Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1, Михаил Постников . Жанр: История. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале fplib.ru.
Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1
Название: Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1
Издательство: неизвестно
ISBN: нет данных
Год: неизвестен
Дата добавления: 28 январь 2019
Количество просмотров: 211
Читать онлайн

Помощь проекту

Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1 читать книгу онлайн

Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1 - читать бесплатно онлайн , автор Михаил Постников
1 ... 5 6 7 8 9 ... 114 ВПЕРЕД

Далее, переходя от защиты к нападению, Гошар выставляет ряд соображений, по которым все эти сочинения не могут принадлежать перу древнего автора. Мы не будем останавливаться на этом подробно (см. [8], стр. 385—393), ограничившись кратким резюме.

Тацит слабо знает историю римского законодательства. Говоря о расширении римского померея, он замечает, что раньше это сделали только Сулла и Август — и забывает… Юлия Цезаря. Еще Монтескье заметил, что Тацит путается в самых основах римского права.

Он очень плохо знает географию древнеримского государства (путешествие Германика, театр войны Корбулона и т.д.) и даже его границу, которую он отодвигает для своих дней только до Красного моря.

Тацит способен заблудиться в своем родном Риме, в котором он живет и пишет; он перетасовывает его исторические памятники и путает императоров. Слабость географических знаний Тацита разобрана, например, у Г. Петера, а также у Юста Липсия.

Традиционные историки датировали время появления «Летописей» около 115 года ссылкой на абсолютно темное и резко противоречивое место в тексте Тацита в его обмолвке о походе Траяна, в описании которого им допущены грубые промахи.

Одним из самых ярких диссонансов является описание у Тацита эпизода гибели Агриппины, из которого очевидно, что Тацит не знает морского дела. «Точно так же слаб он и в деле военном. Это очень странно для государственного человека в античном Риме, который, прежде всего, воспитывал в своем гражданине солдата, но вполне естественно для ученого XV века: Поджо Браччолини был человек кабинетный и менее всего воин. Военного дела он не изучал, даже теоретически… и судил о войне по воображению штатского писателя–буржуа да понаслышке. Гошар этим объясняет смутность и расплывчатость большинства военных сцен у Тацита… Эта военная история написана штатским человеком… громадный список противоречий Тацита приводит также и Гастон Буассье, что, однако, не смущает его относительно достоверности этих произведений.

Репутацию подлинности Тацита значительно поддержала в свое время находка в Пионе (1528) бронзовых досок с отрывками речи Клавдия в пользу сенатского равноправия галлов, содержания, тождественного с такой же речью того же государя в «Анналах». Гошар указывает, что в текстах Тацита и лионского памятника тождественна только общая идея, но не развитие речи, не говоря уже о выражениях и тоне… Гошар убедительно доказывает, что автор Тацита не видал лионских бронзовых досок (если они действительно подлинный памятник официального акта. — Авт.). Но вот, может быть, автор лионских досок знал уже Тацита? В таком случае текст их — такая же искусственная и свободная амплификация соответствующего места в «Анналах», как сами «Анналы» — свободная амплификация Светония, Диона Пассия, Плутарха и др. По мнению Гошара, бронзовые лионские доски — ловкая подделка XV века…

Исчислив множество ошибок, которых не мог сделать римлянин первого века, Гошар отмечает те из них, которые обличают в авторе человека с мировоззрением и традициями XV века» ([8], стр. 387—390). Гошар перечисляет многочисленные политические, экономические, религиозные, научные и литературные промахи псевдо–Тацита; все их можно найти в [8]. Однако даже Амфитеатров отказывается подробно следить за теми общими и схожими местами, которыми текст Тацита соприкасается с текстами других античных авторов, уже известных ко времени Поджо Браччолини. «Они давным–давно известны, и найти их легко в любом исследовании о Таците. Разница в оценке этих соприкосновений Россом и Гошаром против большинства других исследователей только та, что, пока остальные видят в этом совпадении свидетельства точности фактов и преемство исторических сведений, те двое твердо стоят на своем: псевдо–Тацит — талантливый человек, который превосходно изучил Светония, Диона Кассия (в особенности) и др. и, по их данным, путем амплификации написал свою историю, не боясь или, против воли, увлекаясь превращать ее иногда в исторический роман. Что наибольшее влияние на псевдо–Тацита имел Дион Кассий, понятно. Книги этого историка за период, соответственный «Анналам» и «Истории», не дошли до нас в оригинале, но лишь в сокращении и отрывках Ксифилина и Зонары. Этот текст дал псевдо–Тациту канву и конспект рассказа… Если угодно, псевдо–Тацит — это Дион Кассий, огромно выросший в таланте…» ([8], стр. 393).

 

Причины и история подлога

«Все предшествовавшие соображения вели Гошара к той цели, чтобы доказать, что наш Тацит — подложный Тацит, и что Поджо Браччолини, так сказать, годился в подложные Тациты.

Разберем теперь, откуда у Поджо могло возникнуть желание и побуждение к этому странному подлогу?

В Лондоне он жил, очень обманутый в расчетах на щедрость Бофора и чрезвычайно им недовольный. Он очень искал новых занятий, которые позволили бы ему оставить службу у английского прелата. И вот в 1422 году один из его флорентийских друзей, Пьеро Ламбертески, предлагает ему проект какой–то исторической работы, которая должна быть выполнена по греческим источникам и в строгом секрете, в трехгодичный срок, во время которого Поджо будет обеспечен гонораром в 500 золотых дукатов.

«Пусть он даст мне шестьсот — и по рукам! — пишет Поджо, поручая Никколи сладить это дельце. — Занятие, им предлагаемое, очень мне нравится, и я надеюсь, что произведу штучку, достойную, чтобы ее читали».

Месяцем позже он пишет: «Если я увижу, что обещания нашего друга Пьеро перейдут от слов к делу, то — не только к сарматам, к скифам я рад забраться ради работы этой… Держи в секрете проекты, которые я тебе сообщаю. Если я поеду в Венгрию, это должно остаться тайною для всех, кроме нескольких друзей». В июне он еще в Англии и пишет Никколи: «Я жду только ответа от Пьеро. Будь уверен, что, если мне дадут время и досуг, чтобы писать его деяния (gesta), я сочиню вещь, которою ты будешь доволен. Я в очень бодром настроении; не знаю, достаточно ли у меня сил для такой задачи; но labor omnia vincit improbus (труд, когда человек не жалеет себя, все побеждает)».

«Когда я сравниваю себя с древними историками, мне страшно. Но, когда я сравниваю себя с нынешними, я опять верю в себя. Если взяться хорошенько, то я ни перед кем не ударю в грязь лицом».

Несколько дней спустя он опять уведомляет Никколи, что готов к отъезду и ждет только письма от Ламбертески.

Отплыв из Англии, Поджо проездом является в Кельне. Но где он был затем — неизвестно. По Корниани, — в самом деле, зачем–то жил в Венгрии. По Тонелли, — приехал прямо во Флоренцию. Состоялась ли его загадочная сделка с Ламбертески, мы также не знаем. Имя Ламбертески исчезает из переписки Поджо, что Гошар объясняет тем условием, что Поджо сам был редактором издания своих писем и выпускал их с очень расчетливым выбором. Но даже если бы сделка и не состоялась и дело разошлось, то — какой же осадок все–таки остался на дне этого эпизода?

А вот какой: Ламбертески предлагал Поджо выполнить какой–то тайный исторический труд. Тайна предполагалась настолько строгою, что Поджо должен был работать в Венгрии, — между тем как его предполагали бы все еще в Англии. Для работы этой он должен был изучить греческих авторов (Диона Кассия?). В работе этой ему предстояло состязаться с античными историками, чего он хотел и боялся. И, наконец, весь секрет, которого от него требовали, а он принимал, показывает, что дельце–то предполагаемое было, хотя и литературное, и ученое, но — не из красивых.

Если Ламбертески действительно предлагал Поджо заняться подлогом Тацита, то он не только хорошо выбрал мастера, но и имел нравственное право обратиться к нему с сомнительным предложением. Ведь он просил Поджо лишь продолжить то, чем он начал свою карьеру. Несколько лет тому назад молодой Поджо выпустил в свет у Никколи «Комментарии К. Аскония Педиана на некоторые речи М. Туллия Цицерона». К. Асконий Педиан — оратор, упоминаемый Квинтилианом (также найденным Поджо. — Авт.). Оригинала, с которого выпущены были эти «Комментарии», никто никогда не видал, а все копии Никколи переписывал тоже с копии, присланной ему Поджо из Констанца. Успех был громадный, хотя первую песенку Поджо, зардевшись, спел и ученый мир быстро разобрал, что дело тут неладно. Поджо, кажется, мало и заботился о том, чтобы скрывать свой подлог. Когда в 1422 году он обсуждает с Никколи предложение Ламбертески, то в числе других прочих опасений откровенно намекает:

«Вот уже четыре года, как я не упражнялся в латинском красноречии, но в самое малое время надеюсь наверстать настолько, что смогу писать не хуже, чем прежде». Он, если хотел, имел право на такой, по нашим понятиям, цинизм в условиях своего века. Успех подложного Аскония Педиана вызвал целую серию других подлогов от имени того же фантастического автора, но все они были слишком грубы и немедленно разоблачались. Поджо Браччолини оказался лишь искуснее других. Да и о его труде ученый Франсуа Гоман, издатель печатного Аскония в 1644 году, справедливо выразился:

1 ... 5 6 7 8 9 ... 114 ВПЕРЕД
Комментариев (0)
×