Борис Унбегаун - Русские фамилии

Неучтенными оказались случаи, когда ‑ης является окончанием им. пад. ед. ч. склонения на согласный, т. е. когда славянские формы, отвечающие греч. формам косвенных падежей, вообще не воспроизводят это окончание:

Οὐάλης — Вале́нт < род. пад. Οὐάλεντος

Κλήμης — Кли́ме́нт < род. пад. Κλήμεντος

Κρίσκης — Криске́нт < род. пад. Κρίσκεντος;

4) наконец, некоторые случаи вообще оказались за пределами рассмотрения:

а) случаи, когда греч. имена склонения на согласный заимствуются в форме либо именительного падежа: Ἀγαθόπους > Агафо́пус, Ἔρως > Е́рос, Ἠγάθραξ > Игафра́кс, Ἱέραξ > Иера́кс, Κόπρις > Ко́прий, (со сменой ‑ις на ‑ий); Πάμβω > Па́мва (со сменой ‑ω на ‑а, но с сохранением основы им. пад.), Φῆλιξ > Фили́кс; либо косвенного падежа: Агафопо́д < Ἀγαθόπους (род. пад. Ἀγαθόποδος), Па́мвон < Πάμβω (род. пад. Πάμβωνος);

б) случаи, когда вместо имен склонения на ‑о твердой разновидности появляются имена этого склонения мягкой разновидности: Ἄβελος > А́вель, Καῖσαρ > Ке́сарь, Ἰεζεκιήλ > Иезекии́ль, Λάζαρος > Ла́зарь (примеры взяты из книги: Hübner P. Zur Lautgestalt griechischer Heiligennamen im Russischen seit dem 11. Jahrhundert. Bonn, 1966, S. 18—23).

Нормальной ц.‑сл. формой греч. имени Κόνων во всех русских изводах церковнославянского было Ко́нон (Ко́нан). Современная литературная форма Коно́н (см. Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. М., 1966; Левченко С. П., ред. Словник власних імен людей. Изд. 2‑е. Київ, 1961; Судник Μ. Р. Слоўнік асабовых уласных імён. Мінск, 1965) не ясна в смысле происхождения. Есть мнение (Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен, с. 197), что она, вероятно, обусловлена южнославянским влиянием, в частности, южнославянским передвижением ударения. Фамилия Ко́нонов (в отличие от неизвестной нам фамилии Коно́нов) связана не с литературным, а с каноническим произношением данного имени, т. е. Ко́нон.

Различие фамилий Арте́мьев и Артёмов связано, возможно, не столько со словообразовательной особенностью последней, сколько с тем, что они образованы от разных календарных имен: Арте́мий и Артема (греч. Ἀρτέμιος и Ἀρτεμᾶς), хотя нормальной формой фамилии от имени Артема была бы (кажется, не засвидетельствованная) фамилия *Артёмин. В то же время у имен Артемий и Артема была общая уменьш. форма Артём, и тем самым фамилия Артёмов могла восходить к обоим именам.

Форма Гри́гор, кажется, не засвидетельствована. Известны формы Григо́ря, Григо́ра, Го́ря, Го́ра. Ударение на первом слоге в фамилии Гри́горов можно объяснять, таким образом, как результат сдвига ударения в двух‑ и трехсложных фамилиях на ‑ов; см. послесловие, с. 349.

Нормальной ц.‑сл. формой греч. имени Ἀλέξιος во всех русских изводах церковнославянского языка было Алекси́й, откуда ударения в русском разговорном Алексе́й, укр. Олексе́й. Форма Але́ксий встречается крайне редко, причем как (гиперкорректное) воспроизведение греч. формы (ср. Але́ксий в требнике, изданном в Евю в 1641 г. — см. Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен, с. 239). Разговорная форма Але́кса не может быть свидетельством в пользу ударения Але́ксий, поскольку она образована по аналогии с просторечными формами канонических имен с ударением на последнем слоге (в им. пад.): Ани́ка — Анике́й, Федо́с — Федосе́й и т. д. Вообще, имя Алекси́й на фоне ц.‑сл. имен, образованных от греч. имен на ‑ιος, типа Евти́хий от Εὐτύχιος, представляет собой исключение, поскольку оно в ходе книжных исправлений не претерпело переноса ударения на предпоследний слог, ср. старую великорусск. ц.‑сл. норму Авди́й, Горди́й, Евсигни́й, Евтихи́й, Исихи́й, Клавди́й, Левки́й, Мелети́й, Паиси́й, Патрики́й, Стахи́й и т. д. при современной канонической и литературной норме А́вдий, Го́рдий, Евси́гний, Евти́хий, Иси́хий, Кла́вдий, Ле́вкий, Меле́тий, Паи́сий, Патри́кий, Ста́хий и т. д.

Появление о на месте ожидаемого а в безударной позиции не является, конечно, «свойственным фонетическому развитию русского языка». Едва ли такое отклонение от этимологии можно объяснять и аналогией (воздействие приставки по‑ на имя Пата́пий и т. д.). Скорее это типичная для носителей акающих говоров гиперкоррекция при письменной фиксации имени, от которого образована соответствующая фамилия. Крайне маловероятно влияние народной этимологии при написании имени Ма́монт вместо правильного Ма́мант под влиянием слова ма́монт, во-первых, потому, что в безударном слоге слова ма́монт ни фонетически, ни этимологически не объяснимо предпочтение о перед а, и, во-вторых, потому что уже в XVI—XVII вв. зафиксированы формы Мамо́нт, Мамо́н (последняя из первой с усечением ‑т, как Созо́нт, Созо́н), исключающие колебания в выборе гласной. Нормальной великорусской формой этого имени была до с. XVII в. Ма́мант, а сдвиг ударения связан, по-видимому, с южнославянским влиянием (в южнославянских текстах уже в XV в. наблюдается форма Мамо́нт, см. Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен, с. 119—122).

Нормальным результатом упрощения в древнерусской устной речи начальной группы иоа‑ в заимствованных именах является а‑/я‑. Вид этой группы ива‑ в имени Ива́н объясняется тем, что имя Ива́н / Ива́нн являлось книжной формой, вполне взаимозаменяемой с формой Иоа́нн (см. Успенский Б. А. Мена имен в России, с. 16—19), и было результатом минимальной фонетической адаптации формы Иоа́нн — адаптации, при которой лабиализованное о переходило в в; ср. устную форму Ян, например, Ян Выша́тич.

Показанные автором переходы типа Измаи́л > Изма́йло, Михаи́л > Миха́йло в действительности не существовали (по крайней мере в отношении ударения). Формы Изма́йло, Миха́йло и им подобные (т. е. формы с ударными а, о, у перед ј) являлись разговорными коррелятами форм Изма́ил, Миха́ил и т. п., которые ко времени образования русских фамилий были конкурентными по отношению к формам Измаи́л, Михаи́л и т. п., являясь при этом более архаичными и собственно великорусскими, тогда как последние связаны с юго-западнорусской традицией.

Неточно утверждение, что в позиции после согласного греч. υ превращается на славянской почве в у. Отражение греч. υ в старославянском и древнерусском языках вызывало затруднения из-за отсутствия в этих языках соответствующего звука. Отсюда возникала вариантность написания при передаче этого звука. Так, уже в древнейших текстах греч. Κύριλλος может быть записано на церковнославянском как Кѵрилъ (простая транслитерация, где ѵ, «ижица», соответствует υ, строго говоря, из написания здесь не следует произношение), Кирилъ и Кюрилъ. В современном русском языке греч. имена с υ в позиции после согласного могут произноситься с [i] и с [u] на месте υ: Акинди́н и Акуди́н (Ἀκύνδινος), Глике́рия и Луке́рья (Γλυκερία), Евтихи́й и Евту́х (Εὐτύχιος), Киприа́н и Куприя́н (Κυπριανός) и т. д. Таким образом, и в древнерусском церковнославянском и в современном русском языке сосуществуют два фонетических соответствия греч. υ в названной позиции, причем произношение [u] или даже [ü] как соответствие греч. υ было более архаичной нормой и впоследствии было оттеснено в область ненормированного, разговорного произношения. На смену этой норме пришла норма произношения (в сущности, такого же древнего) [i] на месте греч. υ. Таким образом, здесь наблюдается не диахронический процесс, как представлял себе это явление Б. О. Унбегаун, а смена двух равновозможных манер произношения. Интересно, что смешение [i] и [u] на месте греч. υ приводило к их смешению и в других случаях, ср. написание Клоуменътьї (Κλήμεντος), имена Вику́л (Βουκόλος), Анфи́са (Ἀνθοῦσα) (ср. Успенский Б. А. История русского литературного языка XI—XVII вв. München (Sagners Slavistische Sammlung. B. 12), 1987, с. 121, 122).