Таинственный Босх: кошмары Средневековья в картинах художника - Нильс Бюттнер

Другие подражатели из изображений ада делали декоративные композиции. Это заметно на многих рисунках и на фрагменте картины «Страшный суд», дата создания которой приходится на годы жизни художника (иллюстрация 63).^[258] Судя по анализу возраста деревянных панелей, картины можно отнести к середине XV века. Здесь четко прослеживаются характерные для Босха элементы, например, красивые буквы на темном фоне. Некоторые монстры, совсем не похожие на чудовищ известного мастера, расставлены на картинах аляписто, как в гротескной коллекции бабочек, и из-за этого становятся яркими арабесками.

Многие подделки картин Босха и картины его последователей заслуживают отдельного внимания и изучения. Легче перечислить их количество, чем проанализировать истории создания. Достоверно известно, что гравюры Аларта дю Хамеля внесли свой вклад в расширение перечня художественных образов Босха (см. иллюстрацию 40).^[259] Они оба были примерно одного возраста и, должно быть, были знакомы, потому что дю Хамель был членом Братства Богоматери. С 1478 по 1494 год он был главным каменщиком собора в Хертогенбосе. Свои фантастические изобретения он подписывал «Bosche» так же, как и гравюры.^[260] Некоторые из этих рисунков тесно связаны с миром художественных образов Босха, но не воспроизводят их в точности. В своих гравюрах дю Хамель работал не только с мотивами Босха. С безудержной радостью он изображает дурацкие поступки маленьких человекоподобных демонов, которые лишь отдаленно напоминают чудовищ-гибридов. Представление о том, как классифицировать их происхождение, тоже до недавнего времени приводило к неверному предположению, что гравюры были репродукциями утерянных работ Босха.^[261] В конце концов, именно фантастические изобретения создали дю Хамелю репутацию.

Примерно в середине XVI века Маркус ван Ваерневик, Людовико Гвиччардини и Джорджо Вазари уже восхваляли «фантастическое и неординарное» искусство Босха. В конце века, когда его репутация «живописца дьявола» прочно за ним закрепилась, его стали восхвалять Джованни Паоло Ломаццо, Амбросио де Моралес и Гонзало Арготе де Молина, последний из которых говорил, что картины Босха в основном знамениты своими «грубыми насмешками».^[262] Вплоть до сегодняшнего дня творчество Босха оттеняли подделки различного качества. Гевара был первым, кто посоветовал отличать их от оригинальных картин, обращая внимание на сюжеты, над которыми Босх очень тщательно работал. Конечно, для своих фантастических работ он старался найти самые редкие объекты, но они всегда оставались связанными с природой, поэтому можно не задумываясь говорить, что любая картина (даже если на ней есть подпись), изображающая уродство или что-либо еще, выходящее за пределы естественности, — это подделка или имитация (если только это не изображение ада или его части).^[263] Это же заметно и в высоко оцененных работах его ученика, который либо из почтения к своему учителю, либо с целью повышения ценности своих работ подписывал их именем Босха, а не своим. В работе он был еще более дотошным к деталям и терпеливым, чем Босх, и не отклонялся от цветовой гаммы своего учителя.^[264] Взгляните, как выполнен фон принадлежащей Геваре картины «Воз сена» (см. иллюстрацию 48), как аккуратно вписаны фигуры в пространства, заранее оставленные пустыми. По работам, где достоверно известно, что они принадлежат кисти Босха, можно сказать, что такой кропотливый процесс явно не его конек. В 1604 году ван Мандер указал на определенную живописную точность как характеристику картин Босха. Также он уделял меньше внимания изображению складок на одежде своих персонажей, чем его современники: «У него была твердая рука и очень искусная и тонкая манера работы, обычно он писал свои картины в один слой, и тем не менее они были очень яркими».^[265] Но, к сожалению, ван Мандер не упоминает ни одной картины, которая теперь признана подлинником.^[266] С учетом этих комментариев и заявлений Гевары, можно достоверно заявить, что в те дни людей уже интересовали вопросы авторства, так актуальные сегодня.

Так как процесс определения подделки от оригинала не стал легче, многие искусствоведы склоняются к мнению о том, что всему виной могло быть наличие семейной мастерской, где отец, братья и сестры создавали картины и подписывали их именем Иеронима Босха — своего рода совместное предприятие.^[267] Тогда в чем смысл заявлять, что у Босха были помощники? Несомненно, у Босха была мастерская и ученики. Несомненно, он был задействован на каждом этапе создания алтаря, следил за своими ассистентами, и это было нормой в средневековой практике. К тому же его подпись, например, на картине «Поклонение волхвов» (см. иллюстрацию 13), сродни современной торговой марке, что является гарантией качества. Именно это объединяет работы, которые теперь признаются работами Босха и количество которых с каждым годом становится все меньше.^[268] И те, кто старается доказать, что Босх, как член тайной секты, писал в своих картинах загадки, кажутся не более заинтересованными вопросом авторства картин, чем те, кто изучают аспекты культурной и религиозной истории. Но как решить эти вопросы, если не известны даты и обстоятельства создания работ?

Каждое новое историческое свидетельство порождает　новые интерпретации… Босх стал художником, «вокруг которого сгустилась плотная завеса толкований».

В итоге картины Босха кажутся загадкой из-за того, что они озадачили современных исследователей, рассматривавших его мастерство как часть развития художественного процесса. Босха считают одним из последних представителей Ранней голландской живописи, основанной Яном Ван Эйком.^[269] Такие авторы не устают упоминать загадочность как отличительную черту работ Босха в сравнении, например, с так называемыми «Фламандскими примитивистами». Можно с уверенностью сказать, что все эти объяснения были придуманы для тех картин, которые не вписывались в художественное направление. Не важно, содержали ли эти картины астрологические или алхимические послания, ересь или относились к тайным сообществам, их также толковали с учетом существующих правил. Эти часто спорные теории не основываются на документальных доказательствах, а размытость исторического аспекта привела к игнорированию существующих источников. Принимая это во внимание можно понять, откуда возникло такое количество интерпретаций творчества Босха. Каждое новое историческое свидетельство порождает новые интерпретации. Сьюзен Зонтаг как-то сетовала, что Босх стал художником, «вокруг которого сгустилась плотная завеса толкований».^[270] Концепция искусства времен мастера основывалась на двусмысленности, что сводит на нет все попытки дать единое объяснение его произведениям искусства. Таким образом, не существует правильного толкования его работ, но в то же время существует много неправильных, и может сложиться впечатление, что картины Босха невозможно понять и они являются бесконечной историей их же интерпретаций. Способы интерпретации накапливались с течением времени и слились воедино с