Эдвард Кьера - Они писали на глине

Но хотя у нас и нет квитанций прачечных, мы располагаем перечнями, весьма близко их напоминающими: некоторые состоятельные люди сохранили для нас описи нарядов, которыми они оделили своих домашних. Названия отдельных предметов нам ничего не говорят, но в целом создастся впечатление, что дамы и в те далекие времена уделяли своему гардеробу немало внимания.

Есть, однако, соображения совершенно иного порядка, по которым незначительный на первый взгляд документ может иногда представлять большой научный интерес. Даже когда формула документа хорошо известна и не вызывает каких-либо сомнений, весьма многозначительными могут оказаться личные имена упомянутых в нем людей. С научной точки зрения исключительно важным документом может быть платежная ведомость, в которой 20 или 50 раз повторена простейшая фраза — «один фунт хлеба такому-то» и названо 20 или 50 лиц. Чтение телефонной книги нельзя назвать захватывающим занятием, однако ученый, поразмыслив над телефонными справочниками различных американских городов, сможет сказать по одним только личным именам кое-что о национальном составе их населения. Сравнив эти книги, он мог бы проследить волну миграции с одного побережья континента на другой. Он мог бы сказать, где она началась, когда закончилась, в каких районах страны осели переселенцы. Перемещения людей представляют огромный интерес, так что даже ведомость на выдачу хлеба переселенцам может быть в иных случаях названа документом исключительной значимости.

Конечно, у вавилонян и ассирийцев должны были иметься своды законов, устанавливавшие правила, которым нужно следовать. Несколько таких сводов найдено. Широкой публике, по-видимому, лучше всего известен Кодекс царя Хаммурапи. Этот свод законов продемонстрировал миру, что вавилонская юридическая мысль не имела себе равных, и многие достижения римлян в области юриспруденции были предвосхищены по меньшей мере за две тысячи лет. Но были своды законов и более древние, чем Кодекс Хаммурапи; несколько Царей заявляли, судя по сохранившимся надписям, что они «установили в стране справедливость», подразумевая под этим кодификацию существовавших законов[9].

Здесь нужно подчеркнуть то обстоятельство, что в древности законы не выдумывались каким-нибудь остроумным джентльменом и затем уж навязывались народу. Собственно говоря, такое невозможно даже сейчас: реальное положение дел в Америке в течение времени, когда сохранялся запрет на продажу спиртных напитков[10], является прекрасной иллюстрацией того, что случается, если закон вводится без настоящего согласия народа. Это согласие выражается в установлении обычаев и добровольно принятых правил, которые люди соблюдают независимо от того, внесены они в судебники или нет. Для людей это своего рода законы, хотя за нарушение их и не предусмотрены наказания, — нечто вроде джентльменских правил или кодекса чести, которые столь же действенны, как и юридический закон. После того как подобное правило будет замечено, оно попадает в судебник, при условии, что законодатель сочтет это целесообразным.

Хаммурапи заявлял, что получил законы от бога справедливости, и на знаменитой стеле с текстом этих законов он изображен в момент получения наставления от божества. В то же время все знали, что законы не были продиктованы царю божеством, так как большая часть их была записана еще задолго до рождения Хаммурапи. Люди понимали дело так, что бог дал Хаммурапи достаточно мудрости, чтобы он мог выбрать некоторые из существовавших обычаев и создать свод законов, приемлемых в справедливых для всех. И я должен сказать, что задача у Хаммурапи была не из простых. Кодекс подвергался критике из-за кажущихся противоречий или излишне жестоких наказаний. Непосредственные предки Хаммурапи пришли в Вавилонию во главе едва затронутых цивилизацией племен и оказались среди совершенно чуждого культурного окружения.

Приступив к кодификации существовавших обычаев, Хаммурапи должен был принимать или отбрасывать установления, сложившиеся в двух резко различных культурах. С одной стороны, приходилось принимать во внимание семитских соплеменников, чьи законы, как и у древних евреев, основывались на принципе равного возмездия; с другой — надо было учитывать интересы высококультурного и в основном несемитского исконного населения страны[11]. Повсюду в Кодексе замечаешь стремление примирить противоположные интересы, не вызвав слишком враждебного отношения какой-либо из двух групп людей. Очень ярко проводится мысль о необходимости защиты слабого от сильного и возможности для каждого добиться справедливости. Чем больше я читаю Кодекс, тем больше восхищаюсь умом и мужеством законодателя.

Этот важнейший документ был найден в 1901 г. в городе Сузы в Иране. Первоначально стелу с законами установили в одном из городов Вавилонии таким образом, чтобы ее могли видеть все и каждый грамотный мог бы ее прочитать и узнать свои права. Эламский царь, совершивший успешный поход в Вавилонию, увез стелу и стер часть текста с тем, чтобы вырезать надпись в честь самого себя — что, однако, так и не было сделано. После этого акта вандализма стела оставалась в Сузах, пока не была извлечена на свет в XX в.

И вот вновь пригодились вавилонские глиняные таблички, позволившие восстановить большую часть уничтоженного текста. Принимая во внимание огромные размеры царства Хаммурапи, трудно было допустить, что все желающие получить юридическую консультацию смогут ознакомиться с самой стелой. Поэтому для удобства населения и местных судейских было изготовлено и разослано по городам империи множество списков законов. К счастью, в городе Ниппуре нашли табличку, содержащую несколько статей, которые не сохранились на стеле Хаммурапи. Со временем новые раскопки, несомненно, позволят заполнить лакуну.

У ассирийцев также был свод законов, но судьба — мы имеем в виду лопату археолога — дала нам пока не сами законы, а только поправки к законодательству середины XIV в. до н. э., касающиеся положения женщин. Составленные на иной стадии социальной эволюции, чем законы Хаммурапи, они свидетельствуют об ином темпераменте и более суровы[12]. Найден был и свод хеттских законов. Уровень цивилизации у хеттов был опять-таки ниже, чем в Вавилонии, и я с прискорбием вынужден отметить, что мораль хеттского общества производит обескураживающее впечатление[13].

Но с открытием вавилонского, ассирийского и хеттского кодексов мы еще не исчерпали наших возможностей. Я мечтаю, чтобы в один прекрасный день мы нашли кодекс, который служил многим людям в до- и раннеассирийское время и который как по форме, так о по своим установлениям был бы ближе любого другого к законам Моисея.

Религия всегда играла огромную роль в жизни всех древних народов. Цари не только царствовали по божественному праву, но и сами считались представителями богов и управляли своими владениями как их наместники. Поэтому человек, стоявший во главе государства был одновременно и царем, и жрецом.

Нельзя забывать, что огромные храмы древней Месопотамии были не только культовыми центрами; там находили себе пристанище коммерческая, социальная и интеллектуальная деятельность. К храму примыкала школа писцов, и, как в средние века, храм был и научным центром, в особенности для тех дисциплин, которые связаны с религией.

Храмы были также вовлечены в «промышленное производство» — насколько этот термин можно применять к весьма примитивным условиям того времени, когда каждое хозяйство само производило практически все необходимое для жизни. Ткачи, однако, работали в довольно больших мастерских, и у нас имеются платежные ведомости ткачей, преимущественно женщин, которые получали поденную плату от храма. Как видите, проблема участия женщин в производстве не очень нова.

В каждом крупном городе был большой храм, который вел все эти дела, имея определенные преимущества, наподобие современных университетов. Он был освобожден от налогов, получал дары, причем не столько от частных лиц, сколько от правителей, желавших снискать расположение богов. Неудивительно, что в храмах скапливались невероятные богатства, и они становились центрами не только религиозной и интеллектуальной. но и общественной жизни. Обладая большими земельными наделами, храмы либо обрабатывали их с помощью наемных людей, либо сдавали в аренду и получали арендную плату. Подобно банковским учреждениям, храмы давали деньги в долг, причем под большие проценты. Вавилоняне, будучи людьми деловыми, не считали в отличие от древних евреев, что требование уплаты каких бы то ни было процентов — ростовщичество; но в этом пункте они несколько увлеклись и обычно требовали 20, а иногда и 33? % годовых!