Магомет Исаев - О языках народов СССР

Письменностям многих народов были присущи недостатки, что в известной мере тормозило дело культурного строительства и просвещения. В особенности это относится к уйгурско-монгольской, древнееврейской и арабской формам письма. Но если двумя первыми пользовались лишь несколько малых народностей, то арабской графикой — 16 народов, среди которых были такие многочисленные, как узбеки, татары, казахи, азербайджанцы, таджики. Арабская графика вполне устраивала мусульманское духовенство, требовавшее лишь слепого повиновения догмам Корана. Недостатки графики арабского письма не были особенно заметными в период, когда люди писали от руки. Однако в эпоху интенсивного развития книгопечатания и массового обучения грамоте все недостатки этой графики резко выявились и стали тормозом в распространении просвещения.

Сложность обучения была одной из главных причин того, что в первые годы Советской власти ликвидация неграмотности у народов с арабской письменностью осуществлялась весьма медленными темпами. По данным переписи 1926 г. процент грамотности населения от 9 лет и старше в Азербайджане составлял 25,2%, в Казахстане — 22,5, в Киргизии — 15,1, в Туркмении — 12,5, в Узбекистане — 10,6, в Таджикистане — 3,7%.

Переход на более простую и доступную народным массам графическую основу письма был насущно необходим ввиду экономических и культурных потребностей народов, начавших социалистическое строительство.

До революции языковеды в основном были заняты изучением истории языков и выявлением родственных связей между ними, теперь, «революцией призванные», они должны были перестроить свою работу и решить многие неотложные социолингвистические проблемы, связанные с изучением состояния и перспектив функционального развития различных языков и диалектов.

Ученые столкнулись со множеством теоретических вопросов, от решения которых зависели конкретные практические шаги по созданию новых и улучшению старых письменностей. Так, на базе достигнутых успехов теоретического языкознания необходимо было разработать научно обоснованный алфавит для массового практического применения. Среди ученых имелись расхождения по ряду принципиальных вопросов. Одни, например, считали, что алфавит должен быть фонетическим, т. е. он должен отражать все без исключения звуки языка. Другие, наоборот, настаивали на его фонемном характере, когда в алфавите обозначаются лишь фонемы (основные смыслоразличительные звуки).

В ходе научных споров проф. Н. Ф. Яковлевым была предложена математическая формула построения алфавита[3], существо которой сводилось к максимальной экономии букв при разработке алфавитов для языков с большим числом согласных фонем, каковыми являются большинство кавказских языков. В основном наиболее приемлемым был признан алфавит, в котором представлены все фонемы данного языка.

Этот принцип отстаивал и А. А. Реформатский, известный своими работами по прикладной лингвистике. Он придавал большое значение также внешнему виду букв. Подчеркивая различную роль гласных и согласных в процессе чтения, А. А. Реформатский считал необходимым, чтобы эти две группы фонем отличались друг от друга графически, он считал, что «любой графический знак дан в отношении восприятия в ряде графических признаков, к которым мы можем причислить: 1) принадлежность к тому или иному алфавиту; 2) признаки определенной гарнитуры по рисунку; 3) признаки характера шрифта в пределах гарнитуры по рисунку и пятну (прямой, курсив, светлый, полужирный, жирный); 4) величину шрифта по кеглю; 5) величину и рисунок шрифта по внутрикеглевому варианту (строчной, прописной, капитель) — все это будут шрифтовые графические признаки»[4]. По мнению А. А. Реформатского, рациональный алфавит должен обладать не только индивидуальной, но и групповой, систематической дифференциальностью знаков.

Языковеды считали, что алфавиты должны целостно и органически отражать структуру языка, и в первую очередь его фонемный состав, избегая при этом лишних знаков; для выражения звуков разного типа нельзя использовать тождественные и сходные знаки; в графической систематике должна найти свое адекватное выражение языковая систематика, и в первую очередь фонематическая; недопустимы двух‑ и многобуквенные обозначения, каждая качественно своеобразная единица алфавита должна иметь единый знак; наиболее часто встречающиеся фонемы должны выражаться более простыми знаками, а для менее часто встречающихся фонем можно допустить и более сложные знаки, и т. д.[5]

Наряду с лингвистами над теоретическими вопросами письменностей трудились педагоги, психологи и др. Они предъявляли свои требования к создаваемым алфавитам[6].

С точки зрения психологов в алфавите должны быть реализованы следующие принципы: однотипность графического выражения звука; организованность отдельных букв алфавита как объектов восприятия, образующихся из следующих качеств буквы: а) предметность; б) отконтурированность; в) выступление на фоне бумаги; г) расчлененность; д) делимость; е) отношение к другим буквам в смысле удобочитаемости и право‑ и левосторонних сочетаний; расчлененность и структурованность алфавита в его целом, зависящие преимущественно от наличия и частоты встречаемости выступающих из строки букв; напластование зрительных образов букв и их сочетаний в их последовательном восприятии в процессе чтения[7].

Педагоги обращали внимание в основном на связность и безотрывность письма, так как именно от этих свойств зависит быстрота и легкость начертания отдельных букв и их систем. Следовало учитывать: а) число штрихов; б) число отрывов от буквы; в) направление штрихов г) выход штриха за строку; д) удобство штриха для установления связи с соседними буквами и т. п.[8]

Своего теоретического и практического решения требовали и другие неотложные вопросы, особенно важно было определить диалектную основу будущих литературных языков, т. е. на основе какого диалекта следовало строить единый литературный язык данной народности.

Диалектное членение языков нередко бывало сложным и запутанным. Поэтому не строй того или иного диалекта должен был приниматься во внимание (хотя вносилось и такое предложение), а социальное положение носителей диалектов. Как правило, за основу литературного языка брался диалект, носители которого проживали в экономических и культурных центрах народности и по численности превосходили носителей других диалектов.

Несовершенство и сложность арабской графики давно были предметом беспокойства многих выдающихся ученых и представителей прогрессивной интеллигенции. Так, на сложность арабского письма обращал внимание еще Ф. Энгельс, который много и серьезно занимался языками. «…персидский — не язык, — писал он в письме к К. Марксу, — а настоящая игрушка. Если бы не… арабский алфавит, в котором то и дело по шесть букв подряд выглядят одинаково и в котором нет гласных, то я бы взялся изучить всю грамматику в течение 48 часов»[9].

Из 28 букв арабского алфавита самостоятельное начертание имеют лишь 16, остальные отличаются друг от друга всевозможными диакритическими знаками, что не может не осложнять их восприятие и печатание. К тому же почти все буквы имеют по два-три написания в зависимости от их места в слове: в начале, середине, конце. Для изображения гласных звуков в основном алфавите имеется всего три буквы.

Многие просветители народов Востока прекрасно понимали недостатки арабской графики и вели борьбу за изменение системы письма. «Тысячу раз жаль, — писал выдающийся азербайджанский писатель и мыслитель Мирза Фатали Ахундов (1812—1878), — что главные руководители мусульманских народов не могут понять, какую важную роль играет перемена алфавита. Они не могут понять вопроса, который яснее дня. Они согласны с необходимостью провести всякую другую реформу, они согласны проводить железные дороги, телеграфные линии, строить пароходы и всякие сооружения, но не хотят реформировать алфавит, тогда как он является основою всех этих реформ»[10].

В борьбе за реформу письменности участвовали многие просвещенные деятели зарубежного Востока. Так, в Иране это движение возглавляли выдающиеся деятели культуры Мирза Малькомхан, Али Мухамаджан Увейси, Саид Нафиси.

Малькомхан, в частности, добивался минимального упрощения персидского письма: введения особых букв для обозначения всех гласных персидского языка и раздельного начертания каждой буквы. Но и эти незначительные нововведения натолкнулись на яростное сопротивление реакционного мусульманского духовенства. «Я бился, — писал Мирза Малькомхан, — над этим вопросом более 20 лет, живя в мусульманских странах; я 20 лет искал путей к прогрессу и с каждым шагом находил все новые доказательства того, что исламские народы смогут двигаться вперед по пути прогресса лишь после того, как они решатся приспособить свой алфавит к современной европейской технике»[11].