Николай Злобин - Империя свободы. Ценности и фобии американского общества

Важно помнить, что миссионерское мышление, идея «распространения демократии» по миру вообще не является американским продуктом, тем более не является американским продуктом периода холодной войны, но появилась задолго до этого. Еще после Первой мировой войны тогдашний президент США Вудро Вильсон, который был огромным моралистом и морализатором, выдвинул программу всеобщего мира, где говорил о высшей справедливости, правах человека, демократии и свободе. Но экономический кризис, накрывший весь западный мир в конце 1920-х – начале 1930-х годов, остановил эту теорию. Но и до сих пор это важная часть исторического видения, миссионерской природы американского общества. Они верят, что у них есть «правильный политический конструктор», из которого рано или поздно можно сложить демократию почти в любой части земного шара. Надо только приложить усилия и набраться терпения.

В этом смысле американцы могут считать себя «современными римлянами», то есть великим ассимилирующим другие народы, культуры и политические системы народом. Причем, как я уже сказал, ассимилирует он их не на основе этнического происхождения или главенствущей религии, не на основе расовых характеристик или языка, а на основе культуры, в первую очередь политической культуры метрополии, которая начинает распространяться на все провинции империи. Более того, у многих американцев есть глубокое убеждение, что каждый человек в мире – потенциальный американец, а место его рождения (вне Америки) – несправедливость, которую он (или она) хотели бы исправить. И Америка должна дать им такую возможность. Это тоже похоже на идеи, владевшие многими империями – от Римской до советской. Если какая-то нация мира ведет себя не так, как, по мнению американцев, надо себя вести, это означает, что с ней, вероятно, что-то не так и ее людям надо помочь. Или это очередная аморальная «империя зла», с которой надо бороться. А поскольку Соединенные Штаты – относительно молодая страна и нация, то «пассионарности», говоря словами Льва Гумилева, во всех отношениях им не занимать. Каким будет исторический итог как для мира, так и для самих Соединенных Штатов – остается только догадываться.

Справедливости ради надо сказать, что в первую очередь свои реформаторские усилия американцы направляют на себя, на свою страну. Америка представляет собой обширный полигон для собственных политических экспериментов. При всей своей консервативности и стабильности это очень динамичная страна. Иногда мне кажется, что слишком динамичная. Авантюристская природа американской истории и всего общества часто стимулирует желание той или иной группы американцев придумать что-то, что отвергает сложившийся порядок, привычный ход событий и вещей. Некий «революционизм» есть в натуре американца – но не яростный, кровавый, все сметающий на своем пути, как, скажем, это было в России 1917 года, а своего рода «холодный революционизм», никогда не перерастающий в горячий, но позволяющий постоянно поддерживать в тонусе общество, элиту и власть.

Когда эта жажда переделывания устоявшегося порядка пересекает границы США и сталкивается с традиционными политическими режимами, возникает закономерный конфликт, который вызывает волну ненависти и гнева в отношении самой Америки. За примерами далеко ходить не надо. Но все же главные реформаторские, революционные усилия американцы тратят на самих себя, на свою страну и общество, на поддержание своей модели государства в самом современном, по их мнению, состоянии. Одним из двигателей таких усилий являются разного рода американские меньшинства, на разных этапах берущие на себя лидирующую роль.

Американская демократия представляет собой гораздо более сложный политический и социальный механизм, чем обычно принято представлять. Она прошла большой путь от простой демократии белого большинства, через простое большинство и подавляющее большинство к иной форме демократии, где огромную роль стали играть те или иные меньшинства. С одной стороны, в самом общем понятии, демократия – это, как известно, политическая и социальная система, базирующаяся на принципе правления большинства, в котором одновременно защищаются права и интересы меньшинства. Баланс этих двух факторов всегда является самой тонкой материей в реализации политической практики любой демократической системы.

Здесь есть серьезная проблема, с которой сталкиваются практически все демократии мира, особенно в США и Западной Европе: разного рода меняющиеся меньшинства начинают играть весьма важную роль, а правительство, законы и гражданское общество начинают защищать саму концепцию определенного преимущества меньшинств, которые, в свою очередь, начинают формировать основную политическую повестку дня. Иными словами, демократия большинства рано или поздно превращается в демократию меньшинств, то есть в демократию быстро меняющихся комбинаций меньшинств, из которых каждый раз и составляется обычное большинство.

Надо признать, что в современных США эта проблема особенно остра, глубока и многогранна. Как уже говорилось выше, в этой многообразной по всевозможным параметрам демократической стране практически каждый ее житель так или иначе является представителем какого-нибудь меньшинства – будь оно этническим, профессиональным, демографическим, религиозным, политическим или любым другим из множества категорий, которые описывают меньшинства людей и их образ жизни и мышления. В результате разнообразные группы меньшинств в США все больше и больше играют лидирующую роль в обосновании новой внутренней повестки дня, во внедрении новых законов и нравов внутри страны, часто при этом идя наперекор устоявшимся взглядам традиционного большинства. Это отчасти противоречит каноническим представлениям о традиционной демократии и является результатом ее внутренней эволюции, особенно заметной в современных США. Видимо, это же будущее может ожидать и другие демократические системы по мере углубления стратификации общества и его социально-экономической и политической сегментации.

Как это функционирует и как влияет на американскую систему ценностей? Согласно одной из основных современных социологических теорий, обилие информации в современном мире парадоксальным образом приводит к растущему дефициту внимания у людей. Идет информационная конкуренция за внимание человека. Похожий феномен происходит и в общественной жизни США, где обилие вопросов, гражданских инициатив и различных кампаний сильно «перегружает» среднего американца. Не говоря уже про индустрию развлечений, Интернет и различные социальные сети. Несмотря на то, что американцы обычно рано или поздно, но формулируют собственные позиции по многим вопросам, вступать в политическую борьбу, чтобы отстаивать эти позиции, будут только те, кто крайне заинтересован в конечном исходе.

Таким образом, очень часто главными игроками в ходе принятия политических решений в стране являются маленькие группы заинтересованных лиц и их представители в Вашингтоне – так называемые группы особых интересов, а также активные меньшинства. Они пользуются объективным дефицитом внимания и воли большинства населения, чтобы продвигать свои интересы путем пропаганды и лоббирования среди представителей конгресса, чиновников на уровне штатов, средств массовой информации. В результате при отсутствии значительного давления от большинства населения федеральный Конгресс и конгрессы штатов как бы заинтересованы именно в том, чтобы удовлетворять просьбы групп, которые готовы за них хорошо заплатить политически и социально-экономически. Такое положение дел привело к тому, что многие решения, касающиеся всей страны, были приняты в условиях, если хотите, своеобразной «тирании меньшинства», то есть под значительным влиянием конкретного меньшинства, которое по сути взяло волю пассивного большинства в заложники.

Про США можно с полным основанием сказать, что огромное разнообразие тамошних меньшинств в сочетании с их возможностями (значительными – в случае объединения, и незначительными – каждой из них отдельно) влиять на государственный процесс принятия решений является одним из главных «двигателей» политики, делая эту страну одной из самых прогрессивных – и в тоже время децентрализованных и дезорганизованных стран в мире. Самая главная поправка к Конституции США – Первая поправка – вообще делает минимальной возможность возникновения какого-то общего устойчивого интереса у абсолютного большинства. Этой поправкой Джеймс Мэдисон виртуозно сумел в свое время создать политические и юридические основы американского многообразия меньшинств.

Несмотря на свою четкую модель мажоритарной демократии, государство в США построено так, что поощряет принятие решений по конкретным вопросам сравнительно узким социальным кругом, состоящим из заинтересованных групп населения. При этом, поскольку в такой большой и динамичной стране постоянно образуется и требует разрешения бесчисленное количество вопросов, конфликтов и проблем, то большинство населения и не озадачивается многими из них. Вместо этого люди следят за двумя-тремя вопросами, которые их наиболее интересуют, или вопросами, которые влияют на их собственные жизни, и пытаются – а чаще всего даже особо и не пытаются – оказать какую-нибудь политическую поддержку своей стороне.