Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

Случай этот рассказал не только в осуждение невежества и в похвалу чьей-то мудрости, а к тому главным образом, что и сегодня большую мудрость всем сообща проявить надо безотлагательно.

С чего начать перечисление всего дорогого, что гибнет у нас на глазах по невежеству, равнодушию, по ретивому желанию не задумываясь ломать все старое? Вот совсем свежий пример. Москвичи знали, конечно, на Ленинградском проспекте около стадиона «Динамо» кирпичный домик со стрельчатой башней. Этот домик в окружении нынешних прямоугольных белых зданий был той самой изюминкой, которую в старину клали в квас и благодаря которой квас и казался необычайно вкусным.

Эта архитектурная изюминка радовала глаз, создавала контраст, благодаря которому проглядывала глубина времени. Этот домик говорил москвичам о прошлой окраине города.

Его называли «охотничий домик», «Петровский замок». Разбивая однообразие современных кварталов, он хорошо вписывался в этот уголок Москвы, придавал ему особую прелесть. Две недели назад, возвращаясь из командировки, я не поверил своим глазам — домика нет! Сломан, и то место, где он стоял, старательно утюжит бульдозер…

Кто бывал в Риме, помнит современное здание аэропорта и проходящую через него развалину древней стены. Мудрость архитектора не пригласила сюда бульдозер.

Стена осталась. Соседство алюминия и древнего кирпича создает неповторимую красоту, запоминается и, главное, дает сразу почувствовать: земля эта и люди ее имеют древнее прошлое, люди ценят и берегут это прошлое. Весь город Рим потому необычайно красив, что в нем удивительно гармонично сочетаются современность и древность. Югославы, болгары и чехи тоже очень умело берегут свою старину. В старинных замках помещены не только музеи, но и рестораны, недорогие кафе. Древняя постройка живет, радует глаз и сердце и совсем неубыточна для народной казны. Почему так же не поступили хотя и не с очень древним, но очень своеобразным «охотничьим домиком»?

Наш общественный счет планировщикам и архитекторам можно сопроводить большим списком безвозвратно утраченных ценностей.

Мы много строим. За последние двадцать лет выросли целые города. Мы гордимся нашей созидательной силой. Но всегда ли думаем о красоте и своеобразии городов? Не надо греха таить: приезжаешь в иной молодой город, и чувство такое, как будто ты уже был в этом городе. Города похожи, как близнецы. Казенные стандартные здания, стандартная планировка, небрежное строительство. На те же деньги можно строить совсем иначе. Мы не задумываемся над этим, но город своим обликом формирует человека. В прошлом году я был в Таллине. Этот город покоряет своеобразной красотой и любовно сбереженной древностью.

Я подумал: выросший в таком городе человек должен быть и патриотом, и человеком с хорошим вкусом и богатой фантазией. На другой же день я нашел подтверждение этой мысли, побывав в гостях у молодого плотника Юхана Рооста. Он на окраине строил себе жилье. Это был удивительной красоты дом, построенный с выдумкой, с хорошим вкусом. Весь поселок на окраине города состоял из веселых, нестандартных и добротных домов. Мастера, с детства видевшие Таллин, иначе и не могли строить.

Город с детства воспитывал в них и чувство вкуса, и культуру строительства. Стандартный же и безликий город не дает человеку в наследство ни вкуса хорошего, ни фантазии, ни сыновней привязанности. Нельзя забывать, что город безмолвно влияет на живущего в нем каждый день и каждый час. Надо думать об этом. При нынешней стандартизации жизни не просто придать своеобразный вид городу новому. Но стремиться к этому надо. И уж конечно, красоту, полученную в наследство, мы обязаны сохранить как самый дорогой капитал.

* * *

Особый счет нашему равнодушию и невежеству. Прошлой осенью в Москву приехали чехи — Ганзелка и Зигмунд.

— Ну как наша страна?..

Не терпелось узнать, как она показалась двум самым знаменитым на земле путешественникам. Состоялся большой дружеский разговор.

Мы услышали искренние и умные суждения о людях, о земле, о делах наших и планах.

— Ну а что не понравилось?

Ответ в один голос:

— Мы удивлены, как небрежно вы относитесь к памятникам старины. Просто непонятно, почему так относитесь!

Это была правда. Услышать ее было горько и стыдно.

Действительно, трудно понять, почему так равнодушно глядим на гибель национального богатства, почему надо доказывать, что эти богатства надо охранять и беречь.

Два года назад в Вологодской области сгорела Вытегорская деревянная церковь. Двести пятьдесят лет стояло на земле это чудо, сработанное русскими плотниками. Церковь была старше известной всему миру деревянной церкви в Кижах.

Сгорела! Рассказывают: ночевали в ней пьяные, бросили на солому окурок, может, нечаянно, а может, и с пьяным умыслом — позабавиться.

То-то, наверное, пожар получился! Дерево, прогретое солнцем двух с половиной веков, горело отменно. Горела старинная песня безвестных плотников. И мы с постыдным молчанием стояли на этом пожаре, не забили тревогу, как будто ничего не случилось, как будто сгорел плетневый сарай.

Совсем недавно в Архангельской области, в деревне Белая Слуда, сгорела древняя шатровая церковь с бесценной работы иконостасом, с голосниками, как в римских театрах.

Сгорела от беспризорности. И опять молчание. Кое-кто даже и ухмыльнулся: «Подумаешь, церковь, легче будет бороться с религией».

Эта столикая глупость очень живуча. Ей невдомек простая истина: снимая шапку перед собором Василия Блаженного на Красной площади, кто вспоминает о боге?! Разве что какая-нибудь старуха, которой больше и верить не во что. Мы же вспоминаем мастера, сотворившего чудо.

Не вина наших пращуров: архитекторов, плотников, живописцев, что им умение свое и талант приходилось класть в постройку монастырей, церквей и соборов. Эту истину надо внушать человеку со школьной скамьи. И уж конечно, мы, воспитатели, должны сами хорошо ее понимать.

Мне рассказали случай: молодой архитектор, гостивший в подмосковном селе, остановил ребят, камнями выбивавших окна старинной церкви. Архитектор не пожалел времени, пошел к учительнице истории и вместе с ней собрал ребятишек в школе. Во время умной беседы в класс ворвался директор и обрушился на архитектора: «Вы что мне детей развращаете — церковь беречь… Партия учит бороться с религией… Убирайтесь вон!»

Боюсь, что этот директор еще работает. А надо бы прогонять воспитателей, глупость и невежество прикрывающих именем партии. Без должного воспитания невозможно беречь реликвии ни семейные, ни государственные.

Работа эта не сезонная, а постоянная. Все крупицы ее окупятся. Но больному, как говорится, сегодня, немедленно нужна помощь.

Катастрофически быстро гибнут от беспризорности старинные постройки, гибнут ремесла и утрачиваются секреты мастерства и вкуса, накопленные веками. Превращаются в хлам старинная утварь, церковная живопись, букинистические книги и старинные документы. В беспризорном состоянии находятся многие могилы и жилища наших замечательных предков, забываются имена недавних героев. Идут тревожные вести об усыхании (по нашему недосмотру!) парка в Ясной Поляне, об угрозе от беспризорности тургеневской усадьбе в Спасском-Лутовинове.

Можно было бы привести и примеры хорошие: в Грузии и Армении умело берегут древние памятники, в Средней Азии много дорогой старины взято под хозяйский контроль.

Мы должны заразиться этим примером. При всех наших заботах о текущих делах, о хлебе насущном и о космических полетах надо помнить, что дети наши должны вырастать патриотами, знающими цену трудам отцов и пращуров. Потребна большая работа общественности при участии государства, конечно. Часть денег, несомненно, можно добыть привлечением туристов к осмотру памятников старины. В некоторых местах можно значительно повысить плату за посещение. На маленький остров Кижи в Карелии каждый год из разных концов страны приезжают более сорока тысяч туристов. Затративший полсотни или даже сотню рублей на поездку сюда с радостью внесет еще и полтинник за посещение острова, если будет знать, что деньги пойдут на сохранение памятников.

Да и не всегда дело упирается в деньги. Есть ценности, которые не видно глазом, к ним нельзя прикоснуться, и все-таки неосторожным обращением их можно разрушить. Я коммунист, мне дорого высоко чтимое на земле имя Маркса. Но я не убежден, что мы правильно поступили, изменив название улицы Охотный Ряд.

Любую самую богатую и нарядную из новых улиц Москвы можно было назвать именем Маркса. А название «Охотный Ряд» сохранить. Это история. Два этих слова «Охотный Ряд» в сопоставлении с нынешним центром Москвы дают тот же эффект, что и развалины древней стены в современном римском аэропорту. В названиях наших рек, городов, поселений и улиц необычайно много поэзии, высокого смысла и дорогой для памяти старины. Давайте вместе припомним: Смоленск, Серпухов, Волоколамск (Волок на Ламе), Ярославль, Суздаль, Коломна, Мытищи… Волшебство звуков! Волшебство, потому что за этим стоит история. Не зря поэтом написано: «Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!» Мы же часто не чувствуем этого, часто имеем искус без большой надобности заменить старое имя города и уж совсем часто меняем в городах названия улиц. Примеров много.