Андрей Курпатов - Советы доктора. 7-12 выпуск. Вопросы и ответы

Относительно «инстинкта собственника»… От родственников никуда не деться, недаром в своей книге «Семейное счастье» я посвятил этим самым родственникам целую главу из трех. Они – родные люди. Их чувства и взгляды могут не совпадать с чувствами и взглядами «молодых», но их все равно надо учитывать. Свекровь, например, – мама мужа, и она всегда будет ему мамой. Что с этим поделаешь? Родителей не выбирают, а тем более – грех от них отказываться. Теща – мама жены, и с этим глупо спорить. Нужно просто понять: кроме меня, у моей второй половины есть еще близкие люди. Если они ей помогают, я им благодарен. Если они ее обижают, я ее защищаю. Мне важно, чтобы моя «вторая половина» была счастлива, и если она не «блокируется» с кем-то против меня, то какие могут быть вопросы? Собственничество – это признак незрелости личности. Если человек со мной, потому что он меня любит, – это прекрасно. Если же он у меня в собственности, и я должен держать его на привязи – это же катастрофа, а не отношения…

Красивое слово «комплекс» пришло к нам из психоанализа. Зигмунд Фрейд понимал под ним совокупность – то есть, собственно комплекс – различных сексуальных и агрессивных влечений. Например, стремление мальчика убить отца и овладеть матерью – это знаменитый «Эдипов комплекс». Есть в психоанализе подобный комплекс и для девочек – «комплекс Электры»: желание отца и ненависть к матери. Есть и другие, но перечислять их не буду, потому что, в целом, наверное, уже понятно. В общем, это – настоящие комплексы.

А то, что мы привычно называем «комплексами», – есть не что иное, как банальные, ничем не примечательные невротические страхи. «Комплекс» – звучит, конечно, красивее, чем страх. Но правда в том, что это просто страх, и ни гордиться его наличием, ни тем более прятаться за него не следует. А то как раз получается некрасиво. Когда мы прячемся за своими комплексами, мы просто потворствуем своему страху, а он становится от этого только больше. Нужно ли это нам? Сомневаюсь…

Так что проблема не в комплексе, а в страхе. И когда понимаешь это, то перестаешь сам себя оправдывать и начинаешь действовать. Когда же вы перестаете подчиняться своему страху, он мгновенно капитулирует.

Нельзя сказать, что желание сменить свое имя – частое явление. Как правило, имя меняют люди, которые имеют на это достаточные, с точки зрения логики и здравого смысла, основания. Часто это желание обусловлено национальными предрассудками – как личными, так и общественными. Общественные предрассудки – вещь серьезная и накладная, поэтому смена имени в этом случае оправдана. Но есть люди, которые из-за психологических комплексов недовольны своей национальностью, а потому пытаются вытравить из своей жизни всякие напоминания о ней. Здесь, конечно, нужно не столько менять имя, сколько избавляться от соответствующих комплексов.

Иногда официальная смена имени предпринимается человеком с единственной целью – узаконить фактическое положение дел. Так случается, что родители при рождении дают ребенку какое-то имя, а потом сами начинают, по тем или иным причинам, называть его иначе. Человек, живущий под двумя именами, может чувствовать себя дискомфортно и хотеть навести в этом деле порядок, дабы устранить имеющееся разночтение. Иногда родители дают своим детям и вправду не самые подходящие имена (например, какие-то аббревиатуры и т. п.), что ж, желание человека сменить такое имя на «нормальное» (то есть, привычное) вполне понятно.

Наконец, есть случаи, когда люди, в буквальном смысле этого слова, ненавидят свое имя без всяких на то видимых причин. Как правило, здесь мы имеем дело с неосознанными конфликтами, которые уходят своими корнями в его «далекое детство». Разумеется, человек пытается найти какое-то «логическое объяснение» своей неприязни. И оно находится: «мое имя несчастливое», «мое имя неблагозвучное», «мое имя слишком распространенное» и т. д. и т. п. Можно ли верить этой «легенде», скрывающей подсознательный невротический конфликт? Как показывает психотерапевтический опыт, нет. Значит ли это, что имя ни в коем случае менять нельзя?.. Ну, что я могу сказать: посоветуйтесь с психотерапевтом, а потом примите единственно правильное решение.

Главное отличие в том, что разводы за последние годы очень помолодели. Прежде к браку относились более серьезно, и супруги, как правило, чувствовали большую ответственность и по отношению друг к другу, и вообще за то, чтобы, как говорят, «сохранить семью». Сейчас основная масса разводов приходится на первые три года брака, и молодые люди ни о каком «сохранении семьи ради самой семьи» не думают. Они ориентируются главным образом на собственный комфорт – если им некомфортно с партнером, они уходят. Тогда как 15 лет назад внутренняя структура причин, обусловливающих разводы, была несколько другой. В начале девяностых в Россию пришла свобода, в том числе и сексуальная. Это не значит, что раньше не было супружеских измен, не существовала проституция. Все это имело место быть, хотя и не в таких масштабах. Но изменилось само отношение к институту брака, люди по-другому к самим себе стали относиться. И многие браки, которые до той поры держались только на словах «надо» и «должны», вдруг стали сыпаться, как карточные домики. Люди поняли, что их друг с другом ничего не связывает, кроме формальных уз, а ценность личной свободы вышла на первое место, и потому многие ринулись на поиски своего «личного» счастья.

Обо всем этом я рассказал в двух своих последних книжках – «Мифы большого города» и «Психология большого города»: да, биологически мы остались прежними, но внутренне мы все очень переменились за эти последние 15 лет. В психике советского человека были своего рода «тормоза», которые повышали его социальную ответственность, но сейчас прежние «тормоза» не работают, а новые не выработаны. Свобода – это замечательно, но есть одно условие – человек должен научиться так ею пользоваться, чтобы от его свободы не страдали другие люди. Сейчас у нас как раз такой период «агрессивной свободы»: «все свободны» – и в прямом, и в переносном смысле этого словосочетания. На таком психологическом фундаменте выстроить долгосрочные и гармоничные отношения со своей «второй половиной» крайне сложно.

«Мой взгляд» в данном случае не имеет никакого значения, поскольку это вопрос о статистике, об объективных цифрах – пьют ли богатые женщины больше, чем менее состоятельные? Такой статистики нет, и сомневаюсь, что она когда-либо появится. Причины алкоголизации, конечно, определяются социальным статусом. Алкоголь – это элементарный анксиолитик, то есть, противотревожное средство. «Принимая на грудь», человек, находящийся в стрессе, как правило, расслабляется, начинает хуже соображать и, соответственно, чувствует себя лучше. У людей с разным достатком разные стрессы. Что касается состоятельных женщин, то их можно условно разделить на две большие группы: деловые женщины и женщины, которых обеспечивает муж. Стресс деловых женщин связан, во-первых, с работой, во-вторых, с проблемами в личной жизни, поскольку на нее элементарно не хватает времени и душевных сил. Стресс женщины, находящейся на содержании у мужа, связан с ее зависимым положением, с тем, что муж не воспринимает ее как личность, как партнера. Это обижает и может стать причиной серьезных психологических переживаний, а спиртное – «лекарством». Впрочем, побочные эффекты такой терапии, а также ее осложнения – куда тяжелее, нежели «терапевтический эффект» от лечения алкоголем.