Завоевание. Английское королевство Франция, 1417–1450 гг. - Джульет Баркер

Герцог знал, а Генрих нет, что бургиньоны и арманьяки собирались заключить в Пуйи договор, который положил бы конец войне между ними и обязал обе стороны объединиться против англичан для отвоевания Нормандии. О реакции Генриха, узнавшего эти новости, можно только догадываться, но его ответ был быстрым и решительным. На следующий день после истечения срока перемирия с Бургундией он послал графа Хантингдона и гасконца капталя де Бюша в Понтуаз, который герцог и королевский двор только что покинули. Под покровом ночи капталь и его люди взобрались по штурмовым лестницам на стены и захватили город врасплох, а бегущие из города жители были за воротами перехвачены и перебиты Хантингдоном. Те, кому все же удалось спастись, бежали в Париж, положив шокирующий и преждевременный конец публичному празднованию заключения мира между враждующими французскими партиями[53].

Понтуаз находился всего в 17-и милях от Парижа, и его падение означало, что между столицей и "жестокими, кровавыми англичанами" теперь ничего не было. Парижане были ввергнуты в панику, которая еще более усилилась, когда герцог сам бежал в безопасный Труа, забрав с собой короля и двор, а перед городскими воротами появились английские рейдерские отряды. В ответ на отчаянные мольбы парижан герцог и Дофин согласились провести вторую личную встречу, чтобы ввести в действие свой договор. Если и было время отбросить разногласия и действовать вместе, чтобы спасти Францию от общего врага, то это был именно тот момент. Нужны были реальные действия, а не слова, и они произошли, хотя и не такие, каких требовало бедственное положение королевства. Поскольку ни один из них не доверял другому, на подготовку мер безопасности ушло несколько недель, и только 10 сентября 1419 года Дофин и герцог Бургундский встретились на нейтральной территории на мосту через реку Йонна в Монтеро. Когда герцог преклонил колено перед Дофином, положив руку на эфес меча в ножнах, Таннеги дю Шатель, бывший прево Парижа, спасший предыдущим летом Дофина во время бургиньонского переворота, с криком "Пора!" ударил герцога топором по голове. Остальные приближенные Дофина осыпали упавшего герцога ударами мечей и одолели тех, кто пытался прийти ему на помощь[54].

Было ли это убийство преднамеренным заговором с участием Дофина, как утверждали бургиньоны, или реакцией на попытку герцога захватить Дофина, как утверждал сам Карл, это убийство изменило ход истории. Любая надежда на сотрудничество между арманьяками и бургундцами в тот момент закончилась и обе стороны теперь были настроены на полное уничтожение друг друга, даже если это означало союз со смертельным врагом их страны. Как позже скажет картезианский приор Дижона, показывая королю Франциску I череп герцога, именно через отверстие в этом черепе англичане вошли во Францию[55].

Всего через десять дней после убийства собственная мать Дофина, которая, по слухам, была любовницей герцога Бургундского, написала Генриху письмо, призывая его отомстить за убийство и предлагая возобновить мирные переговоры. До конца сентября Генрих получил аналогичные предложения от города Парижа и нового герцога Бургундского[56].

Поскольку бургиньоны нуждались в нем больше, чем он в них, Генрих увеличил цену за заключение мира. Всего за несколько месяцев до этого он был готов отказаться от своих претензий на французскую корону в обмен на признание того, что Нормандия и расширенная Гасконь будут находиться под его полным суверенитетом, и брак с Екатериной Французской. Теперь он увидел возможность заполучить саму корону. Последующие переговоры были долгими и мучительными, поскольку любое соглашение должно было быть приемлемым для максимального количества заинтересованных людей и юридически для них обязательным, но Генрих также продолжал оказывать военное давление, продвигая свои войска в Иль-де-Франс, захватив Мёлан, Пуасси и Сен-Жермен-ан-Ле, и ужесточая экономическую блокаду Парижа, где цены на продовольствие и топливо резко возросли. Страха, что он может взять сам Париж, было достаточно, чтобы убедить и нового герцога Бургундского, Филиппа, и парижан, что союз с англичанами лучше английского завоевания[57].

На Рождество 1419 года — день, тщательно выбранный из-за его значения для христиан как годовщины рождения Царя Мира — между Генрихом V и герцогом Бургундским был заключен предварительный договор. Старые требования о "справедливых правах и наследстве" были тихо отброшены, и вместо них было создано совершенно иное положение. Это должен был быть "окончательный мир" между Англией и Францией, основанный на браке Генриха с Екатериной Французской и его официальном утверждении в качестве наследника своего тестя. При жизни Карла VI управление государством продолжало осуществляться от его имени, но Генрих выступал в качестве регента и именовался "наш дорогой сын Генрих, король Англии и наследник Франции", а земли, завоеванные Генрихом внутри и за пределами герцогства Нормандия, должны были оставаться под его полным суверенитетом. После смерти Карла VI корона переходила к Генриху, его наследникам и преемникам, а Нормандия вместе с другими завоеванными территориями за пределами герцогства, снова становились частью королевства Франция.

В основе этого соглашения лежала концепция объединения двух корон, которые после смерти Карла должны были стать едиными в лице английского короля. Однако в ответ на беспокойство в Англии и Франции было четко заявлено, что ни одно из королевств не должно подчиняться другому: они должны были управляться отдельно, и каждое из них сохранять свои собственные институты власти, законы и обычаи[58].

Договор стал фундаментом, на котором было построено здание английского королевства Франция. Масштабы того, что было поставлено на карту, и вероятность того, что соглашение будет оспорено, означало, что необходимо было сделать все возможное, чтобы договор был юридически и морально обязывающим. После того как окончательная форма была согласована, главы обеих сторон встретились в Труа в Шампани, резиденции французского королевского двора. (В свете последних событий Генрих продемонстрировал удивительную степень доверия к своему новому союзнику, отправившись так далеко на бургундскую территорию, хотя Париж был бы более очевидным выбором).

21 мая 1420 года договор в Труа был официально подписан и скреплен печатями на алтаре городского собора, самого святого места специально выбранного для того, чтобы подчеркнуть значимость соглашения. Сразу же после церемонии Генрих и Екатерина были обручены у того же алтаря, и все присутствующие, включая королеву Изабеллу, Филиппа Бургундского, Генриха и его нынешнего наследника Кларенса, поклялись соблюдать договор. На следующий день 1.500 выдающихся французов принесли присягу во главе с Филиппом де Морвилье, первым президентом Парижского Парламента, который, будучи высшей апелляционной инстанцией во Франции, должен был отвечать за соблюдение соглашения. Его юридический статус подкреплялся требованием, чтобы английский Парламент и его французский коллега, национальные Генеральные Штаты, официально ратифицировали договор[59].

Ожидалось, что все подданные Карла VI принесут присягу тому, что его сторонники называли "окончательным миром". Многие были готовы сделать это, считая, что английский король во Франции — меньшее зло, чем королевство,