Лев Прозоров - Мифы о Древней Руси. Историческое расследование

«Есть на острове среди Океана священная роща, и в ней предназначенная для этой богини (матери-Земле) и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу. Ощутив, что богиня прибыла и находится у себя в святилище, он с величайшей почтительностью сопровождает её, влекомую впряженными в повозку коровами. Тогда наступают дни всеобщего ликования, празднично убираются местности, которые она удостоила своим прибытием и пребыванием. В эти дни они не затевают походов, не берут в руки оружия; все изделия из железа у них на запоре; тогда им ведомы только мир и покой, только тогда они им по душе, и так продолжается, пока тот же жрец не возвратит в капище насытившуюся общением с родом людским богиню. После этого и повозка, и покров, и, если угодно поверить, само божество очищаются омовением в уединенном и укрытом ото всех озере»[35].

Деталь ритуальной повозки из Дейберга (Ютландия)2, в которой многие исследователи видят описанную Тацитом ритуальную повозку Богини. Личина изображает скорее кельта, балта или славянина, чем германца – коротко остриженые волосы, усы при отсутствии бороды

Как видим, тут и «океан» – и в данном случае речь снова идет о Балтийском море – и мотив мира, и отказа от железа. Остров в «океане» традиционно отождествляют с Рюгеном – на нем до сих пор указывают урочища, связанные с этим культом[36].

Почему же временное миролюбие жителей южного берега Балтики приняло в глазах византийского автора постоянный характер? Возможно, виною был неправильно понятый рассказ о священном перемирии, которого не желал принимать во внимание каган аваров, стремившийся заполучить славян южной Балтики в свое войско для похода на Византию. Или же послы с гуслями были жрецами упоминаемого культа (кстати, жреческий чин предполагал для них и Гильфердинг – «послы же, вероятно, были люди вещие, какие-нибудь жрецы или кудесники»[37]) и византиец, ничтоже сумняшеся, распространил черты страты (варны, сословия) на всю страну. Примеров табу для жрецов на оружие и/или железо у индоевропейских народов немало – например, римские жрецы не имели права даже смотреть на войско[38], а брились и стриглись исключительно бронзовыми лезвиями[39] (что нимало не делало римлян в целом миролюбивым народом). Русский былинный герой Волх (т. е. волхв, жрец) воюет, но при этом ни разу не прибегает к железному оружию.

В любом случае наводит на размышления совпадение места действия – южная Балтика – и тема табуирования железа вообще и оружия в частности.

Против «чёрных легенд» – с сусальной сказкой

Рискну предположить, что читатели этой книги иногда заходят в книжные магазины – в разделы, посвященные русской истории, и там им, наверно, доводилось видеть книги Владимира Мединского, посвященные разоблачению «черных легенд» о русском народе. Об якобы имманентных, изначально присущих русским пьянстве, покорности, долготерпении, об «особом пути» и «загадочной русской душе», о тяге к «сильной руке» и неспособности к демократии, и т. д., и т. п. Разоблачение «черных легенд» – дело бесспорно нужное и благодарное, означенные темы меня весьма заинтересовали. Собрался я в кои веки почитать одну из его книг («О жестокости русской истории и народном долготерпении»). Полистал, глаз зацепился за заголовок главки: «О чем повествуют былины». Прочитал – и взвыл от досады.

Глава состояла из махровой сахарной, ну, скажем корректно – неправды. Практически вся.

Усиленно противопоставляя русский эпос «западному», Мединский пишет:

Князь киевский призывает на защиту Русской земли богатырей, то есть – народ! Богатыри не феодальное сословие, не потомственные воины. Это не японские самураи и не европейские рыцари.

Вот не поверю, ни за что не поверю, что господин Мединский не читал центральной былины из цикла, посвященного самому любимому, самому прославленному герою нашему, Муравленину-«Муромцу». Я имею в виду былину про Калина-царя. Вспомните – прогневавшиеся на князя за заточение Ильи богатыри ушли из Киева. К Киеву, узнав про это, подступает со своей ордой Калин-царь. Перепуганный князь освобождает Илью, тот в свой черед, отправляется уговаривать богатырей вернуться:

Мало того, что никуда не девшийся «народ» Киева («чернедь-мужичков») никто серьезной силой не считает, и к обороне города привлечь даже не думает, так еще и поведение богатырей совершенно не похоже на представителей «вооруаженного народа». «Ничего нам нет от князя» – а значит, пусть входит враг в город, пусть горят храмы и гибнут люди.

Это что, голос представителя «народа»?

Или вот это:

Ноу комментс, как говорится. «Богатырь, то есть народ» служил, оказывается, многим царям и королям с королевичами. Или Дунай – исключение? Да ничего подобного! Опять же, главный герой былин Илья Муромец делает такое вот шокирующее признание:

Дальше у Мединского идут обычные рассуждения про «крестьянское» происхождение Ильи. Однако есть все основания предполагать, что это происхождение – поздняя выдумка сказителей-крестьян (как приписали такие же сказители-крестьяне в Испании «классово близкое» происхождение национальному герою, рыцарю Родриго Диасу де Бивару по прозвищу Сид). В былинах сын Ильи называется Збутом Борисом королевичем[43] (как называть человека, чей сын – королевич?), а в германской поэме «Ортнит», сложенной под влиянием русских сказаний в XI веке (значительно раньше самой первой записи известных нам былин) Илья упоминается, как «король дикой (или «языческой») Руси».

Затем Мединский переключается на исключительную бескорыстность русских богатырей:

Богатыри не занимаются самообогащением и не обогащают князя. Нет в былинах ни одного описания грабежа или даже перечисления взятой добычи… И ни единого описания, сколько заработали богатыри, какие шлемы, мечи и кольчуги сняли с убитых врагов, сколько коней угнали, какие богатства получили.

Да неужели, хочется спросить, неужели, Владимир Ростиславович, Вы так плохо знаете былины? Ведь былина о Вольхе Всеславиче даже в детских сборниках публиковалась!

Извините, но это – дележ добычи. Прямым текстом описанный. Как и в другой былине, про Вольгу:

Вот вам и захваченное оружие и, о ужас! – пленницы.