, вам ведь не приходилось сидеть в хлеву. Как приятен этот утренний холодок!

- Вот прижгут тебя огнем, тогда иначе заговоришь, - засмеялся слуга.

- Человек всегда говорит иначе, почтенный обормот, а то жизнь была бы очень скучной.

Его привели в волостную управу. На столе стояло распятие, украшенное зеленью. Суд - кшешовицкий войт и присяжные - был уже в сборе. Квестаря усадили на скамью перед столом. Комната была переполнена народом, так как желающих послушать дело о колдовстве было хоть отбавляй. Минуту спустя, опустив голову и держа в руках толстенную книгу, которая закрывала лицо, вошел с сосредоточенным видом королевский обвинитель. Квестарь с любопытством осмотрелся вокруг. На боковой скамье сидели: отец Ипполит, пан Литера, Ясько, эконом и стражники из замка. Брат Макарий пытался было подмигнуть им, но они отвернулись, избегая его взгляда.

Войт приказал квестарю рассказать о себе. Брат Макарий был не очень многословен:

- Я бедный квестарь у отцов-кармелитов.

- Где ты родился?

- Там, где мать произвела меня на свет.

Войт и присяжные пошептались с обвинителем, после чего тот встал и, не переводя дыхания, прочел формулу обвинения в колдовстве и общении с нечистой силой.

- Признаешь ли ты себя виновным? - спросил по окончании чтения обвинитель, приложив руку к груди. Квестарь усмехнулся:

- Никак не могу, я ведь не колдун.

- Как не колдун, когда все твои поступки доказаны.

- Те, кто обвинил меня, - глупые люди. Обвинитель покраснел от злости. Указав на распятие, он закричал:

- Они на святом кресте присягали.

- Значит, солгали.

- Так ты не признаешься в общении с дьяволом?

- Ни с какими дьяволами, кроме отцов-кармелитов, я не общался.

При этих словах тощий отец Ипполит вскочил со скамьи и, воздев руки, завопил:

- От имени ордена преподобных отцов-кармелитов прошу: прости ему, боже, эти слова, преисполненные сатанинского яда.

Обвинитель стал допрашивать пана Литеру.

- Что ты знаешь про этого безбожника? Пан Литера потянул носом и повернулся к квестарю спиной.

- Post multas deliberationes, - начал он, заикаясь от страха, personaliter... ore omnium...

- Что он бормочет? - громко спросил войт.

- Говори по-нашему, - приказал обвинитель пану Литере. - Что ты сказал?

- Intuli...

Присяжные испуганно переглянулись. Войт стукнул кулаком по столу.

- Наверное, он тоже якшается с дьяволом! У пана Литеры подкосились ноги.

- Нет! - завопил он, словно уже был в руках палача.

- Что он сказал? - обратились судьи к обвинителю.

- Он сказал... он сказал... - пробовал тот объяснить, - сказал по-латыни, что...

- Что по здравом размышлении будет говорить от имени всех, - перевел им квестарь.

Пан Литера повернулся к брату Макарию и утвердительно кивнул головой.

- Вот еще одно доказательство того, что он знает дьявольский язык.

- А на каком же языке ты слушаешь святую обедню, дурак набитый? разозлился квестарь.

Обвинитель прервал наступившее замешательство.

- Признаешь ли ты себя виновным в колдовстве? - повторил он свой вопрос.

- И не думаю, почтенный обвинитель.

- Посмотрим, - сказал тот сурово, обводя взглядом комнату. - Теперь говори ты, - указал он на Ясько. Слуга подскочил к столу.

- Он прикинулся святым Петром и нагнал на нас такой страх, что мы в самом деле подумали, будто произошло чудо.

- Дело подлежит ведению святой инквизиции, - решил обвинитель.

Отец Ипполит снова вскочил с места.

- Пусть его народ судит, он причинял вред народу. Судьи не знали, с чего начать. Наконец войт закричал:

- Пусть признается, мы скорее решим вопрос.

- Признаешься? - вперил обвинитель пронизывающий взгляд в квестаря, словно хотел просверлить его насквозь.

- Никак не могу. Я навлек на себя немилость отцов-кармелитов, они мне мстят, вот и все тут.

- Он богохульствует, - вскочил отец Ипполит. - Кому вы, умные люди, верите - мне, монаху святого ордена кармелитов, или подлому колдуну, который опозорил наши обычаи?

- С помощью разных дьявольских штучек он в кости выигрывал, - поддержал монаха один из стражников.

- Вот неоспоримые доказательства, - торжествующе заявил обвинитель. - Ну, признаешься теперь?

- Все еще не могу. Моя матушка говаривала: не делай другому того, что тебе немило. Как вы думаете, неужели мне могло понравиться, если бы меня стали мошеннически обыгрывать в кости?

- Он меня повесить хотел! - закричал эконом. - Не дал мне выполнить приказ моего пана!

- Ужас! - схватился за голову войт.

- Вот именно, - подтвердил эконом. - Он на меня баб напустил, а они с помощью нечистой силы одолели меня.

- Подвергнуть его испытаниям, - приказал обвинитель.

Слуги схватили квестаря за руки и приподняли его.

- Держите, да покрепче, - закричал квестарь, - у меня ноги устали, так пусть хоть теперь отдохнут от такого груза, как мое брюхо.

Палач - рука святого правосудия - важно приблизился к брату Макарию. За ним гуськом шествовали его подручные. Палач был одет по всем правилам: в красный кафтан и такой же колпак. Скрестив руки на груди, он мрачно смотрел на обвиняемого.

- Плачь, - надменно приказал он после минутного молчания, внимательно разглядывая свою жертву.

- Последний раз я плакал, когда покойный отец выпорол меня по заднице за то, что я не уследил за поплавком и упустил рыбу.

- Плачь!

Судьи наклонились над столом, рассматривая лицо квестаря. Не обнаружив на нем никаких признаков слез, они изрекли:

- Он, бесспорно, колдун.

- Теперь приступим ко второму испытанию, - приказал обвинитель. - Его следует бросить в воду.

- Тоже ничего не выйдет, - развел квестарь руками, - я с малых лет хорошо плаваю, так что не утону.

- Он, бесспорно, колдун, - подтвердил суд.

- Может, это тоже - знак дьявола? - спросил брат Макарий, похлопывая себя по животу. - У меня там такая музыка, словно орган во время вечерни играет.

Палач приложил ухо к животу квестаря, закрыл глаза и долго вслушивался.

- Есть музыка, - подтвердил он, обращаясь к судьям.

Те по очереди подходили к брату Макарию и прикладывали ухо. А у квестаря кишки были пусты и в них раздавалось громкое ворчание.

- Является ли это признаком дьявольской силы? - задали судьи вопрос обвинителю.

- Безусловно! - ответил тот без колебания.

Судьи покачали головами и опять уселись за стол.

Войт, довольный тем, что суд проходит спокойно и с точным соблюдением всех правил, обратился к обвинителю:

- Прикажи палачу поступить с ним по закону. Обвинитель громко закричал:

- Палач, поступи с виновным по закону! Испытание третье!

Заплечных дел мастер поклонился и спросил:

- Милостивые господа судьи, есть ли на то ваша воля или нет?

- Есть! - ответили все хором, как певчие во время костельной службы.

- Тогда я приступаю.

- Ты не огнем ли собираешься пытать? - спросил брат Макарий.

- Огнем, - важно ответил заплечных дел мастер.

- Не трудись понапрасну, - сказал квестарь. - Я глотаю огонь запросто, и, наполнив им мой желудок, ты принесешь мне лишь облегчение, потому что кормили меня тут отвратительно.

Палач в нерешительности грыз палец, не зная, как действовать дальше.

- Он признался и в третий раз, - обрадовался обвинитель. - Вина его доказана.

- Высокие судьи, - обратился квестарь, - что вы еще хотите узнать обо мне?

- Расскажи, как ты с дьяволами общался, что дурного делал.

- Что я делал дурного? Много.

- Говори, да только правду.

- Как на исповеди... Я умножал имущество отцов-кармелитов. А тому, кто не хотел облегчить свой кошелек, грозил божьими карами.

Отец Ипполит упал на колени.

- Господи! Отпусти грехи этому сыну дьявола, который так оскорбляет лик твой! Боже, пусть костер поглотит его ради славы имени твоего.

Все были потрясены молитвой кармелита. Судьи помогли ему встать с коленей.

- О, какой же ты страшный разбойник! - всплеснул руками обвинитель.

- Да, разбойник хоть куда.

- Замолчи! - заткнул уши войт, а за ним и присяжные. - Ничто не спасет тебя от смерти.