Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы

При сопоставлении текста армейского приказа с картой бросается в глаза, что тактическая глубина поставленной перед ударными частями задачи едва превышает три километра.

Вечером 21 апреля, уже после захода солнца, остатки 11-й танковой бригады сосредоточились на исходных позициях в районе западной окраины Фомино 1-го и в лесу, в двухстах метрах южнее разрушенной до основания деревни. Исправные танки 236-го и 11-го танковых батальонов были сведены в единую боевую группу в количестве семи машин Т-34.

Еще раньше начали подтягиваться к передовой танки из состава 108-й танковой бригады. Так, несколько машин Т-60 были заблаговременно зарыты в землю на северной окраине Фомино 1-го в качестве неподвижных огневых точек для поддержки пехоты в обороне опорного пункта. 20 апреля разведчики 31-й пехотной дивизии 43-го армейского корпуса засекли выдвижение из Козловки (1 км севернее д. Зимницы) в северном направлении четырех советских танков, каждый из которых сопровождался взводом пехоты. Это были снова легкие Т-60 108-й бригады, являвшиеся единственной машиной, которую можно было подтянуть по хлипким гатям через Шатино болото к позициям нашей пехоты у Строевки и Зайцевой Горы. Однако серьезного влияния на ход боя подброшенные танки не оказали.

20 апреля разведка 19-й танковой дивизии доложила, что из н.п. Сининка слышен шум моторов. Донесение было верным — из глубины к передовому наблюдательному пункту бригады подошли три Т-34 112-й танковой бригады, ближний лесной бой с которыми не заставит себя долго ждать.

К утру 22 апреля стянутые к передовым позициям силы 50-й армии были готовы к мощному броску. Состав главной ударной группировки выглядел следующим образом: на левом фланге костяк атакующей группы составляли 335-й и 270-й стрелковые полки потрепанной за предыдущую неделю боев меньше остальных 58-й стрелковой дивизии. Поддержку им оказывали 7 танков Т-34 11-й танковой бригады и пехота 11-го мотострелкового батальона. 170-й стрелковый полк должен был атаковать во втором эшелоне, развивая достигнутый передовыми частями успех. Правее к атаке на Фомино 2-е через высоту 235,5 изготовились бойцы 698-го стрелкового полка 146-й стрелковой дивизии, их должны были поддерживать 4 танка и мотострелковая рота 108-й танковой бригады. Ремонтникам бригады удалось привести в боеготовое состояние две «тридцатьчетверки», находившиеся в ремонте на 19 апреля, и все 4 танка, атаковавшие 22 апреля Фомино 2-е, были, как и в 11-й танковой бригаде, модели Т-34.

В 2.00 22 апреля начался мощный артудар по позициям противника на высоте 269,8, в Фомино 2-м и Зайцевой Горе. За время короткой передышки наконец-то удалось подвести достаточное количество боеприпасов для артбатарей, поэтому все подключенные к обстрелу артполки работали с максимальной интенсивностью, не давая вражеской пехоте поднять головы. В 2.15 под прикрытием артогня в ночную атаку на южных скатах высоты 269,8-й перешли части 58-й стрелковой дивизии и 11-й танковой бригады. Слева частными атаками сковывали противника части 298-й и 290-й дивизий. В 3.00 к бою подключились 698-й стрелковый полк 146-й стрелковой дивизии и 108-я танковая бригада. Подойдя к высоте 235,5, они завязали ближний бой с противником, медленно оттесняя его на север к Фомино 2-му. К 8.00 этой группе удалось выбить немецкую пехоту с гребня высоты 235,5. Однако дальше здесь продвинуться не удалось — атаковавших накрыл ураганный пулеметный огонь немцев с южной оконечности Фомино 2-го. Вскоре удар немецких пикирующих бомбардировщиков и усилившийся артогонь заставили нашу пехоту и поддерживавшие ее танки оставить гребень высоты 235,5 и отойти на исходные позиции у Фомино 1-го.

Тем временем на участке основного удара наших частей бой только разгорался. Штурм высоты 269,8 затянулся, ценой огромных потерь пехотинцы 270-го и 335-го полков, поддерживаемые «тридцатьчетверками», медленно вгрызались во вражескую оборону на высоте. Несмотря на явное неравенство сил, немецкие пехотинцы обороняли позиции с не меньшим упорством, но все-таки медленно отступали.

В середине дня отброшенный противник при поддержке нескольких танков предпринял попытку контратаковать. Немцы пытались классической для них тактикой «коротких» контратак пехотных подразделений, поддержанных бронетехникой, восстановить положение, однако тщетно. Не помог даже бомбовый удар группы Ju-87, выполненный в шесть заходов непосредственно перед началом атаки.

Для парирования удара противника и удержания захваченных позиций в пекло боя был брошен последний советский тактический резерв на этом участке фронта — 170-й стрелковый полк 58-й стрелковой дивизии. Усиление нашей ударной группы на высоте 269,8 еще одним стрелковым полком возымело должный эффект — немецкая контратака была с огромными потерями у обеих сторон отбита, бой на время принял позиционный характер, превратившись в перестрелку.

Наспех подготовленные «тридцатьчетверки» в этом бою одна за другой выходили из строя из-за поломок изношенных за месяц активных действий агрегатов. От снарядов немецких противотанковых орудий и контратаковавших танков противника серьезно пострадали два Т-34. Случилось это при следующих обстоятельствах: в разгар боя за гребень высоты наши пехотинцы, попавшие под сильный огонь контратаковавшего противника, были вынуждены отойти на несколько десятков метров, оставив танки на нейтральной полосе без пехотного прикрытия. Воспользовавшись ситуацией, немецкие танки и противотанковая артиллерия огнем прямой наводкой поразили две бронированные цели, удачно вписавшиеся в перекрестие прицелов. На этом советский наступательный порыв иссяк, превратившись в позиционную перестрелку.

В 27-м танковом полку вермахта дела обстояли не лучше — готовы к бою были лишь несколько танков, которые только с большой натяжкой можно было называть исправными. Личный состав частей противника в неменьшей степени, чем в советских дивизиях, был измотан в непрерывных боях.

Но тем не менее более тактически гибкие и свободные от воли вышестоящего начальства немецкие генералы и лично командир — теперь уже исключительно формально считавшегося танковым — 40-го танкового корпуса генерал Георг Штумме осмелились на последнюю в этой схватке атаку по захвату гребня высоты 269,8. С немецкой педантичностью в штабах за несколько часов недлинной весенней ночи был разработан план атаки, практически поминутно согласованы действия с командирами штурмовой авиации, проработаны координаты целей, сигналы вызова и прекращения огня с артиллеристами корпуса всех уровней.

Образно выражаясь, к утру 23 апреля 1942 года именно противнику, а не нашим частям, удалось собрать разношерстные подразделения в кулак, пусть слабо сжатый, с окровавленными и переломанными пальцами, но все-таки пригодный для одного-единственного завершающего сражение удара.

Для стрелковых полков 58-й и 298-й советских дивизий утро 23 апреля началось с мощной артиллерийско-минометной подготовки и завершившего артналет авиаудара по их позициям примерно двадцати немецких пикирующих бомбардировщиков, «ювелирно» и безнаказанно отбомбившихся по их позициям. От мастерства бомбометания пилотов Люфтваффе напрямую зависела жизнь немецких пехотинцев, окопавшихся в обороне в 100–150 метрах от передовых ячеек советской пехоты.

После бомбардировки основная мощь огня артиллерии и минометов противника была перенесена в глубину и на фланги — то есть на позиции основательно потрепанных и практически небоеспособных 146-й и 290-й советских стрелковых дивизий у Фомино 1-го и в лесном массиве к юго-западу от высоты 269,8 соответственно. Сразу после переноса огня перешли в атаку остатки пехотных подразделений 10-й моторизованной дивизии и вся остававшаяся на ходу бронетехника противника, сведенные в ударную группу еще до рассвета.

Бойцы 58-й стрелковой дивизии за ночь не успели как следует окопаться и организовать устойчивую оборону, тем более что грунт на высоте 269,8 непохож на рыхлый песочек — это тяжелая белая глина вперемешку с камнями. Противотанковая артиллерия наших частей состояла всего из нескольких «сорокапяток», вручную в ходе боя и ночью подтащенных к передовой, наспех замаскированных и почти не окопанных.

Поэтому немецкая контратака имела успех — пехота в тесном взаимодействии с танками вытеснила наши подразделения с захваченных накануне позиций, гребень высоты в очередной раз оказался в руках врага. Однако 170, 270 и 335-й советские стрелковые полки смогли остановить атаку противника на скатах высоты, пехота 58-й стрелковой дивизии окопалась немногим более чем в ста метрах от гребня.

Вскоре после затухания боя на высоте 269,8 командующий 50-й армией с одобрения штаба Западного фронта отдал приказ о полном прекращении наступательных действий и переходе к обороне по всему фронту армии. Но большинство красноармейцев, участвовавших в лютых весенних боях, не смогли выполнить этот приказ командиров — они навсегда остались лежать в липком месиве из снега и земли, истерзанной железом и свинцом, усыпанной гильзами, обрывками шинелей, искореженным оружием и амуницией и еще многими тоннами «мусора войны». «Всюду убитые, убитые, куда ни кинешь взгляд, тут же в грязи ворочаются раненые. Особенно мне запомнился один из них, мимо которого я пробегал. Это был солдат лет пятидесяти, превратившийся в ком сплошной грязи, только покрасневшие глаза блестели да зубы белели на черном фоне»[49].