Антон Первушин - Оккультный Сталин

В период с 1937 по 1940 год борьбу с релятивистами вел журнал «Под знаменем марксизма». Осуждение теории расширяющейся Вселенной приобрело на его страницах поистине зловещий оттенок: любые положительные высказывания об этой теории связывались с расцветом «поповско-фашистских реакционных сил в науке», а в СССР – с деятельностью «разоблаченных органами НКВД врагов народа».

Наиболее неприглядную роль среди публикаций этого журнала сыграла, несомненно, статья «На фронте космологии», написанная журналистом и популяризатором науки Владимиром Львовым. Опять фронтовая лексика! Будто бы ни физика, ни космология не могут обойтись без свиста пуль и снарядов! Итак, прибыв в качестве комиссара на «советский космологический фронт», Львов немедленно приступил к розыску и разоблачению происков «враждебных материализму групп». Среди упомянутых в статье выдающихся советских ученых – Герасимович, «матерый вредитель, пробравшийся одно время к руководству старейшей русской обсерватории в Пулкове»; Ландау, «вредная стряпня которого не получала должного отпора со стороны физиков»; Амбарцумян, который, выдвинув короткую шкалу звездной эволюции, в значительной степени устранявшую противоречия возрастов звезд и Вселенной, «нейтрализует» выводы, подсекающие в корне «поповское учение о расширяющейся Вселенной».

Разоблачение «поповской сущности» теории расширяющейся Вселенной не ограничивалось разоблачительными записками Львова. Вскоре появились многочисленные статьи других авторов, содержавшие набор стандартных обвинений. Например, в статье Шафиркина мы читаем: «Можно сказать, что современная космология, космическая физика, так же как и земная физика, лежит в родах. Кроме жизнеспособного существа, богатейшего фактического материала, она дает мертвые отбросы в виде реакционных идеалистических выводов и скороспелых, глубоко реакционных новейших идеалистических теорий».

Если до войны вопрос о расширяющейся Вселенной был еще дискуссионным (хотя, например, для «врага народа» Ландау дискуссия обернулась тюрьмой) и многие физики вполне искренне выступали против этой теории, считая ее надуманной, то после войны релятивизм получил столь много подтверждений со стороны практики, что новая схватка между материалистами и физиками стала неизбежной.

По инициативе Центрального совета Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО) в 1948 году отделениями ВАГО было проведено пять теоретических конференций, посвященных идеологическим вопросам.

На конференциях вновь выступали Огородников и Эйгенсон. Основной темой, как и перед войной, стала борьба материализма с идеализмом в космологии. Тон докладов имел наступательный характер. И снова с обличениями конкретных лиц выступил Львов:

«В четвертом томе курса “Теоретической физики” академика Л.Д.Ландау, и проф. Е.М.Лифшица, наряду с изложением бесспорных физических закономерностей, рассматривается однородное изотропное “пространство”, представляющее собой заведомое искажение объективно-реального астрономического мира. В книге Ландау и Лифшица мы не встретим таких терминов, как “творение” или “расширение мира”, однако основы релятивистской космологии <...> даются без всяких критических оговорок...»

Обвинения подхватил астроном Крат:

«Идеологические ошибки, допущенные в IV части книги Л.Д.Ландау и Е.М.Лифшица, говорят о том, что некоторая часть наших ученых овладела марксизмом недостаточно глубоко и не умеет применять методы диалектического материализма на практике».

Однако советские физики уже были другими – они создали для СССР атомную бомбу, разрабатывали термоядерную и почувствовали свою силу. Власть нуждалась в них, демонстрируя свою зависимость тем, что награждала ученых орденами и премиями, присваивала им звания и осыпала благами, которых не было у подавляющего большинства граждан. Потому материалисты-сталинисты порой попадали впросак.

В этой связи можно вспомнить дискуссию, которая разгорелась между физиком Владимиром Фоком, с середины тридцатых отстаивавшим релятивизм, и философом Александром Максимовым, боровшимся с «махистами» среди соотечественников-естествоиспытателей. Публикация летом 1952 года в ведомственной газете «Красный флот» очередной воинствующей статьи Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике» явилась удобным случаем для группы академических физиков перейти в контрнаступление с целью защиты теории относительности, и первым среди них был Фок.

Но даже академических званий и принадлежности к «атомному проекту» было недостаточно, чтобы переломить тенденцию и добиться внушительной публикации, разоблачавшей невежество сталинских идеологов. Пришлось к этому делу подключить Лаврентия Берия, который выступал тогда в качестве покровителя физиков. В письме к нему физики сообщали:

«Важнейшими задачами советских философов в области физики является материалистическое обобщение громадного круга новых фактов, понятий и идей, накопленных современной физикой, и борьба против идеалистического извращения достижений физической науки.

Вместо этого некоторые из наших философов, не утруждая себя изучением элементарных основ физики и сохраняя в этой области полное невежество, сочли своей главной задачей философское “опровержение” важнейших завоеваний современной физики. Основной атаке со стороны этой группы философов подвергается теория относительности и квантовая теория, лежащие в основе всей современной физики и представляющие собой теоретическую базу электронной и атомной техники.

Непосредственным поводом нашего обращения к Вам послужил возмутивший нас факт опубликования в газете “Красный флот” от 13 июня 1952 г. невежественной и антинаучной статьи члена-корреспондента АН СССР Максимова А.А. под названием “Против реакционного Эйнштейнианства в физике”.

В этой статье Максимов заявляет, что “теория относительности несомненно пропагандирует антинаучные воззрения по коренным вопросам современной физики”. Основные положения теории относительности Максимов объявляет нелепостью и стремится их высмеять.

Это говорится о теории, которая сыграла революционную роль в развитии физики, выяснив новые физические свойства пространства и времени и установив законы движения быстрых частиц. Эта теория, глубоко материалистическая по своей сущности, подтверждается с замечательной точностью огромным количеством экспериментальных фактов. Одним из ее наиболее убедительных подтверждений является самый факт существования действующих ускорителей заряженных частиц, устройство которых целиком основано на законах теории относительности.

Несомненно также, что важнейшие проблемы, стоящие перед советской физикой, – проблемы элементарных частиц и ядерных сил не могут быть разрешены без использования теории относительности.

Теория относительности представляет собой последовательную и стройную систему неразрывно связанных между собой физических идей, глубокое понимание которых необходимо для ее плодотворного применения. Этого совершенно не понимает Максимов и некоторые другие философы, пытающиеся сохранить отдельные частные результаты теории, отрицая при этом ее основное физическое содержание...»

В качестве ответа на нападки идеологов физики просили Берия поспособствовать публикации статьи Фока под более чем выразительным названием «Против невежественной критики современных физических теорий». Эта статья после рассмотрения вопроса в ЦК КПСС была опубликована в журнале «Вопросы философии» в самом начале 1953 года.

Когда в начале пятидесятых Альберт Эйнштейн узнал о том, какому осуждению подвергается его теория в Советском Союзе, он не удержался от ехидной реплики, написав маленький рассказ:

«Когда Всемогущий Бог устанавливал Свои вечные законы Природы, Его мучило сомнение, которое Он не смог преодолеть даже впоследствии. Какое затруднительное положение возникнет, если впоследствии Высокие Авторитеты диалектического материализма объявят некоторые, а то и все Его законы противозаконными?

Уже потом, когда Он перешел к созданию Пророков и Мудрецов диалектического материализма, в чем-то сходное сомнение закралось в Его душу. Однако вскоре Он вновь обрел Свое спокойствие, поскольку можно быть уверенным в том, что эти Пророки и Мудрецы никогда не придут к заключению о противоречии положений материализма Разуму и Истине...»

Догматизм вредит науке. Он подрывает репутацию научного познания. К примеру, Французской академии до сих не могут простить того, что когда-то она отказалась признавать существование метеоритов.

Советская наука – не исключение. Догматы, навязанные ей со стороны марксистско-ленинской идеологии, сковывали ее развитие, и с какого-то момента отечественные ученые просто начали отставать от западных в постижении физических процессов. Новые дисциплины, возникшие на стыке наук, – такие как генетика и кибернетика – претендовали на проникновение в самые глубокие таинства бытия, а потому с ходу встретили серьезное сопротивление со стороны сталинистов. И если советские кибернетики сумели «откреститься» от общефилософской составляющей теории Норберта Винера без ущерба для развития автоматизированных систем и электронно-вычислительных машин (появился даже особый термин «техническая кибернетика»), то генетикам пришлось куда хуже. Отказаться от теории наследственности через генетический аппарат означало ступить на лженаучный путь, который вел в тупик. Продолжать заниматься расшифровкой генома означало вступить в прямой конфликт с властью, что в эпоху сталинизма было чревато. Каждый из генетиков сам выбирал свой путь...