Владимир Довгань - Опыт предпринимателя

Бизнес требовал от нас скорости молнии, а мы неторопливо ехали на старой телеге. Когда на рынках СНГ случились перебои с рисом, я нашел возможность быстро закупить по выгодным ценам пару пароходов этого продукта. У нас был хороший опыт. Ранее мы расфасовывали рис, гречку и другие крупы под маркой «Довгань» и получали хорошую прибыль. Но в нашем акционерном обществе волокита с принятием решения, согласованием его и выделением денег растянулась на несколько месяцев. Рис поступил в продажу поздно, и сделка оказалась убыточной.

А вскоре я столкнулся со старыми знакомыми – интригами, ложью, клеветой с интеллигентным, образованным, высокомерным западным лицом. Я видел, как люди спихивают ответственность друг на друга, как лгут и клевещут, чтобы не выглядеть глупо в глазах начальников, избежать наказания. Я, основатель компании, носившей мое имя, чувствовал себя так, будто на моих глазах убивают любимого ребенка.

Я задыхался в обществе бюрократов, убивал время на бесконечных совещаниях, подписывал огромное число отчетов и других бумаг. Поражался, почему образованные, зарабатывающие огромные деньги, ездящие на шикарных автомобилях, говорящие на нескольких иностранных языках люди прожигают свою жизнь, тратят ее на интриги, почему они трусливы, безответственны, почему у них нет стремления оставить после себя добрый след, что-то изменить к лучшему. Смотрел на этих чиновников от бизнеса, махровых бюрократов, и мною владело смешанное чувство ненависти и жалости.

В их возне не было никакого смысла. Бюрократия существовала ради себя самой, мелочные желания – ради мелочных желаний, трусость – ради трусости. Это был сумасшедший дом, бездушная, пустая игра.

Это было шоком и для моих соратников, перешедших вместе со мной в акционерное общество. Мы надеялись, что иностранные менеджеры преподнесут образцы профессионализма, деловой этики, высокой культуры управления, а увидели суету мелких воришек, ничтожные желания заполучить большой оклад, иномарку с водителем, кабинет и приемную с секретаршей.

Деля время между акционерной компанией и фирмой «D.V.V.», я как будто перемещался из одного мира в другой, выбирался из ада и попадал в рай. Один день я заседал с бюрократами, на другой строил вместе со студентами, чистыми, светлыми сердцами, компанию-храм «D.V.V.». В одном месте испытывал постоянный стресс и боль. В другом меня ожидала радость, улыбки управленцев двадцать первого века.

В бюрократической компании были все ресурсы: деньги, поддержка инвесторов, иностранные специалисты, но не было прогресса, движения вперед. Весь пар уходил в склоки, интриги, воровство, коррупцию.

У молодой, светлой фирмы материальные и кадровые возможности были почти нулевые, но был мощный, светлый дух созидания, желание построить великую компанию. Ребята доказывали своим примером, что можно жить по-другому, быть счастливыми и на работе, быстро достичь богатства и славы без сделок с совестью.

Каждый раз мне приходилось делать усилие, чтобы вернуться к исполнению обязанностей председателя совета директоров. Меня удерживала от разрыва только ответственность перед людьми -соратниками, учениками, воспитанниками.

Обычно во вновь образованных компаниях заседания совета директоров проходят раз в месяц – уточнить стратегию, обсудить бизнес-планы, кадровую политику, продуктовую линейку, отчитаться за проделанную работу. Я выдержал три месяца. До третьего и последнего совета директоров под моим председательством я еще тешил себя иллюзией, что люди, закончившие лучшие университеты и бизнес-школы и работавшие в знаменитых компаниях, носители высокой корпоративной этики, должны быть разумными, честными, объективными.

Был солнечный, морозный день. В прекрасном настроении я приехал в здание в центре Москвы, потрясающее красотой и дороговизной. В нем находился офис нашего главного акционера. Я знал, что на этом заседании будет мой старый друг и учитель -миллиардер Сайд Фоат, очень яркий, незаурядный человек. Присутствие столь важной фигуры на нашем совете директоров делало заседание еще более важным и торжественным.

Я прошел в зал, столы и кресла которого тянули на полмиллиона долларов. Собирались члены совета – сдержанно вежливые, подтянутые, в строгих и элегантных костюмах, лощеные и немножко важные. В ожидании начала заседания мы болтали ни о чем. Я посматривал на небольшие, изящные часы, стоявшие на столе под стеклянным колпаком. Мне объяснили, что стоят они, как автомобиль «Мерседес», и действуют от разницы дневных и ночных температур.

Наконец, драгоценный хронометр отсчитал минуты истории, и я открыл заседание. Обсуждение первого же вопроса – итогов рекламной кампании на телевидении – разрушило идиллию. Разгорелись невероятные страсти.

Я лично разрабатывал концепцию этой рекламной кампании, руководил съемками роликов, сам снимался в них, договаривался о предоставлении эфира. С руководителем самого крупного в СНГ рекламного агентства «Видео интернэшнл» Юрием Заполем мы согласовали очень выгодные условия, предельно высокие скидки.

За сорок пять дней мы показали четыре с половиной тысячи пятисекундных роликов, объединенных слоганомт «Довгань» – праздник!». Основой их служили самые радостные, волнующие события в жизни людей: свадьба, день рождения, юбилей, рождение ребенка, новоселье...

Это была мощнейшая атака на потребителей, подъем бренда на новую, головокружительную высоту. Я ожидал восторженных отзывов, высших оценок, триумфа.

Правда, по этому же поводу стоило обрушиться на маразм бю­рократизации. Небывало мощная рекламная кампания повисла в воздухе, потому что не были выделены средства на выпуск продуктов, которые столь успешно рекламировались. Видимо, кто-то очень опасался, что я подниму этот острый вопрос на совете директоров, и решил меня нейтрализовать.

Докладчик, очень респектабельный, рафинированный человек, выпускник Гарвардского университета, начал с критики в мой адрес, рассуждая о том, что эфирное время можно было приобрести значительно дешевле. Это был прозрачный намек на то, что Довгань преднамеренно нашел такое агентство, которое, завысив цены, предложило ему «откат».

Чудовищная ложь! Ведь даже последний мерзавец задумается над тем, стоит ли обворовывать собственную фирму, в которой ему принадлежит половина акций и пост председателя совета директоров. Кроме того, были непреложные факты: рекламное время я покупал из первых рук, и цена его была как минимум в два раза меньше, чем в среднем на рынке.

Мне и в голову не могло прийти, что такие симпатичные западные менеджеры, провозглашающие принципы открытости, честности бизнеса, могут дойти до абсурда в желании выгородить себя, плести интриги, клеветать, выдавать белое за черное.

Это был зверский, предательский удар ниже пояса. У меня пере­хватило дыхание. Железная рука сдавила сердце, и я почувствовал нестерпимую боль в груди. В глазах потемнело. Если б не кресло, в котором утопал, я мог бы свалиться на пол...

Я уже много лет не испытывал такой обиды и боли, не встречался со столь наглой, оголтелой ложью. И против кого направлена интрига! Я -предприниматель, отдающий делу, команде, успеху бизнеса всего себя, жертвующий ради этого семьей, воспитанием детей, многими человеческими радостями. Я на порядок умнее и опытнее этого подлеца, в сто, тысячу раз больше сделал реальных дел, которые может увидеть, потрогать руками любой человек В тот момент я был уже бесконечно далек от бессовестных маневров, много лет думал и говорил одно и то же.

Но шок длился доли секунды. Затем я почувствовал, что кулаки инстинктивно сжались, зубы заскрипели. Тело превратилось в пружину, в сгусток энергии. Дух воина, изготовившегося к бою, мелкой дрожью, вибрацией растекался по мышцам, мобилизуя всю энергию.

Я был вне себя от гнева и готов был вскочить и на глазах у всех врезать подлецу по физиономии. Его спасло только то, что рядом, за одним столом, сидел мой друг и учитель Сайд Фоат. Я не мог испортить настроение этому великому предпринимателю и благородному человеку, да и большинство присутствующих были ни при чем. Я сдержал себя, но каких это стоило усилий!

Немного остыв, я подумал, что рукоприкладство не может исправить людей. Негодяй останется негодяем, лгун – лгуном. Мой выпад обернулся бы скандалом, был бы истолкован как слабость и неуравновешенность.

Оставалось извлечь горький урок: порок может рядиться в самые респектабельные одежды, иметь сногсшибательные дипломы и рекомендации. В Тольятти мне иногда приходилось общаться с бандитами, бывшими коллегами по спорту. Они были намного честнее и прямее некоторых соседей по столу, в их словах было больше правды.

А я еще обижался на иных своих сотрудников за то, что они не полностью отдаются работе, выкладываются не на сто процентов, а на девяносто девять: кто-то что-то недодумал, недосмотрел, не закончил. Да любой новичок, проработавший у нас хотя бы полгода, в моральном плане гораздо выше этих прилизанных, напыщенных бизнес-чиновников!