Китайцы. Моя страна и мой народ - Линь Юйтан

В мае 1936 г., отвечая на вопрос американского публициста Эдгара Сноу, кто из писателей-эссеистов наиболее заметен в литературной жизни нового Китая, Лу Синь в первую очередь назвал Чжоу Цзожэня, Линь Юйтана, Чэнь Дусю и Лян Цичао.

Как отметил профессор И. У. Нельсон из Вашингтонского университета, Линь Юйтан был цельной личностью, упорно шел своим путем сквозь тернии критики злопыхателей. Он никогда не лицемерил в погоне за популярностью.

В Китае, когда хотят отметить традиционную творческую манеру письма того или иного автора, обычно говорят: «Голова как у тигра, живот как у свиньи, и хвост как у феникса» (то есть писатель признанный, знающий, обладающий изящным слогом; согласно традиционным китайским представлениям, знания находятся в животе, а у свиньи самый большой живот. — Н.С.). Применительно к творчеству Линь Юйтана это должно было бы звучать так: «Генерал „нитей слов“» (намек на особый стиль языка, в рамках которого вэньянь органично сочетается с разговорной речью), «Великий мастер юмора» и «Несгорающий феникс».

Н. Спешнев

В этой книге я просто выразил свою точку зрения. Это итог длительных и мучительных раздумий, прочитанных книг и рефлексий. Я не ставил своей целью вступать с кем-либо в полемику и не прилагал усилий, чтобы доказывать, чем моя позиция отличается от других точек зрения. Однако я приветствую тех, кто выступает в мою защиту, и готов принять в свой адрес критические замечания, подобно Конфуцию, автору летописи «Чунь цю» («Вёсны и Осени»). Китай — такое великое государство, где жизнь граждан настолько сложна, что в отношении него существуют самого разного рода — и порой весьма противоречивые — толкования. И это вполне естественно. Если кто-нибудь думает иначе, я готов в любой момент поддержать его и предоставить ему еще больше материала, чтобы он утвердился в своей правоте. Тем не менее истина есть истина, и она может одолеть все самые умные соображения частного порядка. Моментов, когда люди могут обрести истину, понять ее, не так уж много. Только эти моменты и существуют вечно, а личные мнения улетучиваются очень быстро. Поэтому результаты, которые приносит тяжелейшая работа по сбору доказательств той или иной точки зрения, как правило, могут стать всего лишь наукообразным пустословием. Люди нуждаются в более простой, более деликатной форме изложения разных представлений, так как истина никогда не может быть доказана — ее можно только воспринять.

Теперь еще один вопрос — его трудно избежать. Я могу вызвать гнев у немалого числа авторов, пишущих о Китае, в особенности у моих соотечественников и великих патриотов. Эти великие патриоты — у меня нет ничего общего с ними: их бог — не мой бог, их патриотизм — не мой патриотизм. Возможно, я тоже люблю свою страну, но не выношу это на всеобщее обозрение, в то время как иной, в клочья истрепав свой маскарадный костюм патриота, будет до самой своей смерти демонстрировать эти лохмотья на улицах Китая или в любой другой части света.

Я могу совершенно искренне об этом говорить, поскольку отличаюсь от этих патриотов. Я вовсе не испытываю стыда за свою страну и могу все ее беды поведать миру, потому что не потерял надежды. Китай намного более велик, чем эти мелкие патриоты, и не нуждается в их приукрашивании. Он сможет еще раз восстановить равновесие и покой, и он все делает для этого.

Я написал свою книгу и не для западных патриотов, которых боюсь больше, чем моих соотечественников. Боюсь, что они начнут выборочно меня цитировать, оказывая мне тем самым медвежью услугу. Я писал лишь для простых обывателей. Древний Китай вырос на таких обывательских представлениях, но ныне подобные взгляды не очень-то распространены. Мою книгу следует воспринимать только с таких простых позиций. Для тех, кто еще не растерял высоких человеческих ценностей, — только для них я и писал, ибо только они смогут меня понять.

Июнь 1935 г. Шанхай

Каждый, кто посещает Китай, невольно задумывается о нем — всегда с состраданием, порой с разочарованием и очень редко — с глубоким пониманием. Ибо Китай или любишь, или ненавидишь. А некоторые, даже не побывав в Китае, возможно, представляют его себе древним, великим, огромным государством, которое, как некогда, чуждается остального мира и в известной мере совершенно не принадлежит ему. Такое ощущение придает Китаю некую притягательность. Но если вы приедете в Китай, он настолько поглотит вас, что для размышлений не останется места. Останется лишь сознание того, что Китай существует, существует эта громадина, которую человеческая душа не в состоянии объять; здесь на первый взгляд господствует хаос, ничто ни с чем вроде бы не связано, и жизнь здесь течет по особым законам, подобно величественному театральному действу — то печальному, то радостному, но всегда очень напряженному, преисполненному высоких чувств и искренности. Через некоторое время вы пытаетесь анализировать увиденное, но все вам кажется странным, вы ошеломлены и растеряны и вообще перестаете что-либо понимать.

Впечатления разных людей от посещения Китая соотносятся с их характером. Человек либо романтик-интернационалист, либо самый что ни на есть самодовольный и ограниченный господин. Любит он Китай или нет, он все равно многословно рассуждает о нем. В этом нет ничего удивительного. Люди всегда высказывают в отношении Китая те или иные суждения, занимают определенную позицию; в противном случае как им доказать, что они существа с интеллектом. Они всячески стремятся найти повод, чтобы обменяться интересными новостями, всякими пустяками, рассказать о том, кто что сказал в ходе беседы, просто поболтать, заодно и о серьезных вещах. И они начинают чувствовать себя этакими философами, холодными и бесстрастными критиками китайских проблем, считая, что страна эта лишена каких-либо достоинств. Или, наоборот, становятся горячими, романтически настроенными почитателями Китая. Конечно, их выводы и обобщения порой выглядят ужасно глупо. Тем не менее именно так рождается точка зрения, и это происходит всюду в мире, и этого не избежать. И вот люди начинают друг с другом спорить. Одни считают, что их понимание Китая и китайцев единственно верное. Это счастливые люди, которые заняты торговыми делами, снуют по всему миру и правят им. Они уверены, что всегда правы. Другие преисполнены всяческих сомнений, теряются в догадках, пребывают в постоянном беспокойстве. Они испытывают по отношению к Китаю смешанное чувство страха и почтения. Возможно, страх и ощущение