Леонид Гомберг - Дорога на Ханаан

Не рассеяться – это очень точно. С годами я стал остро ощущать боязнь 'рассеяния' . И дело не только в принадлежности к тому или другому народу. Не принимать предлагаемых форм поведения, не соглашаться с навязываемыми оценками и клише… Человек привыкает и приспосабливается ко всему. Это его иногда спасает, дает возможность выжить. Но часто плата – потеря сущности, что, на мой взгляд, и есть рассеяние.

Реконструируя факты, значение которых невозможно переоценить для становления и развития не только народа Израиля, но и всего человечества, не возникает ли опасность мифологизировать историю, высветив произошедшее тем или иным образом?

История и так мифологизирована. Миф изначален, он создан до нас и, кстати, для нас. Уйти от мифа просто не возможно. История всегда паразитирует на мифе, прикидываясь самоценной и самодостаточной. Но не нужно ей верить! Возьми «в темную» любой так называемый неопровержимый исторический факт, проверь его «на вшивость», и ты убедишься, что он кишмя кишит всякой нечестью, желающей выдать его за научную истину. Поэтому не стоит забывать, что при реконструкции событий моя интерпретация имеет такое же право на существование, как и интерпретация всякого культурного человека, взявшегося за эту неблагодарную работу. Важно лишь честно предупредить читателя, что речь идет о версии, а не об истине в последней инстанции. Да, это правда, меня в данном случае интересовали только некоторые определенные события. Есть и другие, не менее интересные, но я выбрал эти.

И вообще, если история где-то особенно мифологизирована, так это в Израиле. Это заметно даже во время простой прогулки по Иерусалиму. Достаточно просто постоять несколько минут у могилы царя Давида, а потом подняться по лестнице и войти в трапезную, где рабби Иехошуа из Назарета праздновал Песах вместе со своими учениками. Недаром Бен-Гурион считал, что политик, который не принимает в расчет чудо, просто далек от ближневосточной реальности.

В самом деле, рассматривая те или иные события, мы часто видим лишь то, что хотим видеть. Не умаляет ли твой подход к деятельности и личности Авраама привычный образ старца-отшельника, в одиночестве достигшего совершенно нового понимания окружающего его мира? Не 'заземлен' ли образ?

Образ старца-отшельника – это, конечно же, плод нашего воображения. Причем такой плод, который произрастает на дереве, совершенно оторванном от питательной почвы конкретных событий истории первой трети II тысячелетия до новой эры. Согласно еврейской традиции события из жизни Авраама были зафиксированы в Торе почти пятьсот лет спустя после того, как они произошли в действительности. Стало быть около пяти веков они бытовали в форме устных историй, сказаний, притч, анекдотов. Так и видишь сидящих около очага мужчин, рассказывающих друг другу байки про красавицу Сару, счастливо избежавшую участи наложницы в царском гареме, и про простака-фараона, в очередной раз оказавшегося в дураках. Образ старца-отшельника никогда не завоевал бы мир, как завоевал его реальный человек Авраам – умница, хитрован, любовник, политик, воин, мыслитель. Никакого другого Авраама в реальности просто не могло быть. Старец-отшельник – это фигура из христианских поучений времен средневековья.

Я бы хотел обратить внимание на особую тяжесть отношений, принятых на себя Авраамом… Уместно ли рассуждать о 'добре' и 'зле' , 'справедливости' и 'милосердии' по отношению к деяниям Всевышнего? Кровь проливается в Пятикнижии часто…

Не думаю, чтобы патриарх хоть как-то «взвешивал» цену своих откровений. Нам это и в самом деле трудно понять. Сегодня, по прошествии нескольких тысячелетий, когда огромное большинство людей утратило возможность отождествления себя с Б-жественным промыслом даже на уровне подсознания, невозможно говорить о качестве осознанного взаимодействия с Богом. Слова, которыми мы сегодня пользуемся, наполненные актуальным содержанием – добро, зло, справедливость, жестокость, сострадание, ненависть – плохо применимы к той эпохе. Я все больше убеждаюсь, что человеческая жизнь вовсе не соответствует эмоционально окрашенным определениям, взятым из бестолковых романов. Жизнь – это обязательное условие бытия, одна из многочисленных его форм, вот и все. Мы же воспринимаем ее в соответствии с неким трафаретом, раз и навсегда определенном для нас «властителями дум», часто в трагических тонах, но это, как говорится, наши трудности. А кто сказал, что должно быть иначе? Кто сказал, что все обязательно должны быть счастливы? Христиане? Карл Маркс? Дорогой Никита Сергеевич? У меня такое ощущение, что применительно к эпохе после прихода Машиаха речь идет вовсе не о жизни в привычном для нас понимании, а о каких-то других формах бытия, пока не очень-то представимых…

Цит. по кн. «Всемирная история» в 24 томах, Минск, Литература, 1996, т.1, стр. 425.

Там же, стр. 426.

Здесь и далее в тексте цитируется Б. И. Берман, Библейские смыслы, книга первая, М.; Лайда, 1997. «Библейские смыслы» Бориса Бермана (1957–1992), книга безвременно ушедшего молодого ученого, преподавателя Университета Бар-Илан (Израиль), составлена по расшифровке магнитофонных записей и бесед И. Б. Берманом. Она охватывает смысловые аспекты Пятикнижия от Сотворения мира до начала пути Авраама.

Еще недавно считалась общим местом, что «неандерталец – ископаемый предок современного человека». Сегодня этот прежде «бесспорный» тезис у ученых вызывает серьезные сомнения. Установлено, что это была «тупиковая ветвь эволюции», вымершая около 20–30 тысяч лет назад. Мы не наследники неандертальцев, у нас нет ни капли их крови. Предок современного человека (homo sapiens), так называемый кроманьонец, появился, вероятно, одновременно с неандертальцем, а то и раньше, скорее всего, в Африке около 100 тысяч (по некоторым данным, около 200 тысяч) лет назад. На территории Евразии оба эти вида долгие тысячелетия жили параллельно. Не исключено, что встреча их произошла в Восточном Средиземноморье, древнейшем естественном мосту между Африкой и Евразией. Во всяком случае, это самое южное место, где ученые находят останки неандертальца. Не исключено, что «палестинский неандерталец» – это лишь какая-то расовая модификация неандертальца; ее непосредственная принадлежность к предкам современного человека не кажется очевидной. В то же время версия (почти уже доказанная) о параллельном существовании неандертальца и, условно говоря, кроманьонца удивительным образом коррелирует с двумя разными историями формирования человека, рассказанными в начале Книги Берешит.

Агада. Сказания, притчи, изречения Талмуда и Мидрашей; пер. С. Фруга; Ростов-на-Дону, «Феникс», 2000, стр. 28.

Там же, стр. 29.

Там же.

Георгий Вернадский. История России. Древняя Русь. Тверь-ЛЕАН, М. – Аграф, 1996, стр. 337.

Здесь и далее цитируется Б. Мойшезон «Загадки древних цивилизаций»; «Ной», армяно-еврейский вестник, М., 1996

Борис Мойшезон – математик, доктор физико-математических наук, в 1972 году репатриировался в Израиль, работал профессором Телль-Авивского университета. С 1978-го профессор Колумбийского университета (США). Очерк Б. Мойшезона состоит из трех эссе, посвященных некоторым фундаментальным аспектам дописьменной истории человечества; он полон блестящих догадок и гипотез, не всегда, впрочем, соответствующих общепринятым научным взглядам.

Яков Кумок, «Величие из праха и пепла» в кн. «Книга Иова», М., Когелет, 1999, стр. 360.

Агада, стр. 32–33.

Цит. по «От Адама до Авраама», С-Пб, ПЕУ,1998, стр. 17.

Там же, стр. 25.

Агада, стр. 34.

«От Адама до Авраама», стр. 25.

Вернер Келлер, Библия как история, М., КРОН-ПРЕСС, 1998, стр. 173.

См., например, П. Люкимсон, М. Абрамович, Жизнь Авраама Иври, [Израиль], Terra incognita, 1996, стр. 38.

Эдуард Шюре, «Великие посвященные» (очерки эзотеризма религий), репринтное воспроизведение изд. 1914 г., С-Пб, «Книга-Принтон», стр. 20, 133.

Цит. по Г. Н. Матюшин, Археологический словарь. М., Просвещение, АО «Учеб. лит.», 1996, стр.191.

См. В. Келлер, «Библия как история».

Цит. по «От Адама до Авраама», стр. 21.

Агада, стр. 36.

Там же, стр. 37.

Б. Берман, Библейские смыслы, стр. 134–135.