Латышские стрелки в борьбе за советскую власть - Коллектив авторов

власть трудящимся, что надо образовать солдатские комитеты и установить связь с другими частями. Мне пришлось быть в составе делегации стрелков, которая посетила солдат 55-го Сибирского полка. Авторитет и влияние большевиков в нашей роте быстро возрастали. Наиболее близки солдатам были большевистские лозунги о передаче власти трудящимся и о необходимости покончить с войной. Быстро устанавливались связи и укреплялась дружба с сибирскими стрелковыми полками. В большевиках мы видели ту конкретную силу, которая боролась за новое, светлое будущее. Я примкнул к большевикам, выполнял различные их поручения. 3 июня 1917 года меня приняли в партию.

Офицеры всячески старались затормозить развитие революции. Они уверяли, что, поскольку царь свергнут, революция уже добилась своего и что солдаты должны оставаться верными своему долгу до полной победы.

Наш 4-й стрелковый полк перевели в центр города для несения гарнизонной службы. Мы расположились на улице Авоту.

Стоило только стрелкам услышать, что кто-либо оскорбил солдата или иным образом задел солдатские интересы, как они сразу же, не дожидаясь распоряжения, спешили на помощь. Так было при получении известия о нападении на газету «Циня» или же когда контрреволюция собиралась разоружить подразделение одного из сибирских стрелковых полков и во многих других случаях.

Затем наш полк был направлен на фронт в район Олайне.

В мае я в качестве делегата с позиций участвовал в работе съезда латышских стрелковых полков. Все принятые на съезде резолюции были внесены большевиками; решено было не выполнять приказов о наступлении и, чтобы покончить с войной, начать братание с немецкими солдатами. Те, кто высказывался за продолжение войны, никакой поддержки на съезде не нашли.

Перед съездом поговаривали, что состоится парад, т. е. смотр латышских стрелковых полков, на котором будет присутствовать и Керенский. Но, очевидно, дух майского съезда латышских стрелков лишил Керенского всякого желания встретиться с ними, и эта встреча так и не состоялась.

Буржуазное Временное правительство и главное командование поняли, что латышские и сибирские стрелковые полки в наступление идти не желают. Выход из положения командование пыталось найти в создании так наз. ударных групп, или «батальонов смерти», которые предусмотрено было использовать как в качестве инициаторов военных действий, так и для борьбы с революционными частями.

Из нашей части в «ударники» не пошел никто. Вспоминается один случай. Офицеры объявили, что солдаты, желающие вступить в ударные группы, должны собраться в определенном месте в лесу. Партийная организация направила туда 15 человек, в том числе и меня, чтобы мы помешали вербовке «ударников». В указанное место мы пришли заранее. Явились и организаторы вербовки – три офицера и три «ударника» с изображением черепа на рукавах. Увидев нас (больше никто из солдат не пришел), они обрадовались, думая, что мы желаем записаться, но мы посоветовали им отправиться туда, откуда они явились. Это они и сделали без промедления.

«Смертников» стали вербовать в тыловых частях, а также среди гражданского населения и даже среди женщин.

Один из отрядов «смертников» расположился по соседству с нами, якобы с целью разведать наш участок фронта. Но мы заявили им, что в подобной услуге не нуждаемся, и посоветовали убираться подальше. Наше указание они выполнили без возражений.

К нам на фронт прибывали и вербовщики в меньшевистскую партию, однако последователей у них не нашлось.

В 3-м взводе 2-й роты 4-го полка нас было 7 коммунистов – Янис Калнынь, Янис Лацис, Янис Блигзне, Плуме, я и еще два товарища, фамилий которых теперь не помню. Под руководством партийной организации проводилось братание с немецкими солдатами. К сожалению, нам очень редко приходилось встречать немецких солдат одних, без офицеров. Наши офицеры всеми силами старались помешать братанию. Они даже приказали открывать артиллерийский огонь по передовой линии, если там будет происходить братание. Для того чтобы передовая линия во время братания не подверглась обстрелу, нам пришлось послать на батарею своих людей.

Авторитет большевиков рос с каждым днем не только в нашей роте, но и во всем полку. Об этом свидетельствовали и выборы Рижской городской думы: солдаты отдали свои голоса за большевистских кандидатов.

Среди офицеров также начали появляться революционные командиры, навлекавшие на себя свирепые нападки реакционного офицерства. Так, на одном офицерском собрании было принято решение относительно двух революционно настроенных офицеров, в котором говорилось, что они недостойны называться офицерами. Реакционеры пытались лишить их офицерского звания, но это им не удалось.

Однажды вечером в августе 1917 года, когда уже начало темнеть, мы получили приказ занять огневые позиции. После этого последовала команда – открыть огонь по противнику.

Всех удивило, что никто на наши выстрелы не ответил, мы даже не поняли, зачем мы стреляли, так как ничего не было видно. После нескольких минут стрельбы нас тихо вывели из окопов и приказали построиться. Позиции мы оставили без замены. Только лишь по пути в Ригу, видя горящие склады, мы поняли: что-то происходит.

Проходя через Ригу, мы вокруг видели панику; магазины были закрыты. Мы узнали, что немцы переправились через Даугаву у Икшкиле почти без боя. Это известие очень смутило солдат.

После неудачных попыток отогнать назад немецкие части, переправившиеся через Даугаву, наши войска заняли позиции вблизи станции Лигатне.

Нашим соседом слева был «батальон смерти». На этот раз он имел возможность проявить свои боевые способности. «Смертники» начали наступление, но силы их скоро иссякли, и вперед они не продвинулись.

На станции Лигатне до нас дошло известие о Великой Октябрьской социалистической революции. Во всех ротах состоялись собрания, на которых солдаты узнали о свержении буржуазного Временного правительства. Сообщение о том, что власть перешла в руки Советов, было встречено солдатами с восторгом. По-иному эту весть восприняли некоторые тыловые части. На станции Лигатне в вагонах размещался железнодорожный строительный батальон, в распоряжении которого находилась типография. Вскоре появилась листовка, составители которой нагло заявляли, что в Петрограде власть захватила «большевистская банда» и что надо бороться за восстановление Временного правительства. Революционные стрелки ликвидировали эту типографию, а авторов листовки вместе с контрреволюционными офицерами отправили в Цесис для дальнейшего расследования.

Через несколько дней после Октябрьской революции состоялись ротные партийные собрания. Из стрелков всех латышских полков нужно было сформировать роту коммунистов для отправки в Петроград. В состав этой роты включили и меня. Стрелки сформированной роты были очень рады, что на их долю выпала честь поехать в Петроград – центр социалистической революции.

В Валке у нас произошло столкновение с одной меньшевистской газетой, которая призывала нас не ехать в Петроград, говоря, что латышам незачем оставлять свои кости в болотах Петрограда, поскольку-де власть большевиков и их защитников будет уничтожена. Наши стрелки не поддались контрреволюционной