Алексей Щеглов - Языческая заря

Сейчас возобновился прерванный большевизмом цикл модернизации на либеральный манер, идёт стремительная вестернизация страны, СМИ усиленно формируют поколение next. Но ничего, перемелется и это. Собаки лают, а дело делается.

И из далёкого далека грядущей русской истории кратким мгновением будут казаться не только десятилетия коммунистического лихолетья, но и девять веков монопольного христианского засилья.

Подлинное язычество сдержанно и чувствует свою силу. Оно никому не желает зла, но и не позволит себя принижать. Языческая политическая история прервана… Что ж, тем лучше, надо начать всё сначала. Нужно разрушить политику в самих себе, чтобы остаться в будущем политическом бытии. Политика забивается во все щели — вон эту труху из избы! Постмодерн означает конец русскости. Русскость выступает как один из стилей и, в конечном счёте, оттесняясь на переферию в бесконечно пёстром бессодержательном маскараде, убирается в ничто, в царство Чернобога. Посмотрим, как сохранят русскость все эти кондовые патриоты, проводящие жизнь в череде бутафорских съездов, на которых они привычно словословят в адрес государствообразующей.

Политика и политики питаются нашим вниманием и забирают силы и время у тех. кто им внимает. А внимать надо только своим и божественному в себе. Уйти сейчас из политики, чтобы в ней остаться, вернувшись на новом витке — вот задача для язычества. Стать собой и идти своим путём… Язычество ведь во-многом выросло из отвращения к политике двадцатилетней давности с её ублюдочными мантрами-догматами типа «народ и партия едины». Язычники — люди с «другого этажа» (Розанов). Они своим мифом и северной поэзией плюют с этого этажа на толкущуюся внизу камарилью рвущихся к кормушке политиканствующих. Пусть политики с их нравами вечной растеряевой улицы — «улицы разбитых фонарей» — идут своей дорогой. А у язычества свой путь.

Неоязычество уже заняло свою нишу в трансформирующейся социо-культурной среде российского общества. Группы неоязыческой ориентации, будучи ответвлением от национал-патриотической линии партийного спектра, более двадцати лет являются самостоятельными центрами кристаллизации новой социальности и духовности. То, что их деятельность протекает на периферии политического процесса, скорее большой плюс. Пока что обстановка в России спокойней, чем на Западе, где полицейские режимы, науськиваемые борцами за права недочеловеков, плотно опекают всех отклоняющихся от единственно верной либерально-космополитической линии. Это позволяет спокойно работать и накапливать силы.

Что впереди? Конечно, упрощенно предполагать, что нынешний мир перезрел и клонится к закату. Но, в общем, так и было. Русский коммунизм постарел и ему на смену пришли неозападничество и неопочвенничество[30]. Оформилось и неоязычество, которое вскоре даже для своих недругов станет просто язычеством. Язычество такого-то грядущего дремучего года. Не прибавлять же каждые двадцать лет в связи с естественной эволюцией феномена и сменой лидеров приставку «нео-». Если брать шире, то, например, в православии тоже с лихвою хватает своего «нео-». Хотя русское православие по сравнению с христианством на Западе очень консервативно, но всё же постоянно потихоньку модернизируется. Уж не говоря, паче того о том, что многие из православных, если не большинство, только несколько лет как принялись посещать храмы, а до того времени и не знали, где подобные заведения находятся. Чтож теперь, всё это вместе, как не неоправославие. Просто так не принято называть.

И не стоит называть поимённо недругов. Они в большинстве своём «подлежащее истории». Сказуемое будет дальше.

На «человеколюбивом» Западе сейчас пишут: «Россия закончилась… Русских ждёт долгий, медленный, относительно спокойный спад и уход в небытиё. Именно это сейчас и происходит»[31]. Что ж, посмотрим, кто раньше…

Жизнь — это борьба, как для отдельного человека, так и для наций и государств. Будущее не гарантировано никому, постоянно надо доказывать свою пригодность к истории. Свою уместность в ней. Будем надеяться, что русская история только начинается. Надеяться и бороться. Каждый день и каждый час. И тогда слово «Россия» не превратиться только лишь в географическое обозначение.

Нет ни начала, ни конца. Всё изменчиво, меняются формы организации материи во времени и пространстве. Род — стержень и ось мирового коловращения. Всевозрастающая самоорганизация родового духа и структурное усложнение. — направляющие силы развития Вселенной.

Река времени для всех протекает по-разному. Есть разные времена и сроки. Субъективное время не имеет однозначно заданной шкалы. Когда история пропускается через сознание, — она воспринимается эмоционально, сжато и насыщенно. Языческое мышление обладает даром связывать времена?. Эта связь осуществляется через обряд и миф. Миф и обряд передают пульсацию вечного. Язычник ощущает, как в настоящем присутствует и переосмысливается прошлое, как зарождается, следуя вечному коловороту, новый виток спирали жизни. И у язычника, живущего по прави, всегда в руках находится нить волшебного клубка, ведущего его через преграды и испытания.

Поэтому обряды необходимы. Посредством обряда происходит как включение в жизнь общины неофитов, так и поддержание обычаев и устоев.

У язычества, как и у любой другой религии, имеются свои психологические ресурсы и методы, которые помогают выжить и адаптироваться в меняющемся мире членам общины. Например, переименование, как элемент инициации, когда отбрасывается паспортное имя и общиннику даётся имя языческое, которым он пользуется в дальнейшем. Этот прием используется во многих культах и системах, хотя бы в динамично развивающемся отечественном Симороне[32].

Нынешнее язычество персоналистично, оно терпимо к психологическим различиям членов группы. Участие в обрядах носит сугубо добровольный характер. Каждая община имеет право на собственные предпочтения в пантеоне богов и в их прославлении. Излишнее догматическое уточнение ни к чему.

Во время совместных обрядов создается общая энергетика группы, происходит очищение от мелких обид и душевных отягощений, накапливать которые свойственно склонному к рефлексии и неуверенности современному человеку. Совместный обряд, помимо обращения к сакралике, для чего он, собственно, в первую очередь предназначен, убирает излишний эгоизм и вырывает из одиночества современного города. Во время обряда происходит разрыв с бытовухой и социальной дисгармонией, восстанавливается связь с природой и почвой.

А волшебная сказка, важнейший элемент русской культуры, оказывает педагогическое и стабилизирующее воздействие на детское сознание и психику. Язык языческого жреца стилистически и лексически отличается от современного разговорного русского, но он понятен и уместен. Хотелось бы верить, что с течением времени русское язычество выработает свой автономный сакральный язык, хотя, конечно, это дело далёкого будущего.

Но не было счастья, да несчастье помогло. Сейчас государственными структурами готовится реформа национального правописания. Многие из предлагаемых ей изменений совершенно неприемлемы. Изменение буквенного облика слова, например, удаление двойных «н», губительно для языка. Поэтому тем лучше, мы останемся в привычном для нас с детства языковом поле, и из него двинемся дальше. А кто хочет — пусть переучивается на новый манер, говорит на новоязе, заимствует без разбора модный словесный мусор.

Нам же нужно развивать полнокровную языческую культуру, нарекать детей славянскими именами[33].

Однако, верно и следующее. Как отдельный человек рождается и умирает, так племена и нации появляются в истории и исчезают. Современная русскость, погрязшая в православии, безверии и вульгарном атеизме, когда-то станет таким же воспоминанием, как изначально не разъединенное в своих ответвлениях славянство. И как у одного дерева много ветвей, так у народа славяно-русского много разных лиц. Нынешнее язычество — одно из них.

Русскость конечна, а боги вечны. Сколько времени будет существовать язычество — столько оно будет выстраивать отношения со своими светоносными богами. В языческом обращении к родовому началу, стремящемуся к бесконечному саморасширению, содержится вечный потенциал. И эта родовая сила выведет наших потомков к дальним берегам.

Но времени очень мало. И перед язычеством в связи с вышесказанным стоят непростые задачи.

Неоязычество началось как культурно-религиозное движение. Заканчиваются сумерки богов. Наше время — это время первых проблесков зари языческого возрождения. Не дать им погаснуть — задача возрождающегося жреческого сословия, всех идущих по пути прави по зову памяти родовой. Языческое движение ещё очень молодо и хрупко. И оно может исчезнуть, на данном этапе развития, если не превратится в социальный феномен. Поэтому надо вести тотальное наступление во имя своего существования. Надо культуру и духовность перевести в социальные формы.