Лилия Кузнецова - Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

Русская медаль «В память Отечественной войны 1812 года»

За каких-то полгода считавшаяся непобедимой Великая армия Наполеона, вступившая на русскую территорию 12/24 июня 1812 года, была не только разбита в ожесточенных кровопролитных сражениях, но и быстро растаяла в схватках с партизанами, ибо весь народ поднялся на борьбу за веру отцов и освобождение родной земли от поработителей, превратив отпор врагу в войну Отечественную и не сомневаясь в грядущей победе. Даже шестнадцатилетний брат Александра Павловича, Николай, услышав горестное известие о вступлении французов в Москву, побился о заклад с сестрицей Анной, что к новому году иноземных завоевателей не останется.

Уже 2 декабря 1812 года казаки Платова очистили пограничный город Вильно от французов. Сам Наполеон еле ускользнул за Неман, а вслед за ним успели переправиться, прихватив 9 пушек, около 20 тысяч воинов, из коих оружие сохранила лишь тысяча храбрецов. На молебствии, проведенном 1 января 1813 года в столичном Казанском соборе по случаю освобождения России от иноплеменного нашествия, великий князь Николай Павлович получил выигранный на пари серебряный рубль[62].

Но Александр I, не раз высказывавшийся: «Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать», и теперь отнюдь не считал, что борьба с «богопротивным узурпатором» закончилась. Отныне он мечтал освободить из-под власти Бонапарта и его семейства захваченные «корсиканцем» европейские страны, после чего в восстановленном союзе с войсками Пруссии и Австрии вступить в столицу Франции, дабы передать трон «наихристианнейших королей» законному монарху и добиться политического равновесия в Европе.

Потому-то в тот же день, 2 декабря, самодержец написал М.И. Кутузову: «Никогда не было столь дорого время для нас, как при нынешних обстоятельствах, и поэтому ничто не позволяет останавливаться войскам нашим, преследующим неприятеля, ни на самое короткое время в Вильне»[63]. Однако лишь в начале февраля 1813 года основные русские силы, перешедшие Неман и Вислу, преодолев более трехсот верст, вышли к Одеру Начиналась освободительная борьба за Европу Отечественная же война была закончена, и теперь следовало увековечить ее героев.

5 февраля 1813 года Александр I в польском городе Клодава учредил специальную памятную медаль «В память Отечественной войны 1812 года». Ею награждались не только все отважные ратники и ополченцы, но даже священники и медики, побывавшие под неприятельским огнем, причем списки непрофессиональных воинов, сопровождаемые пояснениями, когда и отчего пришлось героям оказаться под неприятельским огнем, лично просматривались самим императором.

Над проектом медали работал сам маститый медальер Карл-Александр фон Леберехт, служивший еще «матушке Екатерине». На лицевой стороне он поместил надпись «1812 годъ», красовавшуюся под Всевидящим Оком, заключенным в символизирующий Пресвятую Троицу треугольник, окруженный сияющими лучами, что аллегорически повествовало о помощи Промысла Божия в быстром освобождении Родины от грозного и сильного врага. Оборотную же украшали четыре строчки обращения к Всевышнему, заимствованные из библейского псалма: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему»[64], ибо русский властитель считал, что победой над супостатом он обязан именно мудрости и небесному покровительству всезнающего Господа Бога, пославшего победу православной России в тяжелой и кровопролитной борьбе с отринувшим Христа узурпатором французского трона. (См. цвет. илл. 1.)

До 1819 года на Санкт-Петербургском монетном дворе из серебра отчеканили более 250 тысяч этих медалей диаметром 24 или 28 мм. Носить сию награду полагалось на голубой ленте высшего русского ордена Св. Апостола Андрея Первозванного[65]. Тем же, кто отличился денежными пожертвованиями на борьбу с неприятелем и многое сделал в тылу для победы, вручили точно такие же, но исполненные из бронзы медали, однако дворянам приличествовала красная с черными полосами лента ордена Св. Владимира, а купцам и промышленникам – красная с желтыми каемками лента ордена Св. Анны. Даже старейшие женщины дворянских родов – матери, воспитавшие достойных защитников Отечества, удостоились бронзовых медалей «В память Отечественной войны 1812 года» на владимирской ленте.

Потому-то на груди Александра I серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» гордо соседствовала с Георгиевским крестом IV степени. И отнюдь не случайно самодержец, отправляясь 1 сентября 1825 года в Таганрог, добавил к взятым в поездку русским орденам эту скромную, но столь дорогую сердцу медаль[66].

Австрийскому монарху Францу I, утратившему в 1806 году по требованию Наполеона после сокрушительного поражения под Аустерлицем прежний гордый титул императора Священной Римской империи германской нации, а заодно и второй порядковый номер после имени в строю августейших ее правителей, приходилось добрый десяток лет, применяясь к обстоятельствам, «сидеть на двух стульях», то изменяя бывшим союзникам под давлением неуемного «корсиканца», то опять вступая с ними в альянс.

В отличие от самодержца Александра I, благодаря вдовствующей матушке Марии Феодоровне дважды отклонившего «престижное» предложение выдать одну из своих любимых сестер за Наполеона, дабы ни в коем случае не породниться с узурпатором престола наихристианнейших французских королей, Францу I пришлось ради политической целесообразности пожертвовать «тем, что было всего дороже его сердцу, для того чтобы предотвратить непоправимое несчастье и приобрести залог лучшей будущности»[67]. Однако недаром Габсбурги на протяжении столетий для решения проблем, особенно династических, руководствовалась правилом: «Счастливая Австрия, брачуйся» («Tu felix Austria nube»): в апреле 1810 года юная эрцгерцогиня Мария-Луиза стала супругой Бонапарта.

Только в июне 1813 года Франц I, окончательно порвав с «неудобным» зятем, присоединился со своей армией к войскам коалиции, хотя и знал, что в случае победы его дочь лишится французского престола. Потому-то, когда 19 марта 1814 года союзники торжественным маршем входили в сдавшийся Париж, во главе объединенного войска гарцевал на любимом жеребце Марсе глава коалиции, русский император Александр I, а бок о бок с ним ехали верхом прусский король Фридрих-Вильгельм III и австрийский фельдмаршал (позже генералиссимус) Шварценберг, представлявший собой особу своего августейшего повелителя.

К тому времени достойный внук Екатерины II уже хорошо знал цену Францу I, а тот никак не желал смириться с первенством русского монарха в сонме европейских государей. Чтобы хоть как-то уколоть «русского медведя», он не пожелал дать православному государю Александру I первейший орден Габсбургов – Золотое Руно. Однако сию престижную награду тут же, «в виде исключения», Франц I, будучи гроссмейстером этого прославленного «цесарского» католического ордена, пожаловал британскому принцу-регенту Георгу, исповедывавшему англиканство – разновидность протестантской христианской веры.

Ф. Крюгер. Прусский король Фридрих-Вильгельм III. 1831 г.

Австрийский император, скрепя сердце, наградил «Агамемнона» коалиции лишь военным орденом своей державы. Таковым был орден Марии-Терезии, названный в честь его основательницы. (Кстати, некогда Екатерина II взяла положения его статута за образец при основании российского военного ордена Св. Георгия.) Повелительница Священной Римской империи Мария-Терезия в 1757 году учредила орден для отважных воинов, разделенный в зависимости от заслуг на три класса, в честь разгрома у Колина под Прагой в ходе Семилетней войны считавшейся непобедимой армии прусского «короля-солдата» Фридриха II. Потому-то ее золотой вензель «MTI» красовался в зеленом венке на оборотной стороне покрытого белой эмалью золотого четырехконечного креста со слегка уширенными концами, а на красном фоне центрального медальона лицевой стороны виднелась серебряная поперечная балка – герб родовых земель австрийского эрцгерцогства, окруженный латинским девизом-посвящением: «Храбрости» («FORTITUDINI»). (См. цвет. илл. 1.)

Если вначале кавалерами ордена Марии-Терезии становились лишь благородного происхождения подданные правителей Священной Римской империи за многолетнюю службу в армии, личные подвиги в бою и полученные раны, то уже в конце XVIII века начались исключения из правил. Высшей степени удостоился сначала прославленный гениальный полководец Александр Васильевич Суворов, затем цесаревич Константин Павлович, а незадолго до злосчастного Аустерлица – мудрый Михаил Илларионович Кутузов. Не обошел этой наградой австрийский император Франц I и английского фельдмаршала герцога Веллингтона, причем дополнительно дал герою Ватерлоо несколько крестов в запас, чтобы британец их раздал отличившимся на поле брани подчиненным по собственному усмотрению. Наконец, тогда же добился сей чести от своего союзника и российский самодержец. В колодке орденов русского государя Александра I пожалованный австрийским императором крест Марии-Терезии висел на полагающейся ему шелковой белой ленте с двумя широкими красными полосами по краям сразу после знаков русских воинских наград[68].