Владимир Даль - О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.

Замѣтимъ при семъ случаѣ, что у насъ фабричная производительность не родная, а напротивъ, ремесленость и промыслы разнаго рода значительно развиты въ народѣ нашемъ, какъ необходимая принадлежность домашняго и жизненаго быта его; посему и словари, относящіеся до разныхъ вѣтвей этой производительности, не должны быть отдѣляемы отъ общаго словаря народнаго языка, принимаемаго во всѣхъ видахъ его и отношеньяхъ.

Устроенный на такихъ основаніяхъ словарь будетъ отвѣчать всѣмъ требованьямъ и надобностямъ: первый отдѣлъ будетъ служить справочнымъ мѣстомъ для всякаго рускаго реченья, въ самомъ обширномъ смыслѣ: найду ли я непонятное для меня слово въ Четьи-минеѣ, въ лѣтописи, услышу ли его устно въ образованномъ кругу, или въ черномъ народѣ, на сѣверѣ, югѣ, востокѣ или западѣ Росіи, отъ плотника, валяльщика, тюленщика, отъ промысловаго или торговаго человѣка — все равно: я нахожу реченье это въ первомъ словарѣ, съ краткимъ объясненьемъ и со ссылкою на пятый, гдѣ могу спознаться съ нимъ накороткѣ.

Второй, отдѣлъ дастъ намъ обиходныя слова, съ объясненіемъ истиннаго смысла ихъ и значенья, посредствомъ примѣровъ; сверхъ того, здѣсь могу я отыскать, какимъ словомъ всякая вещь или понятіе означается въ разныхъ концахъ Росіи.

Значенье третьяго и четвертаго отдѣловъ ясно по себѣ: одинъ служитъ прямо для обзора каждаго изъ мѣстныхъ наречій и областныхъ словъ извѣстной мѣстности; другой — для уразумѣнія реченій, по взаимной связи и зависимости ихъ, по сродству и ихъ образованью.

Пятый отдѣлъ былъ бы, въ приложеніи къ дѣлу, самымъ важнымъ и полезнымъ: настоятельная надобность въ такомъ словарѣ не подлежитъ никакому сомнѣнью. Образованьемъ своимъ мы ушли впередъ отъ своего языка, духъ нашъ опередилъ плоть и покинулъ обременявшія его вязи и путы; но духъ и плоть здѣсь не могутъ и не должны разлучаться, или коснѣющая мысль, въ безсиліи высказаться, замретъ въ спячкѣ. Пора опомниться, пора пріостановиться, перевести духъ и сождать отсталой обозъ. Безъ него обойтись нельзя. Мѣстами придется и подпрячь, и объ этомъ позаботиться дѣло письменниковъ. Толковый словарь, расположенный по предметамъ, такъ что легко было бы отыскать каждое потребное слово, каждое выраженье, узнать сравнительное значенье его, замѣну его тутъ и тамъ другимъ, видѣть въ то же время передъ собою путные примѣры оборотовъ речи, правильнаго рускаго склада, окинуть въ одной небольшой статьѣ весь запасъ реченій нашего богатаго языка, для выраженья даннаго понятія — это потребность насущная, состоящая притомъ въ самой тѣсной связи со словаремъ областнымъ, или, яснѣе, простонароднаго языка.

Соглашусь напередъ съ ожидающимъ меня возраженьемъ, что одному человѣку, въ короткій вѣкъ его, составить эти пять словарей не подсилу; но я не говорилъ здѣсь о работѣ одного лица. Во всякомъ случаѣ, словарь толковый, послѣдній изъ поименованныхъ мною, самъ по себѣ составилъ бы богатый истиникъ для всѣхъ письменныхъ людей, и только въ этомъ смыслѣ мѣстныя наречія сто́ятъ изученья. Сотрудники могли бы обсылаться взаимно статьями, для повѣрки и пополненья; а первое изданье должно бы быть разослано безденежно по всей Росіи, для доставленья въ годичный срокъ отовсюду поправокъ и замѣчаній.

Можетъ быть сдѣлаютъ и другое возраженье или вопросъ: А почему же написавшій статью эту самъ не составитъ такого словаря, или хотя одну часть его?

Ради шутки, пожалуй отвѣчу, что иной хорошо свищетъ, а пѣть не умѣетъ; но на дѣлѣ сознаюсь, что о себѣ не могу сказать даже и этого: я никогда не писалъ критическихъ статей и для этого не гожусь. Написавъ, по вызову г. Вице-Предсѣдателя Географическаго общества, настоящую статью, я самъ вижу, что написалъ не разборъ, не критику, а нѣчто вовсе иное. Сознаюсь, впрочемъ, при этомъ случаѣ также, что общее участіе и помощь, оказанныя мнѣ въ этомъ дѣлѣ, при вызовѣ къ тому въ журналахъ, для меня обязательны и даютъ право ожидать и требовать отчета или оглашенія плодовъ этихъ общихъ усилій. Могу отвѣчать на это только, что работаю, на сколько достаетъ силъ и малаго досуга. Пользуюсь случаемъ этимъ, чтобы поблагодарить всѣхъ услышавшихъ просьбу мою и передавшихъ мнѣ собранье мѣстныхъ народныхъ словъ и замѣтки свои по сему предмету, да въ то же время поновить опять ту же просьбу и о томъ же: можетъ быть современемъ что-нибудь и выйдетъ.[6]

Но чувствую, что пора воротиться къ Словарю и сдѣлать хотя нѣсколько собствено до него относящихся замѣчаній; припомню вкратцѣ и то, что́ говорилось объ этомъ выше:

1) Недостатокъ общаго введенья, для объясненія различія наречій, весьма ощутителенъ.

2) Поэтому и не могло быть принято столь необходимаго въ подобномъ трудѣ однообразнаго правописанья.

3) Принявъ правописанье по мѣстному говору, издатели иногда ограничивались однимъ говоромъ, а иногда, напротивъ, повторяли одно и то же слово до трехъ и четырехъ разъ, дѣлая притомъ еще ссылку послѣдовательно, съ одного сло́ва на другое: это затруднительно. Удобнѣе бы соединить въ одномъ мѣстѣ всѣ различныя произношенья и, пожалуй, размѣстивъ сверхъ того каждое изъ нихъ, гдѣ слѣдуетъ, дѣлать одну общую ссылку на первое.

4) Правописанье по говору не выдержано, а напротивъ, въ весьма многихъ случаяхъ, отъ грамотной привычки собирателя, вмѣшалось правописанье общепринятое. Это въ особенности замѣтно относительно произношенья буквы о, по двумъ главнымъ наречіямъ, и это должно сбить съ пути всякаго не слишкомъ коротко знакомаго съ дѣломъ.

5) Встрѣчаются небольшія недоумѣнья въ правописаньи, напримѣръ: по какому поводу порѣтовать написано черезъ ѣ, тогда какъ ни производство этого слова (нѣм. retten), ни произношенье, ни измѣненье или замѣна буквъ этого не оправдываютъ? Здѣсь вмѣсто ре произносятъ также ра и ря; да въ томъ же словарѣ глагола рѣтовать нѣтъ, а есть ратова́ть и ретовать; какъ же это понять?

6) Не сдѣлано различія между общимъ въ Росіи простонароднымъ языкомъ и местнымъ, или областнымъ, такъ что къ послѣднему отнесено все то, чего не слыхать и не видать было доселѣ на письмѣ или въ печати; поэтому:

7) Немалое число реченій. приписанныхъ самой ограниченной мѣстности, одной губерніи или даже уѣзду, употребительны почти повсемѣстно, по крайности по всему объему наречія, къ которому названная мѣстность принадлежитъ.

8) Объясненія не всегда вѣрны и ясны; напримѣръ: биленько, объяснено: привѣтствіе во время стирки бѣлья, въ Пермской губ. Но бѣленько вамъ — общее привѣтствіе прачкамъ, по всей Росіи, также точно, какъ хлѣбъ-да-соль, море-подъ-коровой (дойницѣ), тоненько-долгенько (пряхѣ), и пр.; буйвище слѣдовало бы перевести просто погостъ, кладбище. Бурлакъ и бурлака приписаны собствено Шенкурску и Каргополю, а о волжскихъ бурлакахъ ни слова! Гребло́ объяснено полной мѣрой; чего? гребло, собствено весёлко, которымъ сгребаютъ хлѣбъ или верхи́ съ мѣры; въ гребло или подъ гребло — полная мѣра. Грунь, не скорая ходьба, а хлынь, рысца конская. Занима́ться и въ Уфѣ значитъ то же, что всюду; мужикъ, а болѣе дворовый человѣкъ, говорятъ, ради вѣжливости: я этимъ не занимаюсь, предполагая подъ занятіемъ этимъ какое-либо художество; но языкъ галантерейный, какъ Гоголь его удачно назвалъ, можно бы исключить изъ словаря, и потому великатный, великатно, великатность, великатничать, ассаментальный, и тому подобныя выраженья, едва ли здѣсь не лишнія. Не знаю также, за что кошченка написано шч, а не щ, и приписано исключительно Опочкѣ, хотя и переведено общимъ словомъ: кошка! Объясненія допущены иногда довольно странныя, напр. «Осману́ть, сдавить постороннее вещество съ чего либо продолговато-круглаго, охвативъ и проводя по немъ сжатою ладонью»; не правда ли, ясно? Османуть то же что ошмыгнуть, обтереть. Вообще объясненія бо́льшею частію отрывочны, односторонни, показано одно только частное или переносное значенье; взглядъ для читателя весьма ограниченъ; ясно, что слова подбирались и печатались, какъ были присланы разными лицами, каждый изъ которыхъ объяснялся по-своему. Мѣстами находимъ цѣлыя изреченья, подъ соотвѣтствующимъ азбучнымъ порядкомъ начальнаго слова, хотя малое число такихъ поговорокъ показываетъ, что это не было принято за общее правило: Въ лоны годы, Въ мѣны придти, Мухры пришли, Здорово въ избу. Пріѣхать на всѣхъ парусахъ,— все это размѣщено не въ видѣ объясненія словъ: лоны, придти, мухры и пр., а каждое изреченье въ красную строку, по алфавиту, какъ особое слово. Стало быть и это зависѣло отъ перваго собирателя, который вѣроятно надѣялся, что запасамъ его, для печати, будетъ еще приданъ болѣе приличный видъ.