Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть I

52

По этим («пещерным») признакам обсуждаемые виды сомиков мозаично сходны еще и с другими пещерными сомиками из этого же семейства: Satan eurystomus и Trogloglanis pattersoni (Walsh & Gilbert, 1995).

Интересующиеся могут посмотреть соответствующий морфологический анализ в работе (Walsh et Gilbert, 1995), где авторы подробно разбирают (на нескольких страницах) разные тонкости морфологических признаков слепых пещерных сомиков: Prietellalundbergi, Prietellaphreatophyla, Trogloglanispattersoni и Sataneurystomus. И объясняют, какие из этих признаков можно считать результатом сходной эволюции в пещерных условиях, а какие признаки следует считать специфичными для определенных родов данного семейства. И в конечном итоге приходят к выводу, что отчетливо общие черты сомиков P. lundbergi и P. pheatophyla поддерживают их размещение именно в рамках одного рода, причем этот род (Prietella) по совокупности морфологических черт оказывается ближе всего к роду Noturus (Walsh et Gilbert, 1995):

…On the basis of available information, P. lundbergi clearly chares derived character states that support congeneric placement with P. phreatophyla, and together the two are a sister clade to Noturus…

Авторы еще одного исследования, тоже основанного на морфологических признаках, настаивают на том, что из всех человекообразных обезьян морфологически к нам ближе всего орангутан (Grehan & Schwartz., 2009). Если верить авторам этого исследования, люди и орангутаны разделяют между собой существенно больше общих признаков, чем люди и шимпанзе. Даже гориллы имеют с людьми больше сходства, чем шимпанзе. Вследствие этого авторы работы (обсуждая конфликт собственных исследований с молекулярно-генетическими фактами) подчеркивают то обстоятельство, что до сих пор неизвестно, насколько в действительности генетическая близость отражает эволюционную историю (Grehan & Schwartz., 2009).

Про «захватывающие приключения» в области филогении крупных кошек смотрите ниже.

Гены исследованной группы были обнаружены у разных представителей: 1) чешуйчатых рептилий, 2) жвачных животных, 3) сумчатых, 4) однопроходных, 5) африканских млекопитающих, а также 6) у паразических иксодовых клещей (Walsh et al., 2012). При этом подавляющее большинство исследованных рептилий (разные виды ящериц и змей) собрались в одной общей группе. То есть, по исследованным генам, разные рептилии оказались ближе друг к другу… однако в эту же группу неожиданно попали коровы и овцы! Гены которых оказались весьма близки к соответствующим генам тигрового питона. Вторая (крупная) молекулярно-генетическая группа, выделенная в этой работе, включила в себя: однопроходных, африканских млекопитающих, лошадь и один вид геккона. Причем этот вид геккона оказался генетически ближе именно к лошади (а не допустим, к однопроходным). В то время как другие виды ящериц (в том числе, и другие виды гекконов) оказались принадлежащими к первой кладе (той самой, в которую вместе с ящерицами и змеями вошли овцы и коровы).

Коловратки – это процветающая и вездесущая группа очень маленьких многоклеточных животных, живущих, в основном, в водной среде (или в среде с достаточной влажностью).

То есть, к тем нейромедиаторам, которые используются нервной системой позвоночных.

Эти мастер-гены отвечают за «разметку» глаза, то есть за то, в каком конкретно месте тела будет строиться глаз (запуская в этом месте соответствующую сеть «строительных» генов).

Интересно, что у исследованной гидроидной медузы Cladonema radiatum ген Pax-B тоже имеется. Но его работа, во-первых, обнаружилась не в глазах, а в ротовом стебельке. А во-вторых, его не удалось «уличить» в формировании глаз ни у самой Cladonema, ни у плодовой мушки дрозофилы (после попытки «встраивания»). В отличие от Pax-A, который был обнаружен в сетчатке глаза этой медузы, и который вызывал формирование глаз и у дрозофилы (Suga et al., 2010). В то время как Pax-B, отвечающий за развитие глаз у кубомедузы, «встроенный» в дрозофилу, тоже вызвал образование глаз у дрозофилы. Таким образом, даже в рамках общего семейства генов, могут подходить друг другу на «замену» (совершенно разным животным) не всякие гены Pax, а именно такие, которые отвечают за формирование глаз.

А все опсины в целом берут начало от каких-нибудь светочувствительных пигментов, имевшихся, может быть, еще у одноклеточных жгутиконосцев.

Только в разных клетках.

У кубомедуз есть глаза нескольких типов, в том числе и камерные.

Видимо, именно по этой причине авторами соответствующей работы была предложена гипотеза, что сходство целого ряда «глазных белков» у кубомедуз и позвоночных – всё-таки может быть результатом случайного эволюционного совпадения. То есть, в ходе эволюции одни и те же гены были чисто случайно (независимо) избраны на одни и те же роли (Kozmik et al., 2008).

Преломляющие свойства хрусталика кубомедуз близки по этому показателю к хрусталику рыб (Nilsson et al., 2005).

Какие-либо ископаемые останки, которые могли бы уверенно претендовать на роль «общего предка насекомых», в палеонтологической летописи до сих пор отсутствуют. Поэтому на роль «общего предка» разные специалисты предлагают разные группы живых существ, имеющих то или иное сходство с насекомыми. Например, высших ракообразных (некоторое морфологическое сходство), жаброногих ракообразных (установленное генетическое сходство). Многие обращают внимание на многоножек, потому что между многоножками и насекомыми имеется сильное морфологическое сходство. Однако была установлена генетическая удаленность (!) этих таксонов. В общем, опять по принципу: «А от кого бы могли произойти насекомые, если бы теория эволюции была правдой?»

Изображение со свободным доступом, опубликовано на Wikimedia Commons, пользователем Soebe (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/c/c0/Lepisma_saccharina.jpg). Распространяется по лицензии CC BY-SA 3.0 (http://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/).

Скрыточелюстные (Entognatha), и современные насекомые (Insecta) относятся к общему надклассу (или подтипу) шестиногих (Hexapoda).

Некоторые группы щетинохвосток после соответствующей ревизии были выделены в отдельный подкласс насекомых – древнечелюстные (Monocondylia). В то время как другие щетинохвостки были объединены в одну общую группу (Dicondylia) со всеми остальными насекомыми.

«We find that reptile and platypus venom proteins have been co-opted independently from the same gene families» (Warren et al., 2008).

У найденных палеонтологией представителей более ранней вендской фауны – не имеется ни озвученных органов, ни каких-либо следов их эволюционного формирования.

Если мы принимаем такую (эволюционную) версию, тогда те самые «аналогичные гены», о которых мы все время говорили выше, становятся уже не «аналогичными генами», а гомологичными генами. То есть, такими генами, которые когда-то имели общего предка (общий предковый ген), от которого эти сегодняшние гены и произошли. После того как линии соответствующих биологических групп разделились друг от друга, и соответственно, разделились и геномы этих групп, и стали накапливать независимые отличия друг от друга.

«Доказательства эволюции. 6. Молекулярно-генетические и биохимические доказательства». Взято 10.05.2015 с сайта http://evolbiol.ru/evidence06.htm

См. например, Kunin (2007): «The relationships between major groups within an emergent new class of biological entities are hard to decipher and do not seem to fit the tree pattern that, following Darwin's original proposal, remains the dominant description of biological evolution».

Например (допустим), в клетке имеются две связанные друг с другом биохимические реакции, проводимые двумя разными ферментами. Обычная скорость, с которой происходит первая химическая реакция – 0.01 сек. А скорость, с которой происходит вторая реакция – 1 сек. То есть, вторая реакция идет в 100 раз медленней, чем первая. Теперь допустим, фермент, осуществляющий первую реакцию, подвергся полезной мутации, которая привела к тому, что он теперь проводит свою работу на 10 % быстрее. Таким образом, скорость первой реакции станет уже 0.009 сек (вместо 0.01 сек). Однако общая скорость этих двух (связанных) реакций от этого повысится не на 10 %, а всего лишь на 0.1 %. Потому что вторая реакция – в сто раз медленней первой, но при этом связана с ней в единый биохимический путь.