Генри Петроски - Книга на книжной полке

Почему авторы книг часто фотографируются на фоне книжных полок? Ведь не они написали книги, которые стоят на заднем плане! Может быть, они хотят нам показать, сколько книг прочли для того, чтобы написать свою, и что нам их читать не придется, если мы углубимся в написанное ими обстоятельное исследование или исторический роман, где есть подробные примечания и обширная библиография. Вряд ли книга, на обложке которой напечатано такое фото, сама стоит на этой полке, – возможно, таким образом нам намекают, что нужно отправиться в книжный магазин и купить эту книгу, чтобы на полках был полный комплект.

Но можно ли в действительности полностью укомплектовать полки? Только в Америке каждый год выпускается больше пятидесяти тысяч книг. Может ли человек за всю жизнь столько прочитать? Это несложно подсчитать. Предположим, что мы читаем примерно по одной книге в день. Значит, каждые три года мы прочитываем около тысячи книг. Допустим, первую книгу мы прочитали в четыре года и прожили долгую жизнь – до девяноста четырех лет. Выходит, что за жизнь мы прочитали около тридцати тысяч книг. Сколько места нужно для такого количества томов? Предположим, что каждая книга занимает на полке 2,5 сантиметра. Значит, суммарная длина полок должна составлять около 762 метров. Такое количество книг уместится в доме с шестью или семью большими комнатами, где каждая стена занята полками. Это уже не дом, а книжный магазин, или публичная библиотека в небольшом городе.

Но если мы зайдем в такой дом, что мы там увидим: книги или книжные полки? Что мы видим, когда заходим в библиотеку? Почти всегда наше внимание привлекают только книги. Полки, как ступени лестницы, на которых стоят фотографирующиеся люди, остаются незамеченными: они есть, но их как бы нет. Они играют вспомогательную роль. Но при этом отсутствие полок бросается в глаза. Если мы видим, что в доме нет ни одной книги, ни одной книжной полки, то про хозяев мы подумаем так: неужели они только и делают, что смотрят телевизор?

Забавно, что книжная полка – ходовой телевизионный реквизит: она то и дело появляется на заднем плане в различных телеинтервью – в самых разных шоу, от «Тудей» до «Найтлайн»{1}. На телеканале «Си-СПЭН»{2} конгрессмены и сенаторы проводят пресс-конференции на фоне стеллажа, который как раз вмещается в кадр (интересно, настоящие ли в нем книги?). Когда Ньют Гингрич{3} выступал в галстуке с изображением книжных полок, можно сказать, что книги были у него и спереди и сзади. Часто на фоне книжных полок журналисты берут интервью у юристов и профессоров – вероятно, задумка продюсеров заключается в том, чтобы авторитет приглашенных экспертов поддерживался авторитетом книг.

Книжная полка служит опорой для книг, но и сама нуждается в опоре. Она – не только декорация, но и сцена, на которой книги выстраиваются, чтобы получить аплодисменты. Но хотя роль книжной полки в истории цивилизации, несомненно, важна, ее редко упоминают в программе этого спектакля: полка в нем статист, ее воспринимают как нечто само собой разумеющееся, да и просто игнорируют. Тому есть множество анекдотических примеров.

Однажды, когда у нас были гости, жена моего коллеги пошла в мой кабинет, чтобы покормить своего новорожденного малыша. Вернувшись через какое-то время со спящим ребенком на руках, она сказала мне: «Надеюсь, ты не против, что я пробежалась по твоим книжным полкам – я нашла там несколько книг, которые мне было приятно вспомнить». Разумеется, нет ничего странного в том, что о самих полках она не сказала ни слова. Но когда ко мне в кабинет по другому случаю заглянул другой гость, он с таким вниманием рассматривал книги и совершенно не замечал полок, что об этом стоит рассказать подробнее.

В один прекрасный весенний день этот гость оказался у меня в кабинете: я искал, какую бы книгу дать ему почитать в самолет. Вскоре он начал не просто рассматривать книги, а внимательно их листать; он изучал книги с целеустремленностью, которая мне была знакома. Перебирать чужие книги – это азартная игра, а то и акт вуайеризма или упражнение в доморощенной психологии. Кажется, мой гость не пропустил ни одного тома, и сказал мне, что ему всегда казалось интересным, какие книги люди покупают и читают. Этот интерес вполне объясним: моим гостем был психолог, специалист по когнитивным исследованиям, работавший консультантом по компьютерным интерфейсам. В то время он консультировал крупную компанию, производящую офисную технику, насчет того, какие продукты стоит разрабатывать и что в них доводить до ума. Он автор вдумчивых работ о дизайне предметов повседневного пользования, где особое внимание уделяется применению этих предметов. Я читал его книги и думаю, что он вообще не способен упустить что-либо из виду, на что бы он ни смотрел.

Утром того же дня я показывал ему город. Мы остановились возле нового здания факультета политических исследований, получившего много похвал за то внимание, с которым архитектор отнесся к его будущему использованию. Как только мы зашли внутрь, сразу стало понятно, что это необычное здание. Многочисленные офисы и конференц-залы выходят на галереи, тянущиеся по двум сторонам общего зала, а две другие его стороны продолжаются ярусами открытых помещений, которые также выходят на атриум и обрамляют его. Направляясь из одной части здания в другую, обязательно пройдешь по галерее или лестнице, с которой виден этот общий зал; в таком здании посетители должны то и дело случайно встречаться друг с другом, – без сомнения, так это и было задумано. Такая планировка напомнила мне здание Национального гуманитарного центра{4}: там посетители проходят через общий зал, который служит и обеденным залом, где собираются для общения приглашенные ученые, работающие над книгами обо всем на свете – от карандашей{5} до феноменологии. Тщательность, с которой был продуман дизайн нового здания, произвела на моего гостя большое впечатление: он обращал внимание на детали, которые большинство из нас бы не заметили, например, на светильники над досками объявлений и фурнитуру дверей, о которой он писал с особым пониманием и любовью. Я в то время уже задумывал эту книгу, так что надеялся посмотреть, как в офисах нового здания устроены книжные полки. Увы, мы пришли в субботу, и все офисы были закрыты.

Вернувшись в мой кабинет, мы говорили не о предметах, даже не о книгах как объектах, но об идеях, которые в них заключаются, и о том, как на моих полках сгруппированы разные категории книг. Мой гость обнаружил у меня знакомые книги, которые он, конечно, и ожидал увидеть, – например, «Душу новой машины» Трейси Киддера{6} и множество книг о строительстве мостов, однако кое-какие книги вызвали у него удивление. Я объяснил, что, например, книги о дизайне компьютерных программ мне присылали и дарили читатели моих собственных книг о дизайне мостов и других полезных объектов. Поскольку я придерживаюсь той точки зрения, что дизайн есть дизайн, независимо от его приложения, моя коллекция книг отражает это единство, а то и мою чрезмерную увлеченность некоторыми идеями. Но я признался моему гостю, что мне бывает трудно решить, куда поставить книгу, в которой раскрывается несколько аспектов одной темы. Мой гость наверняка составил мнение о том, как я читаю и работаю у себя в кабинете, но потом мы заговорили о компьютерах и о том, на какие характеристики ноутбука мне стоит обратить внимание (я как раз сообщил гостю, что собираюсь его покупать).

Если мой гость составил мнение обо мне, посмотрев на книги у меня на полках, это подтверждает одну из моих гипотез: даже самые внимательные люди, которые смотрят на полезные предметы, не замечают инфраструктуру, которая эти предметы обслуживает. Мой гость ничего не сказал о самих полках, хоть я и пытался повести беседу в этом направлении. До самых верхних полок он не мог бы дотянуться, но и это не вызвало у заядлого критика всего на свете – от конструкции телефонных систем до расположения выключателей – никакой реакции. «Пыль и безмолвие верхней полки», о которых писал лорд Маколей[1], также не обсуждались. У установленной и нагруженной книгами полки нет ни подвижных деталей, ни какой-либо другой задачи, кроме как оставаться на своем месте и поддерживать ряд книг. Она похожа на обычный мост в сельской местности: для тех, кто ходит по нему каждый день, он есть, но его и нет. Однако если мост вдруг унесет наводнением, в округе только и будет разговоров, что о нем. Это вообще свойственно технологии: ее присутствие – в ее отсутствии.

Когда я начал работу над этой книгой, я стал видеть полки там, где я раньше видел только книги, но не все разделяли мое видение. Оказавшись на ужине у одного историка, который сам сделал у себя стеллажи во всю стену – как раз такие, чтобы на них было удобно хранить книги в мягкой обложке, их особенно много у историков, – я заговорил о книжных полках, на которые раньше, будучи у него в гостях, не обращал внимания. Сначала речь у нас зашла о гордости мастера (в самом деле, непросто соорудить такой стеллаж), а потом мы, конечно, переключились на более общие темы – книги и их расстановку по полкам. Я в то время много думал о том, как хранились книги в Средние века, и об эволюции книжных полок, поэтому после ужина вновь попытался завести разговор о полках. Мне было интересно узнать, что происхождение этих предметов не слишком хорошо известно даже историкам, особенно тем, кто не специализируется на Средних веках. Несколько месяцев спустя в беседе с профессором английского языка, который уже был пенсионером, я вновь убедился, что исследователи книг, занимающиеся более поздними периодами, далеко не всегда понимают, какова была физическая природа средневековых книг, и далеко не всегда знают, что их приковывали цепями к полкам.