Борис Поломошнов - Похвала подлости

Все эти книги периодически включались в «Индекс» и так же периодически исключались из него, и лишь одна «Похвала глупости» отбыла в нем полный срок, что называется, «от звонка до звонка». Эмиссары «Книги рекордов Гиннеса», где вы? Обратите внимание на рекорд книги Дезидерия!

Дело дошло до того, что «некоторые сочинения отцов церкви считались запретными только потому, что были снабжены комментариями Эразма Роттердамского» [117, с. 329].

Чья судьба более причудлива и парадоксальна: «Похвалы глупости» или ее автора?

Судите сами.

Несмотря на, мягко говоря, прохладное отношение Святой Церкви к «Похвальному слову глупости» с самого момента ее появления на свет, у современников она имела ошеломительный успех. За двумя изданиями 1511-го года последовали три издания 1512-го года — в Страсбурге, Антверпене и Париже. За несколько лет она разошлась в количестве двадцати тысяч экземпляров — успех по тому времени, тем более — для книги, написанной на латыни, неслыханный [79, с. 136].

Ватикан изначально проявил полную растерянность в своем отношении к «Похвале глупости». Это уже потом, когда, наконец, им была создана своя тайная полиция — секретная служба идеологической разведки и контрразведки (27-го сентября 1540-го года буллой «Regimini militantis Ecclesiae», подписанной папой Павлом III [11, с. 12]) в виде «Общества Иисуса» (ордена иезуитов), последний принялся за дело искоренения «эразмовой заразы» со всей последовательностью и методичностью. Вначале же ситуация представлялась отцам Святой церкви совершенно тупиковой: одобрять надругательство над священной (она же — дойная) коровой — глупостью, на сохранении и поддержании которой зиждется все благополучие «сильных мира сего» нельзя; нельзя и закрывать глаза на такое явное «безобразие»; и при всем том нельзя же, в самом-то деле, гневиться на издевку над глупостью, ведь получится, что эту издевку ты принимаешь на свой счет, а значит, ты сам признаешься в том, что ты — глупец!

Вот такую антиномию (от греч. άντινομία — неразрешимое противоречие; задача, не имеющая решения) поставил перед достопочтимыми мужами из Ватикана Эразм из Роттердама.

«Похвала глупости» (или — «Похвальное слово глупости», как еще иногда переводят с латыни ее название) обессмертила имя своего автора, и именно с его имени начинаются парадоксы его судьбы.

Голландия — исконно морская страна, учитывая тот факт, что значительная часть ее территории отвоевана людьми у моря и находится ниже его уровня. У моряков же существует поверье: как корабль назовешь, так он и поплывет. Удачное название — залог счастливого плавания.

Парадокс первый. Мальчика, родившегося в Роттердаме то ли в 1466-м году, то ли в 1469-м, назвали Эразм, что по латыни означает Дезидерий, а по-русски — желанный, каким он быть не мог. По определению.

Мало того, что мальчик родился «незаконнорожденным», так еще и «незаконнорожденным» сыном приходского священника и прихожанки. Со всеми проистекающими из этого последствиями. Для всех троих: для кого — больше; для кого — меньше.

«Желанный» по своему имени, Дезидерий был нежеланным для своих родителей, но оказался желанным для рода Человек Разумный.

Парадокс второй. Эразм Роттердамский был патриотом, но никогда не стремился служить исключительно своему народу.

В своем письме Йонасу Йордоку от 10 мая 1521-го года Дезидерий пишет: «Я намереваюсь и стремлюсь быть полезным не только голландцам, но и немцам, и французам, испанцам, англичанам, чехам, рутенцам (славянам. — Б. П., Е. П.) и, если сумею, даже туркам и сарацинам» [88, с. 4].

В этом заявлении Эразма нет ни малейшего проявления «космополитизма» как отсутствия патриотизма: он любил свою родину и свой народ, но его национальная гордость, его национальное самосознание никогда не вырождались в национальную кичливость, национальную заносчивость, в глубокую убежденность в каком бы то ни было превосходстве своей нации над другими.

Эразм всю свою жизнь стремился служить своему народу в человечестве, и человечеству — в своем народе.

Парадокс третий. Он бы мог, не прилагая никаких усилий, стать гражданином любой страны, где он бывал — Италии, Франции, Испании, Англии, Швейцарии — любой из них, какой бы только пожелал.

Он мог бы стать гражданином любой страны, где ему было хорошо.

Мог бы стать, но не стал.

Прославленного мыслителя, желая привлечь на свою сторону и извлечь из этого свои политические дивиденды, приглашали к себе на чрезвычайно выгодных условиях многочисленные властители Европы того времени: Генрих VIII, король Англии; Франциск I, король Франции; Фердинанд I, император Австрии; Зигмунд I, король Польши; Эрнст, герцог баварский; Леон X, папа римский. Однако всем им Эразм отказал — вежливо по форме и непреклонно по содержанию, поскольку не хотел быть чьим бы то ни было идеологическим слугой [88, с. 3].

Парадокс четвертый. Эразм не мог стать гражданином «республики ученых» [68, с. 19] по той простой причине, что такого государства не существовало.

Не мог стать, но стал.

Гражданство этой республики нельзя приобрести. Ни за какие деньги. Но его можно обрести — своим вкладом в ее становление.

Парадокс пятый. Дезидерий не стал тем, чем стали Джордано Бруно, Сервантес, Шекспир: ни первооткрывателем бесконечности Вселенной, ни создателем классической испанской литературы, ни основоположником классической английской драматургии. Но он стал — ни больше, ни меньше — символом своей эпохи [109, с. 130] — века XVI. Таким же, как для XIV, XV, XVII, XVIII и XIX веков стали, соответственно, Данте, Никола Кузанский, Декарт, Вольтер и Гете.

Эразм Роттердамский был ровесником печатного станка — этого поворотного механизма в развитии Человека Разумного — и использовал этот механизм с максимально возможной для того времени эффективностью в борьбе против невежества, глупости и мракобесия.

Выступая в роли текстолога, сличая многочисленные рукописи и отыскивая подлинное содержание древних текстов под многовековыми наслоениями ошибок переписчиков, Дезидерий впервые в мире издал труды св. Иеронима, св. Иоанна Златоуста, св. Августина. Он же осуществил — опять-таки, впервые в мире — перевод на латынь с древнегреческого и публикацию произведений Аристотеля и Демосфена, Еврипида и Исократа; под его редакцией — без произвольных, так свойственных идеологически заангажированным монахам-корректорам купюр — впервые были растиражированы рукописи Эзопа, Иосифа Флавия, Либания, Лукиана, Плутарха, Птолемея, Ксенофонта, Авсония, Цицерона, Квинта Курция, Горация, Ливия, Овидия, Плавта, Плиния Старшего, Сенеки, Светония, Теренция (см.: [66, с. 25]).

Древних мыслителей он считал не только и не столько создателями неподражаемых литературных шедевров, сколько союзниками и соратниками каждого мыслящего человека в непрекращающейся борьбе против насаждаемой и всячески поощряемой мракобесием глупости и процветающей на ее ниве подлости. В своей работе «Приготовление к смерти» Дезидерий высказался по этому поводу совершенно недвусмысленно: «Нам оставлен противник, но вложено в руки оружие, сражаясь которым мы способны победить» [66, с. 150].

Отдавая себе отчет в том, что все задуманное им осуществить одному человеку в течение его — увы! — предельно ограниченной во времени жизни невозможно, Эразм в 1517-м году создал в Лувене «Школу трех языков», где впервые в мире было организовано для всех желающих изучение, наряду с латынью, древнегреческого и древнееврейского языков (см.: [79, с. 132]).

Предельная скрупулезность и дотошность Дезидерия в исследовании древних текстов в итоге и привела его к тому, чтобы стать тем, чем он по сути дела стал: взрывателем сложившегося и вполне устоявшегося в течение мучительно долгого Средневековья идеологического статус-кво (от лат. status quo — установившееся положение дел).

До Эразма все теософские и философские споры, связанные с истолкованием основного программного документа христианства — Библии — происходили вокруг априорно признававшегося автентичным (от греч. αΰθεντικόζ — настоящий, действительный, верный, тот, что соответствует подлинным первоисточникам) и официально утвержденного в качестве такового ее текста: так называемой вульгаты.

Эразм же в ходе своих исследований обнаружил целый ряд искажений текста Библии, допущенных в вульгате, произвольных сокращений в нем, прямо или косвенно ведущих к подмене подлинного содержания первоисточника на мнимое, действительного — на желаемое для считавшей себя «на веки вечные» монополистом в истолковании Библии Святой Церкви.