Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев

Маркс с Энгельсом написали множество статей, из которых можно в полной мере почерпнуть рекомендации, которые давали «основоположники» англичанам и французам – как им лучше атаковать Кронштадт и Петербург одновременно с Севастополем (Крымская война, 1854–1856). Они проявляли невиданную информированность, которой «просто философы» никак обладать не могли. И печатали свои рекомендации и прогнозы из номера в номер. Да, в советских изданиях эти статьи корректировались, но подлинные тексты всё же оставляют установку: Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить. И, предвкушая унижение России, Энгельс в статье «Европейская война» (New-York Daily Tribune, 2 февраля 1854 г., № 3992) писал: «Во что превратилась бы Россия без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя, если бы Финляндия была освобождена, а неприятельская армия расположилась у ворот столицы и все русские реки и гавани оказались блокированными? Великан без рук, без глаз, которому больше ничего не остается, как пытаться раздавить врага тяжестью своего неуклюжего туловища, бросая его наобум то туда, то сюда, в зависимости от того, где зазвучит вражеский боевой клич».

В тот же период Маркс в работе «Разоблачение дипломатической истории XVIII века» писал: «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuosa в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира… Так же, как она поступила с Золотой Ордой, Россия теперь ведет дело с Западом. Чтобы стать господином над монголами, Московия должна была татаризоваться. Чтобы стать господином над Западом, она должна цивилизоваться… оставаясь рабом, т. е. придав русским тот внешний налет цивилизации, который бы подготовил их к восприятию техники западных народов, не заражая их идеями последних».

В письме Маркса к Энгельсу от 24 июня 1865 г. сказано по поводу одного русофобствующего польского ученого: «Выводы, к которым приходит Духинский: название Русь узурпирована московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они intrus (незаконно вторгшиеся), которых требуется опять прогнать за Днепр и т. д. Панславизм в русском смысле, эти – измышление кабинета и т. д. Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав, и чтобы, по крайней мере, этот взгляд стал господствовать среди славян. С другой стороны, он объявляет неславянами и некоторые другие народы Турции, которые до сих пор считались славянскими, как, например, болгар…»

В письме Людвигу Кугельману от 17 февраля 1870 г. Маркс несколько поправился: «Если поляк Духинский объявил в Париже великорусское племя не славянским, а монгольским, и пытался доказать это, выказав при этом немало блистательной учености, то с точки зрения поляка это было в порядке вещей. Тем не менее данное утверждение неверно. Не в крестьянстве русском, а только в русском дворянстве сильна примесь монголо-татарских элементов (…). Что русское государство является в своей политике по отношению к Европе и Америке представителем монголизма, это, конечно, истина, и притом ставшая теперь до того избитой, что она по плечу даже людям вроде Готфрида и остзейских заскорузлых юнкеров, мещан, попов и профессоров». То есть если даже русские – славяне, то Россия – это монгольская Орда. Так считали «основоположники», и так их понимали большевики.

Ленин считал возможным публично называть великороссов и малороссов «медвежьи-дикими мужиками», русских в целом – «нацией рабов». Показательно, что в отношении других народов России ничего подобного не позволялось. Наоборот, в статьях «Ильича» можно найти весьма комплиментарные суждения относительно поляков, финнов и евреев. Но когда речь заходила о русских или великороссах, тут из «пламенного революционера» гневные эпитеты лились рекой. Он утверждал: «В России 43 % великоруссов, но великорусский национализм господствует над 57 % населения и давит на нации»[1] («О национальной программе РСДРП», «Социал-Демократ» № 32, 15 (28) декабря 1913 г.). И в том же духе: «великоруссы в России нация угнетающая» (т. 36, с. 440); «черносотенный великорусский национализм» (т. 24, с. 90); «национализм великоруссов… страшнее всего сейчас…» (т. 36, с. 440); «в России великороссы не столько объединили, сколько придавили ряд других наций» (т. 44, с. 92); «русский социал-демократ изменяет принципу самоопределения, если он не требует свободы отделения угнетённых великоруссами наций» (т. 53, с. 53).

Всегда ненавидевший Россию Ленин настаивал: «основная истина социализма, изложенная в Коммунистическом Манифесте, что рабочие не имеют отечества». То есть марксистам, по мнению Ленина, надлежало отречься от России – то есть перестать быть русскими. Проще было тому, кто уже был нерусским – отчего именно нерусские были изначально вовлечены в большевизм в значительном количестве.

Вслед за Марксом и Энгельсом Ленин демонстрировал ненависть к русскому народу, вслед за Герценом – пренебрежение к другим европейским народам. Применённый им термин «великорусский шовинизм» на долгие годы исключил из словоупотребления слово «великоросс», а его обличения в адрес русского народа, якобы эксплуатирующего другие народы России, стали основой национальной политики правящей компартии, которая до сих пор не изжита, и служат руководством к действию.

Русофобия всегда была стержнем идеологической доктрины большевиков. Формализовалась она в 1923 году на XII съезде РКП(б). Вот несколько заявлений, сделанных большевистскими вождями в период их попыток сформировать СССР – за счет русских и против русских.

Сталин (Джугашвили): «нарождается новая сила – великорусский шовинизм»; «если мы её не подсечем в корне, мы рискуем оказаться перед картиной (…) что равняется подрыву диктатуры пролетариата»; «вооружимся против этого нового, повторяю, великорусского шовинизма, который бесформенно, без физиономии ползет, капля за каплей впитываясь в уши и в глаза».

Скрипник [2]: «Имеются ли в нашей партии товарищи, которые являются принципиальными великодержавниками, русотяпами?»; «эту линию болота необходимо выжечь каленым железом».

Яковлев (Эпштейн)[3]: «осколок старой великорусской буржуазии – наш государственный аппарат (…) через аппарат проникает подлый великодержавный русский шовинизм».

Зиновьев (Апфельбаум): «шовинизм великорусский, который имеет самое опасное значение, который имеет за собой 300 лет монархии и империалистическую политику, царскую политику, всю ту иностранную политику царизма, о которой еще Энгельс в 1890 г. писал, что всякий, кто в этом отношении сделает хоть малейшую уступку шовинизму, неизбежно подаст руку и царизму»; «дело в том, чтобы наша партия, которая решает, которая руководит нашим государством, чтобы она каленым огнем прижгла всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм». «Пропорция