Арон Трайнин - Избранные труды

26

Именно потому соответствующие диспозиции закона и носят название бланкетных, что элементы состава в них описаны бланкетно.

Согласно ст. 166 Таможенного кодекса СССР квалифицированной контрабандой является:

«а) перемещение грузов помимо таможенных учреждений с помощью специально для этой цели предназначенных перевозочных средств;

б) сокрытие контрабандных грузов в помещениях, особо для их сокрытия приспособленных;

в) контрабанда, связанная с подделкой таможенных документов или прикрытием груза документами, относящимися к другому грузу;

г) участие в организации, специально занимающейся контрабандой;

д) совершение контрабанды вооруженными лицами;

е) совершение контрабанды должностным лицом, непосредственно связанным с таможенным лицом, имевшим возможность использовать для целей контрабанды свое служебное положение;

ж) контрабанда, совершенная более двух раз в течение трех лет, а также хранение, перевозка или торговля заведомо контрабандными грузами в виде промысла;

з) контрабанда взрывчатых веществ и оружия, воинского снаряжения, воздушных судов, телеграфного и радиотелеграфного имущества и вывоз аннулированных ценных бумаг;

и) занятие в виде промысла незаконным вывозом и ввозом, пересылкой и переводом за границу и из-за границы валютных и фондовых ценностей».

Это целая серия преступных действий, объединенных одним понятием – квалифицированная контрабанда.

О специальных субъектах см. ниже, стр. 190.

Само собой понятно, что сочетание двух форм вины мыслимо лишь в сложных составах описанного типа: этим они и сложны. В других случаях формой вины может быть или умысел, или неосторожность: мешанина из умысла и неосторожности недопустима. С полным основанием поэтому Судебная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 10 октября 1945 г. по делу А. нашла: «А. признан виновным в том, что он, работая заведующим фермой колхоза, халатно относился к своим обязанностям и вследствие этого допустил недостачу 102 кг масла и двух голов крупного рогатого скота». В приговоре народного суда указано: «Из числящихся за ним 102 кг масла по устному распоряжению отпустил 70 кг бывшему председателю сельсовета В., а 32 кг масла присвоил, что и сам подтвердил. Таким образом, колхозу причинил ущерб в денежном выражении в сумме 42 577 руб. Однако в действиях А. не было присвоения, а он проявил бесхозяйственность». Таким образом, приговор народного суда содержит в себе противоречия. С одной стороны, указывается на присвоение А. масла и незаконную выдачу масла председателю сельсовета, а, с другой стороны, в приговоре утверждается, что недостача масла произошла вследствие халатности обвиняемого, причем не указано, в чем же именно выразилась эта халатность.

Умышленного причинения ущерба здесь быть не может: умышленное причинение крушения образует состав диверсий или умышленного нарушения или повреждения железнодорожных и иных путей сообщения» и т. д. (ст. 5936 УК РСФСР).

Нельзя согласиться с утверждением проф. Н. Д. Дурманова, что «при нанесении тяжких телесных повреждений, причинивших смерть, деяние в целом должно считаться умышленным» («Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», Госюриздат, 1955. стр. 121).

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 283.

Так, в «Элементарном учебнике общего уголовного права» проф. Кистяковского, изданном три четверти века тому назад, мы находим те же четыре основных элемента: «Существенно необходимые элементы, из которых слагается состав преступления как родовое понятие, – писал проф. Кистяковский в 1875 г., – следующие: а) субъект преступления, или совершитель преступления, б) объект, или предмет, над которым совершается преступление, в) отношение воли субъекта к преступному действию, или выраженная его деятельность (т. е. субъективная сторона. – А. Т.), самое действие и его следствие, или внешняя деятельность субъекта и ее результаты (т. е. объективная сторона. – А. Т.)». Все, что изменили авторы указанного учебника уголовного права в четырехчленном делении Кистяковского, – это расстановку членов: в советском учебнике на первое место выдвинуты объект и объективная сторона.

В статье доцента Брайнина «Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве» (Киевский университет, «Юридический сборник», 1950 г., № 4, стр. 53) верно отмечается, что «объект не является элементом состава преступления». Однако, далее, объект оказывается в трактовке автора каким-то загадочным «компонентом» состава.

«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 167.

Видный криминалист Германской Демократической Республики Лекшас правильно различает объект преступлений, объективную сторону преступления, субъекта преступления и субъективную сторону преступления («Zum Aufbau der Verdrechenslehre…», 1952, S. 25). Следует отметить, что в изданном в 1955 г. «Курсе особенной части советского уголовного права» А. А. Пионтковского и В. Д. Меньшагина ошибка, допущенная учебниками общей части, существенно исправлена. Отказавшись от смешения понятий преступления и состава преступления, автор соответственного раздела проф. А. А. Пионтковский пишет: «При анализе каждого состава преступления необходимо выяснение: а) объекта преступления, б) объективной стороны преступления, в) субъективной стороны преступления и г) субъекта преступления» (стр. 40). Однако, отдавая дань прежней путанице, автор тут же в явном противоречии с собственным утверждением добавляет: «Уяснение содержания этих признаков отдельных составов (курсив мой. – А. Т.) преступлений должно быть дано в связи с уяснением характера общественной опасности того или иного преступления и социально-политических задач борьбы с этими преступлениями, в связи с уяснением служебной роли соответствующих норм социалистического уголовного права».

М. М. Исаев, Б. С. Утевский, М. М. Гродзинский, Законодательство по уголовному праву и процессу в период войны, Юриздат, 1943, стр. 5.

Н. И. Загородников, Значение объекта преступления при определении меры наказания по советскому уголовному праву («Труды Военно-юридической академии», 1949, вып. X, стр. 8). Так и Лекшас: «Где нет объекта преступления, там не может быть преступления» (“Zura Aufbau der Verbrechenslehre unserer Demokratischen strafrechts wissenschaft”, 1952, S. 77).

Так, и ст. 5 «Руководящих начал» 1919 года устанавливала, что «преступление есть нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным законом».

См. «Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1939, стр. 165; «Советское уголовное право», учебник для юридических школ, Юриздат, 1940, стр. 48; Я А. Герцензон, Уголовное право. Общая часть, ВЮА, 1948. стр. 287.

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 291.

См. «Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 175.

«Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 176.

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 249.

Поэтому с полным основанием Густав Ян в статье «Некоторые вопросы состава диверсии и саботажа» (Журнал “Staat und Recht”, 1956 г., февраль, стр. 81) видит отличие хозяйственных преступлений от диверсии и саботажа в том, что хозяйственные преступления не посягают непосредственно на основы социалистического строительства.

Б. С. Никифоров, Об объекте преступления, «Советское государство и право», 1948 г., № 9.

Интересное положение выдвигает Б. С. Никифоров, рассматривающий в качестве объекта хищения социалистической и личной собственности порядок распределения материальных благ в социалистическом государстве: «Если принадлежность имущества к той или другой форме собственности в СССР определяет различную политическую характеристику посягательства на это имущество (хищение государственного, общественного или личного имущества), то характер этих преступлений как посягательства на порядок распределения материальных благ позволяет рассматривать их в качестве однородных преступлений (хищение имущества, не принадлежащего виновному). Нельзя при этом, однако, упускать из виду глубокой грани, лежащей между социалистической собственностью как одной из экономических основ социалистического государства и личной собственностью граждан» (Б. С. Никифоров, Борьба с мошенническими посягательствами на социалистическую и личную собственность по советскому уголовному нраву, Институт права Академии наук СССР, 1952, стр. 4–5).