Арон Трайнин - Избранные труды

48

Конечно, если лицо с умыслом убить наносит тяжкое телесное повреждение, оно отвечает за покушение на убийство.

Исключение в этом отношении образуют контрреволюционные преступления: любое действие (бездействие) при любых условиях становится контрреволюционным преступлением, если оно совершается с контрреволюционным умыслом.

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 120.

«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда, 1925 год», вып. 1, стр. 154.

Из этого исходит и уголовное законодательство стран народной демократии. Так, ст. 2 болгарского Уголовного кодекса 1951 г. определяет преступление как «всякое общественно опасное деяние (действие или бездействие), совершенное виновно и объявленное законом наказуемым».

Правильно указывает Лекшас: «Марксизм признает единство объективного и субъективного в действии, не отрицая их противоположности. Марксистское понятие действия есть диалектическое единство» (“Zum Aufbau der Verbrechenslehre…”, 1952, S. 13).

Этот момент приобретает решающее значение при разграничении приготовления и покушения (см. ниже «Состав преступления, приготовление и покушение», стр. 295).

«Судебная практика Верховного Суда СССР», 1945, вып. VII.

Достаточно отметить следующий факт: учебник общей части советского уголовного права (издание 1952 г.) выделяет особо действие и причинную связь, но в нем совершенно отсутствует анализ понятия последствий преступления; тем самым остается невыясненным, с чем же причинная связь связывает действие, что оно причиняет.

Это различение проводится и многими буржуазными авторами. «По характеру своего состава преступления делятся на материальные и формальные. Состав формальных преступлений предполагает лишь совершение или несовершение субъектом указанных в законе действий… Состав материальных преступлений предполагает наступление определенного внешнего результата, в причинении которого они и заключаются». (Познышев, Основные начала науки уголовного права, 1912, стр. 134); Видаль, Cours, 1928, стр. 130; Белинг, Die Lehre Verbrehen, 1906, стр. 203–204 и другие.

См. «Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1943, стр. 116–117. —Те же положения повторяются и в четвертом издании учебника 1948 г. и в издании 1952 г. (стр. 184–185).

Проф. Н. Д. Дурманов утверждает, что «при конструкции составов преступлений без включения в них последствий состав преступления будет налицо и тогда, когда ни малейшего ущерба объекту не причинено (курсив мой. – А. Т.)». Однако допустить, что закон карает действия, не причиняющие «ни малейшего ущерба» объекту, значит допустить назначение законодателем наказания за безвредные действия («Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», Госюриздат, 1955, стр. 40).

«Уголовное право. Особенная часть», Юриздат, 1939, стр. 240. – В издании 1952 г. авторы учебника не ссылаются на оскорбление как образец «формального» преступления.

Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, М.; Л., 1948, стр. 57.

Здесь поэтому возникает особая ситуация – покушение на негодный объект.

См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1941 год», Юриздат, 1948.

Интересна в этом отношении ч. 2 ст. 1 Уголовного кодекса Румынской Народной Республики: «Общественно опасным считается всякое действие или бездействие, нарушающее экономическое, общественное или политическое устройство Румынской Народной Республики, или угрожающее безопасности, или нарушающее правопорядок, установленный народом, возглавляемым рабочим классом».

Прага, 1951, стр. 72–73.

Отвергается различение «формальных» и «материальных» преступлений и в румынской литературе (см. статью Данча «Причинная связь в уголовном праве», “Justitia Nouva”, 1954, № 6).

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 303.

Там же.

Противопоставление необходимого и случайного причинения как основание для решения вопросов о причинной связи в социалистическом уголовном праве подверглось основательной критике в статье В. Н. Кудрявцева «К вопросу о причинной связи в уголовном праве» («Советское государство и право», 1950 г., № 1). В учебнике общей части (изд. 1952 г.) автор не пытается прямо отождествлять casus в смысле уголовного права со случайным в смысле материалистической диалектики. К сожалению, точка зрения автора остается по этому вопросу невыявленной ввиду неопределенности изложения его взглядов.

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 302.

См. подробную критику критерия реальной возможности в статье Т. Л. Сергеевой «Вопросы причинной связи в судебной практике по уголовным делам» («Советское государство и право», 1950 г., № 3).

Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1946. стр. 176.

«Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945, № 1, стр. 54.

Нет необходимости возвращаться к критике адекватной теории причинности: эта критика давно дана советскими криминалистами. Критике подвергалась и теория необходимых условий; однако здесь были допущены ошибки, которые эту критику ослабляли.

Об этом говорит и проф. Н. Д. Дурманов: «…не может быть принято определение причинности как простой неизменной последовательности явлений. Причиной оказывается явление, объективно порождающее другое явление, изменяющее или уничтожающее его» («Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945 г. № 1, стр. 47).

Т. В. Церетели, Причинная связь в уголовном праве, автореферат докторской диссертации, 1949, стр. 8.

Так и учебник общей части уголовного права Яна Филлиповского, Яна Толара и Адама Доленского (Прага, 1951 г.) указывает: «Конечно, о причинной связи в понимании Уголовного кодекса (как основания уголовной ответственности) мы будем говорить лишь в том случае, если действие лица, совершившего преступление, было одним из условий, без наличия которого не произошло бы причинения вреда или создания угрозы (способом, предусмотренным законом)» (стр. 52).

Н. Д. Дурманов, Общие основания учения о причинной связи в уголовном праве («Вопросы уголовного права», Юриздат, 1945 г., № 1, стр. 46).

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 22.

В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 143.

Правильно отмечает Лекшас: «Все трое расчленяют исследование соответственно своим задачам» (“Die Kausalitat”, S. 38).

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 504.

Правильно отмечая значение степени вины, проф. Б. С. Утевский ошибается, утверждая, что «умысел как элемент состава данного конкретного преступления, как психическое отношение лица к совершенному им деянию в форме предвидения конкретных последствий и желания их наступления, не поддается различию с точки зрения его степени» (Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, Юриздат, 1948, стр. 94).

На деле и умысел, и неосторожность могут быть разной степени.

См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1944 год», Юриздат, 1948, стр. 139.

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1948, стр. 307.

М. С. Брайнин, Некоторые вопросы о составе преступления в советском уголовном праве («Юридический сборник», 1950 г., № 4, Киев, стр. 68).

«Уголовное право. Общая часть», Юриздат, 1949, стр. 307. – Проф. М. Д. Шаргородский в работе «Вопросы общей части уголовного права (законодательство и судебная практика)», Ленинград, 1955, также является сторонником положения, что преступления следует различать материальные и формальные и что лишь по первым необходимым элементом состава является причинная связь. Проф. М. Д. Шаргородский в своей работе приводит много интересных постановлений и определений Верховного Суда по вопросам причинной связи. Однако ни в одном из приведенных автором дел Верховный Суд СССР не говорит о «формальных» и «материальных» преступлениях.

Те же положения повторяются в учебнике общей части (изд. 1952 г.). «Вопрос о причинной связи, – указывается в учебнике, – возникает лишь при так называемых «материальных преступлениях» («Советское уголовное право. Общая часть», Госюриздат, 1952, стр. 185).