Антон Васильев - Охранительная концепция права в России

Охранительные идеалы в начале XIX в. стал отстаивать Н.М. Карамзин, выступавший против либеральных проектов М.М. Сперанского, предполагавших ограничение самодержавия и введение парламентаризма. В своей «Записке о Старом и Новой России» он показал опасность нововведений и силу старины, устоявшихся традиций России, в том числе самодержавного правления. В споре Н.М. Карамзина и М.М. Сперанского о судьбах России Александр I, в конце концов, принял сторону писателя и историка. Однако, сама Записка увидела свет значительно позже.

Впервые в публицистику и общественные науки понятие «охранительство» стало проникать после обнародования в 1833 г. небезызвестного доклада графа С.С. Уварова «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения» императору Николаю I. В докладе С.С. Уваров сформулировал концепцию «официальной народности», базировавшуюся на православной вере, самодержавной форме правления и народных традициях. Более тщательно официальная государственная идеология 30-50-х гг. XIX в. разрабатывалась в исторических и публицистических трудах М.П. Погодина и С.П. Шевырева. Основной акцент официальной идеологи в Николаевское время был сделан на сохранении традиционных форм российской государственной и общественной жизни – православной веры, верховной самодержавной власти и русского национального характера.

В широкий научный и публицистический оборот слово «охранительство» вошло в пореформенную эпоху в связи с контрреформами Александра III и деятельностью таких видных консерваторов как К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, Л.A. Тихомиров, КН. Леонтьев, князь В.П. Мещерский и других государственных деятелей, писателей и публицистов. Охранителями были признаны идеологи русского самодержавия, которое в эпоху распространения либерализма и социалистических концепций стало объектом критики и постепенно потеряло авторитет в слоях русской интеллигенции. В связи с чем охранительство стало пониматься как политико-правовая идеология, стоящая на страже безопасности императорской России. Консерватизм конца XIX – начала XX вв. – защитная реакция государственников на угрожающие самодержавию учения и общественные катаклизмы (убийство Александра II, покушения на Александра III, террористические атаки на государственных деятелей, народные волнения, вольнодумство печати и т. п.).

В первых юридических актах императора Александра III «Манифесте о незыблемости самодержавия» от 29 марта 1881 г. и «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. впервые официально была выражена сущность охранительной идеологии – защита государственных и общественных устоев Российской Империи[3]. С данным положением можно непосредственно связать историю официального употребления термина «охранительная доктрина» в российской политике-правовой жизни[4]. В «Манифесте о незыблемости самодержавия» император Александр III так определил охранительное направление российской государственной политики: «Но посреди великой нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро надело правления в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую мы призываем утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений»[5].

Первоначально охранительная доктрина не имела отрицательных коннотаций и лишь впоследствии с середины XIX в. под влиянием первоначально беспощадной либеральной, а потом и социалистической критики за охранительной идеологией надолго закрепился статус реакционного, косного течения русской буржуазно-помещичьей мысли, отстаивающего антипрогрессивные феодальные привилегии и монархические порядки. Историческая наука в советский период подвергла обструкции охранительную идеологию, а за ее представителями конца XIX – начала XX вв. до сих пор сохраняется клеймо реакционеров, «душителей» прогресса.

В современной социально-философской, исторической, политологической и юридической литературе термин «охранительная идеология» рассматривается с нескольких позиций:

Во-первых, охранительство отождествляется с консервативным мировоззрением – совокупностью взглядов, подчиненных идее сохранения традиционных ценностей цивилизации (религии, традиций предков, исторических сложившихся форм общественно-экономической и политической жизни и т. п.)[6].

Во-вторых, охранительная доктрина определяется как крайнее, радикальное течение консервативной мысли, выступающее за неизменность социального порядка или призывающее к возврату к утраченным традиционным ценностям средневековья. Так, А.С. Карцов, проводя классификацию консервативных мыслителей России рубежа XIX–XX вв. отмечает: «Консерваторы-«охранители» – здесь самыми крупными фигурами были К.П. Победоносцев и М.Н. Катков – выступали против каких бы то ни было серьезных изменений, полагая, что любые новации лишь ухудшают состояние общества и государства, но считали неосуществимым полный возврат к дореформенным порядкам»[7].

В-третьих, с точки зрения сложившегося в советской науке и до сих пор существующего стереотипа охранительная доктрина с сугубо эмоционально-оценочной, идеологической точки зрения рассматривается в качестве косной идеологии царской России, защищающей отмирающие пережитки феодализма – церковь, самодержавие, привилегии дворянской элиты, общинный строй и невежественность крестьянства.

Разумеется, советская идеологема «охранительная мысль», отождествляемая с косной теорией неподвижности, мракобесия, ретроградством, антипрогрессизмом не выдерживает критики со строго научных позиций. Очевидно, что понятие «охранительная идеология» рассматривается в таком случае предвзято, с точки зрения большевистской идеологии, с которой представители охранительства боролись в преддверии революционных событий конца XIX и начала XX вв. В политическом и научном словаре советского периода охранительство неразрывно связывалось с деятельностью царской полиции, именовавшейся «охранкой», которая преследовала революционеров, в том числе большевиков. Как справедливо отмечают Д.В. Ермашов и А.А. Ширинянц, «до недавнего времени эмоционально-негативная трактовка была характерна не только для бытовой лексики, что фиксирует, в частности, «Словарь русского языка» С.И. Ожегова, но и преобладала в научно-исследовательской и публицистической литературе»[8]. В силу чего в советскую эпоху идеологические путы не позволяли объективно подойти к изучению охранительной идеологии, ее природе, социальному назначению.

Вместе с тем с точки зрения происхождения слова «охранительная мысль» не имеет негативного оттенка и по сути дела является тождественным происходящему из латинского языка слову «консерватизм». Так, в большинстве этимологических словарей русского языка отмечается образование прилагательного «охранительный» от существительного «охрана», означающего защиту и скорее всего заимствованного из польского языка (ochrona). В толковом словаре В.И. Даля под словом охранять появляется и охрана в таком ряду: «Охраненье, охрана, охранка, дейст[вие] по гл[аголу]. Охранное войско, гарнизон. Охранный лист, данный властью для охраны кого. Отдать деньги под охрану, на сохраненье // Охрана, оберег, запись от сглаза или порчи, болезни и пр. // Врачебная охрана, диэта в обширн[ом] значен[ии]»[9]. В таком контексте слово «охранительный» означает что-либо защищающий, уберегающий, спасающий, охраняющий.

По мнению диссертанта, необходимо в современных юридических исследованиях преодолеть односторонний, отрицательный подход к определению охранительства. Представляется, что охранительное мировоззрение при самом первом приближении к смысловому содержанию имеет и положительное содержание в смысле противостояния разрушению, необдуманным реформам, революциям и т. п. Более беспристрастный анализ показывает, что охранительство выполняет в любой культуре функцию сохранения традиции, обеспечения органичного развития общества без потерь для национальной культуры. Политические и идеологические условия российской истории в течение последних полутора столетий наложили на охранительство отрицательный отпечаток, который требует от современной науки более объективного и тщательного анализа. В медицине, напротив, термин «охранительный режим» ассоциируется с бережным, мягким, не отягчающим, эволюционным выздоровлением человека без каких-либо серьезных мер и вмешательства с помощью операций или лекарств. По существу, охранительный режим в медицине сродни процессу самоорганизации, самозаживления, самовосстановления за счет покоя и стабильности.

В положительном значении используется термин «охранительство» в православной литературе, где под ним понимается стояние в вере, защита христианских святынь и души человека от пагубного воздействия греха и искушений. Охранительство в православном богословии ассоциируется с защитой традиционного, основанного на святоотеческом предании христианства. Инок Всеволод (Филипьев) пишет: «Охранительство значит охрана. Охранника иначе называют стражником или постовым, то есть стоящим на страже, на посту. Пост – синоним охранительства… Православное охранительство призвано оберегать евангельские истины, создавать условия для жизни по ним. Оно противостоит всякому злу, защищает добро и правду, возвышает и возвещает евангельский идеал, обличает дух века сего, духа времени»[10].