Галина Алтухова - Профессиональная этика библиотекаря

3.2. Недопустимость цензуры в библиотеке

Вопросы существования цензуры в библиотеке всегда были довольно сложными для решения этических проблем и проведения четкой грани между фактами наличия цензуры и отбором книг в библиотеку.

С фактами цензуры библиотеки сталкивались уже в средневековой Руси, когда монастырские библиотеки целенаправленно формировали библиотечные фонды, оберегая их от еретических сочинений. Книги, внушавшие подозрение своей неблагонадежностью, читателям не выдавались. Поэт Евгений Евтушенко утверждает, что цензура существовала с периода дописьменности и первой письменности в России. Татаро-монгольские завоеватели нашим дописьменным поэтам-лирикам, певшим былины, отрубали языки и закапывали их в землю. Практически вся великая русская литература, утверждает поэт, — урожай из отрезанных языков. Только метафорический язык позволял ей выживать и говорить правду даже в тяжелые времена.

Официально цензура на Руси была установлена Екатериной Великой (1762—1796). Она учредила первый официальный светский цензурный орган в сентябре 1796 г. Согласно этому указу, все частные издательства и типографии ликвидировались в обеих столицах (Москве и Санкт-Петербурге), а также в нескольких портовых и пограничных городах и утверждались цензурные комитеты [182, 6]. Наследники императрицы в разной степени ужесточали или ослабляли цензуру, однако она оставалась и оказывала сильное влияние на культуру России. Особенно знаменитым стал «чугунный устав» Николая I, утвержденный в 1826 г. Многие пункты этого указа характеризовались дотошностью и нелепостью. К примеру, параграф 151: «Не позволять допускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам» [182, 6].

Цензура всегда была негативна, и ее осуждали. Большевики, осуждая цензуру, писали в газете «Новая жизнь»: «Время нелепых запретов на мысль и слово уже миновало… Октябрьская революция положила конец цензуре — царской и буржуазной» (цитируется по предисловию Марианны Тэкс Чолдин к каталогу выставки «Цензура иностранных книг в Российской Империи и Советском Союзе», — М., 1993 г.). Как временную меру провозгласил В. И. Ленин введение контроля над печатными изданиями через несколько дней после революции. «Как только новый порядок упрочится, — писал он, — всякие административные воздействия на печать будут прекращены, для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом, согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону» (цитируется по тому же источнику). Однако эта временная мера стала постоянной, вопросы цензуры волнуют специалистов и в наши дни.

В мае-июне 1993 г. во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы имени М. И. Рудомино работала выставка «Цензура иностранных книг в Российской империи и Советском Союзе», на которой впервые была дана широкая ретроспектива материалов о цензуре: официальных документов, архивных книг и других изданий. Эти материалы красноречиво свидетельствовали о жесткой цензуре в библиотеках страны. Например, послание секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову о проверке в 1949 г. фондов ВГБИЛ гласило, что специальная комиссия выяснила: «…фонды не очищены от враждебных изданий, и в библиотеке отсутствует строгий контроль выдаваемой читателям литературы, «враждебная» литература не изымается из общих фондов и не передается в специальное хранение». И, как следствие комиссия требует «наведения строжайшего порядка» и наказания виновных.

Жесткой цензуре подвергались не только библиотеки, но и книжные магазины. В секретном послании Ленинградского управления по охране государственных тайн в печати, при СМ СССР на имя Романова П. К. сообщается: «При контроле букинистических магазинов выявлено, что некоторые из них покупали и продавали книги реакционного философа Н. А. Бердяева, контрреволюционера, реакционного экономиста и философа С. Н. Булгакова. Управление просит внести имена Булгакова и Бердяева в «Список лиц, все произведения которых подлежат изъятию».

Цензорскому контролю подвергались и произведения искусства. Вот документ от 1951 г. «Инструкция о порядке цензорского контроля произведений искусства», гласящий, что произведения драматические всех жанров и форм, музыкальные, музыкально-вокальные и разговорного жанра, произведения для эстрады, цирка, художественной самодеятельности, живопись,, графика, скульптура, тиражируемая фотопродукция, запись на пластинку могут публично исполняться, демонстрироваться и выпускаться в свет лишь при условии, если они разрешены органами цензуры.

Н. К. Крупская принимала активное участие в создании инструкций по изъятию книг из библиотек. Особое внимание обращалось на публичные библиотеки «для трудящихся». Книги, изъятые из библиотек, переводились в «спецхраны» или просто уничтожались.

Цензоры привлекали к исполнению цензурной работы даже читателей. Например, после ликвидации Берии, подписчикам Большой Советской энциклопедии правительственными органами были разосланы указания: «Изъять из 5 тома БСЭ 21, 22, 23 и 24 страницы, а также потрет, вклеенный между 22 и 23 страницами», взамен которых им были высланы страницы с новым текстом о Беринговом проливе. При этом давалась подробная инструкция, как это сделать: «Ножницами или бритвенным лезвием следует отрезать указанные страницы, сохранив близ корешка поля, к которым приклеить новые страницы».

К цензуре прибегали как государственные органы и отдельные правители, так и отдельные личности, писатели, библиотекари, литературные критики, музыканты и др.

Н. В. Гоголь сжег второй том «Мертвых душ», самоцензура великого писателя обернулась для мировой культуры невосполнимой потерей. Аргентинский писатель и библиотекарь Хорхе Луис Борхес после того, как он, опубликовал «Инквизиторов», остался недоволен книгой, скупил весь тираж и сжег его. Широко известна самоцензура писателей-диссидентов, которые выхолащивали свои рукописи, прятали их, пытались опубликовать за границей. Цензуре и изъятию из библиотек подвергались книги не только в России, но и во многих других странах. В разное время за рубежом изгонялись из библиотек произведения Шекспира, Сэлинджера, Марка Твена и многих других.

Библиотекарь, отказавший читателю в выдаче книг, решает для себя вопрос цензуры. Здесь грань между справедливым решением и ущемлением прав читателя весьма зыбкая. Нет сомнений, что цензура для библиотечного дела пагубна, она угрожает свободе предоставления информации. Отбор книг в библиотеку является уже в какой-то мере синонимом цензуры. Ведь именно на этом этапе решается за читателя, что предпочтительнее ему читать. Грань между отбором и цензурой точно определила американский библиотековед Л. Шейн. Она объясняет, что отбор берет свое начало с презумпции предпочтения свободы мысли. Цензура — с предпочтения контроля мысли. Метод отбора книг позитивен, когда его значение ищется в книге как в книге, и в книге как в любом другом предмете. Метод цензуры негативен, поскольку ищутся уязвимые места всюду, где они только могут быть найдены. Всюду внутри книги и всюду вне ее [202, 24].

Поиск при отборе направлен на защиту права читателя читать, цензура направлена на защиту, но не права, а самого читателя от воображаемых воздействий чтения на него. Подбирающий материал уверен в интеллигентности читателя, цензор — только в собственной интеллигентности.

Формы проявления цензуры в библиотеках разнообразны. С одной стороны, как результат использования электронной технологии на западе давно уже объявлен «конец эпохи Гутенберга», провозглашены «библиотеки без книг», «общество без бумаг». Вопросы компьютеризации, использования новых носителей информации — микрофильмов, микрофиш, компакт-дисков и др. — безусловно, интересные и прогрессивные явления, особенно в деловой и научной информации. Но, с другой стороны, преобладание этих средств имеет и свою негативную сторону. Когда книга и живое слово библиотекаря некоторыми специалистами объявляются вторичными по отношению к компактным носителям информации, происходят невосполнимые потери в библиотечной среде. Ведь библиотеки это прежде всего уникальные учреждения, хранящие документальные сокровища четырех тысячелетий. Игнорирование этой функции библиотеки, проявление неуважения к ней может привести к негативным последствиям.

К тому же поиски достойных аналогов книги привели к изменениям книгопечатной культуры. К примеру, было объявлено о новой сенсации: готовится гиперроман американского писателя-компьютерщика Майкла Джойса под названием «Полдень». Этот роман не может быть напечатан, и издан отдельной книгой, поскольку представляет собой дискету для персонального компьютера. Помимо 539 условных страниц, которые можно читать как обычную книгу, в гиперромане есть 951 «связка». При желании читателя, подчеркнувшего на экране заинтересовавшее его слово, текст «раздвигается и впускает в себя новый эпизод, развивающий ту сюжетную линию, которая интересует лично читателя».