Вадим Попов - Феномены древней культуры востока Северной Азии

Упомянутый этнограф Б. Долгих опубликовал также ясачную книгу О. Степанова и за 1655 год, где перечислены 48 улусов Сунгари и Уссури, откуда поступал ясак, но Косогорского улуса в них нет. Однако упомянут Маканьский улус, в котором, как выяснил Б. Полевой, проживал дючер-нанаец князец Чекунай. Он же упомянут и в жалобе казаков, где указано, что он уехал в Косогорский улус. Вот этот отрывок из жалобы (челобитной) на Хабарова: «И во 160-м году (1652) как мы, холопи твои государевы поплыли из Кукорева улусу на низ и пловучи дючерскою землёю и проплыв Шингал (Сунгари) реку августа в 9 день ходили мы холопи твои государевы, на улус Чиндарея князца, да на свата ево Чекуная князца дючерского… поймали тут, в улусе, Князеву жену, тово князя Чендарея жёнку, а Чекунаеву сестру. И после тово, государь, зимою в марте месяце приезжали было те князцы дючерские в Гиляцкую землю к тебе, государь, с полным ясаком… а те князцы в Дючерской земле, в Косогорном улусе…»

Ещё раз он упомянут, когда в 1658 году казаки, не доплыв до устья Сунгари, захватили языков в Косогорском улусе. Последние сообщили им, что против казаков движется маньчжурское войско. Итак, в разных источниках дважды упомянут Косогорский (Косогорнов) улус, значит, он действительно существовал. Но это был именно улус – поселение аборигенов, а не казацкий острог, что очевидно. Получается, что где-то около устья Сунгари располагался Косогорский улус, а в земле нивхов находился казацкий Косогирский острог. Фантастическое совпадение названий, хотя и с небольшой, но устойчивой разницей: в улусе буква «О», а в остроге буква «И». В последующих публикациях различных авторов эти названия прописывались в различных вариантах и даже с заменой «О» на «И» и наоборот. Но всё же необходимо придерживаться изначального написания этих названий, чтобы попытаться понять этимологию этих слов.

Итак, каково происхождение названия Косогорский? Карта расселения племён и народов Сибири в XVII веке пестрит названиями тунгусских родов с корнем «гир»: киндагиры, нанагиры, шилягиры и др. Но учёные создали её в XX веке. А в XVII веке при самоназвании представителями рода в результате невнятности произношения или вольного русского просторечья «гир», возможно, был замещён на «гор». И хотя мне всё же посчастливилось на карте выявить одно название рода с корнем «гор» – почегоры, общего впечатления не меняет. Во всяком случае, корень «гор» отнюдь не был связан с понятием горы или гора. Если бы это было так, все гиры превратились бы в горы, т. к. местность, где располагались их улусы, были везде гористой. Да и в эти времена русские называли горы «камень», а в некоторых случаях, по-видимому, «гиры».

Удалось выяснить, что в древних языках литовцев, индийцев, иранцев именно так назывались горы. Вероятно, и в русском это слово использовалось, ведь эти языки принадлежат одной индоевропейской группе. А «косо», как указывалось, скорее всего, имеет предметное происхождение от названия украшения из белого редкого нефрита в виде диска – косо, которое в XVII веке носили ульчские женщины на верхней одежде. Напомню, что белый нефрит ещё в неолите высоко ценился и из Сибири попадал в Европу, что отметил Н.С. Новгородом Не мог он не попадать и на Амур с кочевыми родами.

Происхождение «косо» в «Косогирском» остроге более прозрачно. Прежде всего, нужно отметить, что это слово русское, т. к. состоит из сочетания двух слов, что характерно для русских названий. Здесь «косо» – безусловно, сокращённое «косой», т. е. «косой острог». Так назывались остроги, как уже указывалось, с наклонной наружу тыновой стеной, что затрудняло её преодоление нападающими. Например, косым острогом назывался Охотский острог. Вторая часть слова может быть только в значении горы (не от названия же тунгусского рода в гиляцкой земле). Таким образом, Косогирский острог – это косой острог, расположенный на горе. Тырские возвышенности с береговыми обрывами весьма подходят для названия и расположения острога.

Если расположить острог в Тыре, то легко объясняются все события, связанные с пребыванием здесь казаков, поддаются логическому объяснению все повествования русских людей, принимаются все указания на это других исследователей. Нет ни одного противоречия этой версии. Всё, что высказывалось против, оказалось или фальсификацией фактов, или ошибкой. Так что есть все основания считать, что знаменитые Тырские памятники стали ещё знаменитей, умножившись на ещё один – русский Косогирский острог. Он был первым на Амуре, с башнями, пушками, террасами и косой тыновой стеной, с аманатским двором и рубленными казацкими избами, вмещавшими в разное время от ста до трёхсот казаков. Это была настоящая крепость. Продолжением её легенды явились события 1658 года. Но прежде о ещё одной версии локализации Косогорского острога, представленной Н.Е. Спижевым в статье «Местонахождение с. Сахаровка – острог С.В. Полякова и зимовье Е.П. Хабарова» в Вестнике ДВГНБ № 3 (48) 2010 года. Казалось, что Н.Спижевой представит какие-то новые данные по этому вопросу, но, как оказалось, он реализовал в статье свои старые представления, которые в отсутствие оппонентов могли набрать очки в среде потухшего краеведения Хабаровска. Его размышления оказались настолько противоречивыми, что совершенно не стыкуются с историческими фактами. Например, острог казаков-беглецов, руководителем которых был С.В. Полякова (он не называет его Косогорским), он расположил с п. Сахаровка, что в 30 км. от г. Николаевска-на-Амуре выше по течению Амура. Когда возникают противоречия такого характера, то следует обратиться к разнообразным связям между исследуемыми объектами, это: время, имена, люди, записи, названия. Допустим известно, что князя Мингалчу казаки держали аманатом в остроге, а захватили его в Мингальском улусе (название от его имени), что более вероятно, чем захват его в Махоньском улусе (по Спижевому), тем более известно, что в нём захватили неких Сергунчу и Богданчу, о чём исследователь умолчал. Как показано Мингальский улус располагался в 40 км выше Тыра. Н. Спижевой поместил его прямо в Сахаровке рядом с безымянным острогом казаков. Именно на него походом ходил Хабаров, однако совершенно понятно, что на улус, расположенный рядом ходить в поход не нужно. Вожем в этом походе Хабаров использовал князя Мингалчу, значит ему было неизвестно местоположение этого улуса. Но если бы Мингальский улус находился рядом, проводник не понадобился бы. Мингалчу казаки захватили в сентябре 1651 года г. А выкуп за него родственники доставили только в мае на лодке после ледохода. Могло ли так быть? Могло, если Мингальский улус находился в 40 км. от острога, а в нём в сентябре – октябре шла война между казаками, что отпугивало аборигенной и они смогли доставить его только весной после ледохода. Но не могло, если бы улус находился на расстоянии 5 км. В этом случае ясак доставили бы сразу, даже раньше чем его привезли гиляки Сахалина, которые успели до ледостава.

И совсем уж неправдоподобным выглядит предположение Н. Спижевого, что Хабаров совершил поход на Махонский улус, а не на Мингальский, хотя именно на последний неоднократно указывали казаки. Понять такую подмену Н. Спижевым можно, ведь не мог же Хабаров, проживая в Мингальском улусе, как он считает, сам на себя ходить в поход.

Косогорский острог Н. Спижевой поместил в район села Богородское, острог в Сахаровке у него остался безымянным. Мотивировал это он словами из отписки О. Степанова якутскому воеводе М.С. Лодыженскому в 1656 г.: «И как буду я, Онофрейко, на рубежу гиляцкой земли, да в прошлом во 163 году зимою иноземцы гиляцкие люди государю изменили и служилых людей Якутского острогу Оничку Логинова побили со товарыщи 30 человек… и я, Онофрейко, на тех изменников гиляцких людей ходил и языков взял… И я, Онофрейко проведав допряма, им, иноземцам… дав наказание, привёл их к шерти…». Из этого он решил, что Степанов был, т. е. жил в остроге на рубеже гиляцкой земли в районе Богородского, где он определил существование старинного национального села Гери, от которого, якобы, и произошло название «Косогирский». Однако для этого нет ни каких оснований, тем более что контекст этого фрагмента говорит о пребывании Степанова на рубеже, который находился на побережье Охотского моря в районе гиляцкой деревни Коль, где погибли казаки, пришедшие морем с реки Ульи, а не на рубеже гиляцкой и ульчской земли. Острог был возведён, по словам казаков, середь гиляцкой земли, а не на рубеже её. Он не мог не иметь названия, располагайся он хоть в Тыре, хоть в Сахаровке, ведь названия имели и географическое значение для казаков. Такие нестыковки в заключениях краеведа указывает, что он не боясь критики, опубликовал их, а это говорит о полном затухании краеведческой исследовательской работы в Хабаровске.

Хотя казаки русского войска постепенно укоренялись на Амуре, маньчжурская администрация не могла с этим смириться и осуществляла политику вытеснения русских из Приамурья. Летом 1658 года маньчжуры в районе устья Сунгари превосходящими силами напали на русский караван судов из засады и разгромили его пушечным боем. Погибли и были пленены 270 казаков из отряда О. Степанова. Убит был и сам атаман. Спаслось 287 человек, но все они были деморализованы и небоеспособны. Боясь преследования маньчжурами, оставшиеся казаки сплыли к морю в гиляцкому землю, где рассчитывали прокормиться рыбой. Зиму 1659 года они могли провести только в сохранившихся избах Косогирского острога. Скорее всего, они смогли восстановить тыновое заграждение, т. к. продолжали сбор ясака. Таким образом, острог ещё раз послужил им. Весной не все казаки решились вновь подняться по Амуру, часть их в количестве 60 человек на судах ушло вдоль побережья Охотского моря путём И. Москвитина и В. Пояркова на улью, а затем на Лену в Якутск. Оставшиеся под руководством А. Петриловского поднялись всё же вверх по Амуру, затем по протокам его и подволошными реками добрались до Якутска. Часть казаков в пути погибла от голода и болезней. Но зимовка 1659 года у них прошла более или менее благополучно под защитой Косогирского острога.