Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев

Сколько бы ни говорили об успехах именно государств современного типа, им явно не устоять и века – в условиях постоянного разложения, распада человеческих отношений. Монархия ненавистна тем и другим типам «левизны» своей многовековой успешностью: на ней – благословение Бога, управляющего через Помазанника. Национальное государство ненавистно, потому что в нём материальный интерес и свободная игра подлых натур решительно сдержаны, а почет и слава достается тем, что служит Отечеству. У марксового «пролетария» Отечества нет. И у большевиков оно не появилось, сколько бы они не говорили о «социалистическом отечестве» и не прикидывались патриотами. У них всегда был только партийный интерес – сохранение власти любой ценой. Ради этого можно выдумать и «социалистический патриотизм», убеждая рабов бюрократии в том, что они любят именно этот политический режим, ставший для них родиной. Точно так же и нынешний патриотизм, ничего не знающий о настоящей России, является и пропагандируется только как любовь к начальству и фасадным формам государственности, устроенным как способ сокрытия олигархического грабежа и беззакония.

Интернационал, направленный против Империи, возник вовсе не среди управленцев, которые во времена Государя Николая Второго всё больше напоминали то деятельное и неподкупное чиновничество, которым хвалились немцы – несмотря на гораздо более сложные задачи, по поводу которых государственными решениями нужно было охватить огромную страну. Если бы к своим местным успехам европейские чиновники добавили почти сплошь неудачное управление колониями, они не рисковали бы критиковать русское чиновничество (русское – по службе и чести, а не обязательно по родовому происхождению).

Русский управленец или полицейский чин, как и русский офицер, никогда не были богаты. Но никогда не были и пропитаны коррупцией так, как предполагали европейские наблюдатели. Русский чиновник, не надеясь на государство, продолжал «кормиться» при народе, оказывая ему всевозможные услуги. Тотальную коррупцию мы знаем уже по нашим временам, когда Россия была разграблена наследниками большевиков и установила чиновникам запредельно высокие зарплаты.

Империя выстраивала своё чиновничество и поощряло его в рамках свих скудных возможностей. И процесс вызревания умного, компетентного и инициативного слоя управленцев шел весьма успешно. Чего нельзя сказать о большевистских кадрах. Полушутя Сталин говорил, что проще завоевать какую-то страну конницей Буденного, чем вырастить пару дееспособных ответработников. Что было истинной правдой. Лозунг Ленина о том, что кухарка сможет управлять государством, был наивен, если не преступен. Но именно этот принцип стал основой кадровой политики, которой уже больше века. Теперь «кухарок» называют «эффективные менеджеры».

Ненависть Маркса и Энгельса, ставших пророками в псевдорелигии большевиков, к России и русским хорошо известна, но суть их высказываний начинает забываться. Когда же эти цитаты выставляют на свет Божий – как позор очевидных мракобесов, последыши большевиков начинают разоблачать «ложь», оправдывая сами за себя говорящие цитаты и подменяя вполне доступные вменяемому человеку смыслы.

В статье «Борьба в Венгрии» (ПСС К. Маркса и Ф. Энгельса, т. 6, сс. 180–186), написанной Энгельсом в 1849 г., немцы и австрийцы обвиняются в «жалкой провинциальной ограниченности», а славяне именуются только «варварами», и никак иначе. И с удовлетворением отмечается господство германцев и мадьяр над славянами. Энгельс удивляется, зачем вообще кто-то пытается сохранить свою «ненужную национальность в чужой стране». Приговор Энгельса для южных славян: их историческая роль навсегда сыграна, это всего лишь «обломки» исторического процесса. Без помощи немцев они превратились бы в турок. «А это для южных славян Австрии такая большая услуга, что за неё стоит заплатить даже переменой своей национальности на немецкую или мадьярскую». А теперь эти неблагодарные – оплот реакции: «Австрийская камарилья нашла поддержку только у славян, если не считать высшего дворянства, бюрократии и военщины. Славяне сыграли решающую роль в падении Италии, славяне штурмовали Вену, славяне в настоящий момент наступают со всех сторон на мадьяр». В революции 1848 года он видит разделение: на стороне революции немцы, мадьяры и поляки (они и только они у Энгельса – носители прогресса), на стороне контрреволюции остальные славяне, румыны и трансильванские саксы. А тут еще панславизм, который «по своей основной тенденции направлен против революционных элементов Австрии, и потому он заведомо реакционен»; «он принес в жертву своей жалкой национальной ограниченности единственную славянскую нацию, доныне выступавшую на стороне революции, – поляков; он продал себя и Польшу русскому царю»; «панславистское единство – это либо чистая фантазия, либо – русский кнут». Энгельс сладострастно предвкушает геноцид славянства: «В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом».

В том же году Энгельс в статье «Революционное восстание в Пфальце и Бадене» призывал Европу сплотиться против России, забыв все распри. Он призывал к «великой борьбе между свободным Западом и деспотическим Востоком». Особенно ненавистны ему почему-то казаки и башкиры. Германия, по его мнению, должна «освободить поляков и перенести таким образом войну на русскую территорию, воевать за счет России».

Снова Энгельс («Демократический панславизм», Neue Rheinische Zeitung, 15 и 16 февраля 1849 г., №№ 222 и 223): «В то время как французы, немцы, итальянцы, поляки, мадьяры подняли знамя революции, славяне, как один человек, выступили под знаменем контрреволюции. Впереди шли южные славяне, которые давно уже отстаивали свои контрреволюционные, сепаратистские поползновения против мадьяр, далее чехи, а за ними русские, вооруженные и готовые появиться в решительный момент на поле сражения». «Народы, которые никогда не имели своей собственной истории, которые с момента достижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации уже подпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, нежизнеспособны и никогда не смогут обрести какую-либо самостоятельность. Именно такова была судьба австрийских славян. Чехи, к которым мы причисляем также моравов и словаков… никогда не имели своей истории… И эта “нация”, исторически совершенно не существующая, заявляет притязания на независимость?» «На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает ещё быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии; и никакие фразы или указания на неопределенное демократическое будущее этих стран не помешают