Прокопий Кесарийский - Война с готами. О постройках

В это время Аталарих, предавшись безграничному пьянству, впал в болезнь и в полный маразм. Поэтому и Амалазунта колебалась, не зная, что ей делать; видя, до какой степени безумия дошел ее сын, она не могла положиться на его добрую волю, а с другой стороны, в случае смерти Аталариха она не считала, что и жизнь ее самой в будущем останется в безопасности, так как она была ненавистна самым важным из готов. Поэтому, чтобы спастись самой, она захотела передать власть над готами и италийцами императору Юстиниану. Случилось, что с Деметрием и Гипатием прибыл в Италию один из сенаторов, Александр. Когда император услыхал, что корабль Амалазунты стал на якорь в гавани Эпидамна, сама же она медлит, хотя прошло много времени, он послал Александра, чтобы он высмотрел, в каком положении находятся все [28] дела Амалазунты, и дал ему знать. Официально император отправил Александра в качестве посла, беспокоясь о положении около Лилибея (об этом я уже рассказывал в прежних книгах (IV [II], гл. 5 (§ 11 сл.), а также потому, что десять гуннов, бежавших из лагеря в Ливии, прибыли в Кампанию, и Улиарий, начальник охраны в Неаполе, с полного согласия Амалазунты принял их к себе; кроме того, готы, воевавшие около Сирмия с гепидами, обошлись с городом Гратианой, находящимся на границе Иллирии, как с вражеским. Жалуясь на это, он написал письмо Амалазунте и с ним послал Александра. Когда он прибыл в Рим, он оставил там духовных лиц, чтобы они вели дела, из-за которых они прибыли, сам же отправился в Равенну и, тайно сообщив Амалазунте слова императора, открыто вручил ей его письма. В этих письмах говорилось следующее: «Крепость в Лилибее, принадлежащую нам, ты захватила силой и владеешь ею и сейчас; варваров, беглецов из моего лагеря, ты приняла к себе и не думаешь даже сейчас их вернуть, а с моей Гратианой ты поступила недопустимо и недостойно тебя. Ввиду всего этого тебе следует подумать, чем все это может окончиться». Когда Амалазунта прочла переданные ей письма, она ответила следующее:

«Великому государю, выдающемуся своими достоинствами, более прилично взять под свое покровительство сироту, совсем не понимающую, что делается, чем затевать вражду из-за ничтожных причин. Ведь если бы возникла борьба из-за причин, которые вовсе не являются неразрешимыми, то даже победу она принесла бы бесславную. А ты с угрозой указываешь Аталариху и на случай с Лилибеем, и на десять беглецов, и на то, что наши воины, идя против своих врагов, по ошибке и вместе с тем по какому-то недоразумению напали на дружественный город. Да будут далеки от тебя такие мысли, о великий государь; вспомни, когда ты шел походом против вандалов, мы ни в чем тебе не препятствовали, но предоставили тебе и свободный путь на врагов, и с великой охотой продавали тебе все, что тебе было необходимо; между прочим мы [29] доставили тебе такое большое количество коней, благодаря которому главным образом и была одержана тобою победа над врагами. Ведь имя союзника и друга по справедливости заслуживает не только тот, кто в бою предоставляет свое оружие в распоряжение своим близким, но и тот, кто является готовым служить всем тем, что необходимо для войны. Прими во внимание, что тогда твой флот на море нигде не мог иметь пристанища, кроме как в Сицилии, и в Ливию мог идти, купив только здесь продовольствие. Так что в сущности успех твоей победы зависел от нас. Ведь тот, кто дает выход из трудного положения, по справедливости заслуживает награду при счастливом окончании. А что для человека, о государь, приятнее победы над врагами?! Для нас же это является немалым унижением, что мы, вопреки законам войны, не имеем части в твоей добыче. А теперь ты хочешь отнять у нас в Сицилии Лилибей, с самого начала принадлежавший готам, пустую скалу, государь, не имеющую никакой ценности, которую было бы вполне естественно для тебя дать в качестве вознаграждения Аталариху, оказавшему тебе содействие в тяжелые для тебя времена, если бы даже этот Лилибей принадлежал с самого начала твоей империи». Вот что Амалазунта официально написала императору; в тайных же переговорах она согласилась отдать ему во власть всю Италию. Вернувшись назад в Византию, послы сообщили обо всем императору Юстиниану: Александр – то, что надумала сделать Амалазунта, Деметрий и Гипатий – то, что они слыхали от Теодата, а также что Теодат пользуется в Этрурии (Тоскане) великою властью, владея там большею частью земли, и поэтому может выполнить условие без всякого труда. Очень обрадованный всем этим, император тотчас послал в Италию Петра, по происхождению иллирийца; родился он в Фессалонике, был одним из риторов в Византии, человеком выдающегося ума, мягкого характера и обладающий даром убеждения.

4. Пока происходило здесь все это, многие этруски (тосканцы) жалуются Амалазунте на Теодата, что он насильничает [30] над всеми людьми в этой провинции и без всяких рассуждении отнимает земли как частновладельческие, так и имения императорского дома, которые римляне обычно называют «удельными» (patrimonium). Поэтому Амалазунта призвала Теодата к ответу, и так как он совершенно определенно был уличен обвинявшими его, то она заставила его отдать и возместить все то, что он отнял неправильно, и только тогда отпустила его. С этого времени она вызвала к себе у этого человека, считавшего себя обиженным, самую жестокую ненависть, и на все остальное время он являлся ее врагом, так как, мучаясь сильнейшим корыстолюбием, он уже не имел возможности ни совершать правонарушения, ни производить насилия.

К этому времени Аталарих, истощенный болезнью, умер[15], прожив с титулом короля восемь лет. Тогда Амалазунта (ей суждено было испытать такую гибель), не приняв совершенно во внимание ни характера Теодата, ни того, что она недавно сделала против него, сочла, что для нее не произойдет от него ничего неприятного, если она сделает этому человеку большое добро. Она послала за ним, и когда он явился, дружески приняв и успокаивая его, она стала говорить, что давно хорошо знает, какой плохой славой пользуется ее сын, что скоро он должен умереть (она слыхала, что все врачи одинаково это утверждают, да и сама она замечает, как тает тело Аталариха). Так как она видела, что по отношению к самому Теодату, к которому в конце концов свелся род Теодориха, мнение у готов и италийцев не очень высокое, она поставила себе целью очистить его от такого плохого мнения, чтобы ничто не могло помешать ему, в случае если он будет приглашен на престол. Вместе с тем она обошла и закон: если бы пришлось жалующимся на него за то, что он их обидел, обратиться сюда, то они не имели бы кому сообщить о случившемся с ними, а своего владыку они имели бы настроенным против себя. Благодаря этому его, очищенного ею от таких обвинений, она призывает на престол. Но самыми страшными клятвами он должен обязаться, что к нему, Теодату, переходит только титул [31] короля, а что сама Амалазунта, как и прежде, будет обладать все той же фактической властью. Когда Теодат это услыхал, он поклялся во всем, что было угодно Амалазунте, но согласился он на это со злым умыслом, помня, что раньше она сделала против него. Таким образом, Амалазунта, обманутая и собственными намерениями и клятвенными обещаниями Теодата, провозгласила его королем. И отправив в Византию послов из числа важных готов, она сообщила об этом Юстиниану.

Теодат, получив главную власть, стал действовать совершенно обратно тому, на что надеялась Амалазунта и что он сам обещал. Он приблизил к себе тех родственников из готов, которые были ею убиты, а их среди готов было много, и они пользовались большим почетом; из числа же приближенных к Амалазунте он внезапно некоторых убил, а ее саму заключил под стражу еще прежде, чем послы успели прийти в Византию[16]. В Этрурии (Тоскане) есть озеро, под названием Вульсина, в середине которого находится остров, сам по себе очень маленький, но имеющий сильное укрепление. Заключив здесь Амалазунту, Теодат стерег ее. Боясь, как бы за такой поступок император не рассердился на него (как это и было на самом деле), он отправил из римских сенаторов Либерия и Опилиона с некоторыми другими с поручением всеми силами умилостивить гнев императора утверждая, что с его стороны ничего не сделано неприятного для Амалазунты, хотя она прежде совершала против него ужасные и нетерпимые поступки. Это он и сам написал императору и заставил написать хоть и против воли также и Амалазунту. Вот что происходило тогда там. Петр же в качестве посла был уже в пути; ему были даны императором предварительные инструкции встретиться тайно от всех других с Теодатом и, дав ему клятвенные уверения, что ничего из того, о чем они ведут переговоры, не станет кому бы то ни было известным, спокойно заключить с ним договор относительно Этрурии (Тосканы); а затем, тайно встретившись с Амалазунтой, он должен был со всей ловкостью [32] договориться с ней обо всей Италии, как будет полезно для них обоих. Официально же он шел послом для переговоров о Лилибее и обо всем остальном, о чем я только что упомянул (гл. 3, § 15). Император еще ничего не знал ни о смерти Аталариха, ни о том, что королевскую власть получил Теодат, ни о том, что случилось с Амалазунтой. На пути Петр, прежде всего встретившись с послами Амалазунты, узнал об избрании Теодата. Немного позднее, находясь в городе Авлоне, лежащем у Ионического залива, он встретился с посольством Либерия и Опилиона и узнал от них обо всем случившемся. Послав обо всем этом доклад императору, он остался ожидать приказаний в этом городе.