Георг Еллинек - Общее учение о государстве

Но если мы не в состоянии, по самой природе наших научных средств и методов, раз и навсегда постигнуть весь ход исторической жизни, то трудности, встречаемые наукой на этом пути, значительно уменьшаются, если мы выделим и подвергнем исследованию определенные стороны человеческого общения. Всякое научное обособление уже как таковое страдает, правда, определенными недостатками, так как разум обособляет здесь то, что в жизни проявляется в неразрывном единстве; эти недостатки, однако, могут быть легко сглажены, если только мы вполне сознаем, что достигнутые путем такого обособления результаты не являются чем-либо окончательным, а подлежат непрерывному исправлению путем установления связи между теоретически обособленными явлениями и теми областями, к которым они принадлежат.

При таком обособлении урезывается также значение индивидуального, так что отношение общих факторов к индивидуальным изменяется в пользу первых. Юрист, например, обособляя правовую жизнь народа, рассматривает индивидов только в их отношении к правопорядку, причем игнорируются и в известной мере могут быть игнорируемы многочисленные значительные различия между людьми. Право считается с возрастом и полом человека, его профессией и сословием, внимательным или легкомысленным, злонамеренным или неосторожным способом действий. Более тонкие оттенки личности ускользают от взгляда юриста и судьи. Их удовлетворяют Кай и Тиций, истец и ответчик, представляющие нечто общее, аналогичное тонам в акустике или краскам в оптике. Но в действительной жизни индивидуализируются все сделки и деликты, здесь действует старое правило: si duo faciunt idem non est idem. Все вообще купли-продажи, совершаемые на ярмарке, юрист в огромном большинстве подводит под один и тот же тип. Но по их экономическим условиям и целям, по их значению для каждого отдельного домохозяйства они также являют весьма значительное разнообразие, представляющее высокий интерес для того, кто хочет изучить повседневный оборот с народнохозяйственной, статистической, гигиенической и т. п. точек зрения, ускользающих от юриста. И тот юрист, который считает свои приемы изучения житейских отношений единственно правильными, без сомнения, не может быть признан человеком науки в пол-ном значении этого слова. Ведь всякое преобразование и прогрессивное развитие права исходит, прежде всего, из познания того, что находится вне права – впереди него и за ним.

Но если, таким образом, при обособленном объекте влияние индивидуализирующих элементов относительно меньше, то все-таки оно существует и здесь. Отсюда – многочисленные исключения из юридических правил; этим же объясняется тот факт, что законодатель, конструируя в области гражданского права типы, широко допускает, однако, исходящие от индивидуальной воли уклонения от типа: диспозитивное право есть продукт индивидуализма, которым проникнута и юридическая жизнь. В уголовном праве относительные санкции, основания применения и отмены наказания служат для того, чтобы дать юридическое выражение строго индивидуальному элементу в преступном деянии. Чем более общий характер имеет правоположение, тем более исключений должно быть допущено из него, тем меньше можно с определенностью рассчитывать на то, что оно подтвердится в отдельном случае. Индивидуализирующие элементы являются теми подводными камнями, о которые разбивается всякая попытка широких обобщений в праве. Естественное право, состоящее из одних только общих положений, которые либо не применяются вовсе, либо нигде не осуществляются полностью, представляет поэтому самую резкую противоположность праву положительному.

Сказанное приложимо не только к юридическим, но и к государственным отношениям – как к историческому явлению самого государства, так и к отдельным его членам и функциям. Каждое государство, каждый орган его, каждое событие в жизни государства является прежде всего чем-то совершенно индивидуальным. Но при обособлении государственных явлений в них выступают общие, повторяющиеся во всех элементы, требующие научного выяснения. В строе и составе государств, в характере и размере их функций мы находим благодаря раскрываемой обособлением объекта тождественности известных элементов весьма широкие аналогии. В силу этого государства могут быть классифицируемы, а государственные учреждения – подчинены единым понятиям, и таким образом может быть положено основание науке о государстве. Но и эта наука не должна упускать из виду, что ни одно государство и ни одно государственное учреждение не есть простое осуществление какого-либо абстракта или повторение чего-либо уже существовавшего.

Франция Людовика XIV, Пруссия Фридриха-Вильгельма III и Россия при императоре Александре III не суть просто три отдельных примера одного и того же типа абсолютной монархии, но и три коренным образом различных государственных образования. В силу преобладания над тождественными индивидуализирующих элементов, которые выступают тем ярче, чем больше мы знакомимся со всей совокупностью условий и отношений конкретной жизни отдельного государства, в этой области никогда не наблюдаются вполне равные, а лишь однородные явления: реальные образования не тождественны, а только подобны друг другу.

Этим определяются пределы задачи, к разрешению которой призвана наука. Возможно изучение отдельного государства, описание всех его особенностей, – как с историко-политической, так и юридической стороны. В такой дисциплине все конкретно, положительно, индивидуально, реально. Отдельное государство ни в каком отношении не представляется, однако, явлением обособленным. Ему предшествовало все предыдущее развитие государственных учреждений вообще; более или менее сознательно оно подчинялось влиянию других государств, прежних и современных; вовлеченное в поток исторической жизни оно непрерывно преобразуется под воздействием исторических сил, не ограниченных пределами его территории; находясь в постоянных сношениях с другими государствами, оно должно признавать их равными себе и не может поэтому, при всех своих особенностях, считать себя единственным в своем роде. К изучению отдельного государства должно, таким образом, присоединиться изучение государства вообще и отдельных государственных учреждений, поскольку они развиваются в виде однородных явлений в конкретных государственных образованиях. Только благодаря такому изучению конкретное государство вообще может быть понято в его своеобразии, ибо только оно отделяет типичное от индивидуального, что равно важно как для теоретического познания, так и для политической деятельности.

Задачей науки о государстве и государственных учреждениях вообще является, таким образом, выяснение этих типических элементов в государственных образованиях и их взаимных отношений друг к другу. Это на первый взгляд столь простое положение нуждается, однако, в подробном пояснении.

Прежде всего должно быть с полной ясностью установлено самое понятие типа. Именно в тех превращениях, которые претерпело это понятие в науке о государстве новейшего времени, сказался переворот, пережитый самой наукой. Понятие типа может быть конструируемо, прежде всего, как обозначение совершенного существа данного рода, мыслимого, по Платону, как идея, лишь несовершенно проявляющаяся в индивидах, или, по Аристотелю, как активная, формирующая сила, создающая отдельные экземпляры рода. Это – понятие идеального типа, которое непрерывно занимало научную мысль со времен эллинской философии через средневековую схоластику вплоть до наших дней.

Этот идеальный тип имеет, однако, существенно телеологическое значение: проявить его есть τέλος всякого существа и всякого человеческого явления. Он есть не что-либо существующее, а долженствующее существовать[35]. В силу этого он служит в то же время и мерилом для оценки существующего. То, что соответствует ему, хорошо и имеет право возникнуть и существовать, что не соответствует ему, – должно быть отвергнуто и упразднено.

В учении о государстве это представление об идеальном типе неизбежно приводит к стремлению найти лучшее, наиболее совершенное государство и сравнить с ним существующие государственные учреждения. История же учения о государстве в значительной мере является историей попыток познать типичное государство и в существе означает поэтому превращение всякого учения о государстве в политику. То, что у Платона являлось прямо выраженной целью всякой политической спекуляции, в явном или скрытом виде можно почти целиком найти и в современном учении о государстве. Все попытки выяснить цель государства и его юридическое основание, все естественно-правовые дедукции для обоснования монархического абсолютизма и народного суверенитета, все изображения конституционного государства на основе идеи разделения властей, все теории нашего времени о христианском, национальном, правовом государстве – все это в существе не что иное, как попытки окончательно установить идеальный тип государства.