Русские фамилии - Унбегаун Борис Генрихович

Речь идет о «Соборном уложении царя Алексея Михайловича» 1649 г.

Соотношение суффиксов отчеств ‑ович, ‑инич, с одной стороны и ‑ыч, ‑ич, — с другой, правильнее рассматривать не в диахроническом плане (т. е. в том смысле, что первые были замещены вторыми), а в синхроническом, т. е. как деривативные варианты. Иначе говоря, формы на ‑ыч, ‑ич не следует трактовать как усеченные (да еще благодаря «небрежному произношению»), а формы на ‑ович, ‑инич — как плеонастические. В женских отчествах суффикс ‑ин «удерживался» (т. е. был обязательным) тоже не всегда, ср. Фоми́нич / Фоми́ч — Фоми́нична, но Ники́тич (форма Ники́тович имеет вульгарный оттенок в русском, но нормальна для украинского и белорусского: Ива́н Ники́тович Кожеду́б) — Ники́тична. В ряде близких к патронимам слов в современном русском языке сохранился след полноценной производности суффиксов ‑ыч, ‑ич, ср. змей-горы́ныч, па́ныч, ба́рич, дрего́вич, ерофе́ич, кня́жич, криви́ч, пскови́ч, ради́мич, ро́дич, соо́тчич, соро́дич и др. в отличие от слов типа короле́вич, царе́вич, попо́вич.

Фамилии «восточного» происхождения типа Бадма́ев, Али́ев образовывались по той же модели, что и фамилии от основ на ‑ј, поэтому нет ничего неожиданного в том, что использовался суффикс ‑ев (а не ‑ин), ср. Карава́ев.

Полной формой канонического имени Семён является Симео́н, а не Симо́н, ср. соотв. греч. Συμεων и Σίμων (оба, впрочем, из др.-евр. Šiməʻôn).

Объяснение фамилии Бесту́жев как производного от бессту́жий (ср. безсту́дный, безсту́дливый, безсту́жь, безсту́жество, безсту́дник в словаре В. Даля) выглядит убедительным и наряду с этимологией др.-русск. имени Бесту́жь представляется даже традиционным (ср. Веселовский С. Б. Ономастикон, с. 33). Не исключено также, что имя Бесту́жь (и соответственно фамилия Бесту́жев) было связано с общеслав. основой *tǫg‑/tęg‑ ‘тугой, туга, тужить; тяга, тяжкий’. В ст.-сл. текстах слово тѫжити соответствует греч. λυπεῖσθαι; имя Бесту́жь может быть калькой греч. Ἀλύπιος ‘беспечальный’ или же независимым семантическим образованием в древнерусском.

Третью часть имени родоначальника Ермоловых Ермо́ла вовсе не обязательно рассматривать как уменьш. форму христианского имени Ермола́й, греч. Ἑρμόλαος. Скорее оно состоит из тюркских корней er/är ‘муж, мужчина, храбрец’ и molla < арабск. mullā ‘мулла, учитель закона, священнослужитель’ (ср. Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения. М., 1979, с. 174—175; здесь же и другой вариант объяснения: er + bol ‘будь’ > mol, ср. казахское имя Erbol; на связь рода Ермоловых с Золотой Ордой указывает, по мнению Н. А. Баскакова, наличие в гербе этого рода трех пятиконечных звезд). Кроме того, если бы фамилия Ермо́лов была образована от уменьш. формы крестильного имени Ермо́ла, то она в соответствии со стандартной моделью имела бы вид Ермо́лин (как Нико́лин).

Фамилия Соколо́в (как и Жемчуго́в) образовалась до того, как слово со́колъ сменило акцентную парадигму (а. п.) b на а. п. a; старое ударение род. пад. ед. ч. было именно сокола́ (Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985, с. 53, 134, 187).

Фамилия Но́вико́в происходит от но́вик ‘прислужник княжий из недорослей, паж; новобранец, новичок’ (см. словарь В. Даля, т. 2).

Фамилии Бело́в, Черно́в, Красно́в могли быть образованы от кратких форм др.-русск. прилагательных бѣ́лъ, чь́рнъ, кра́сьнъ, которые принадлежали к акцентной парадигме (а. п.) b и имели неподвижное ударение на окончании: род. п. бѣла́, чьрна́, красьна́, откуда и ударения в рассматриваемых фамилиях. Если бы от краткой формы прилагательного тълстъ таким же путем была образована фамилия, она имела бы вид *То́лстов, поскольку тълстъ принадлежало к а. п. c, и род. п. имел бы вид тъ́лста. Зато полная форма этого прилагательного имела ударение тълстъ́јь, откуда и фамилия Толсто́й. Вероятно, в отношении ударения фамилия Толсто́в испытала влияние со стороны фамилии Толсто́й.

На самом деле фамилия Пнин склонялась как прилагательное с ударением на окончании, т. е. род. п. Пнина́, тв. п. Пнины́м (так же как фамилия Репни́н), а не как существительное с ударением на основе, т. е. род. п. Пни́на, тв. п. Пни́ном. Ср. стихотворение Н. А. Радищева «На смерть Пнина»: Пнина́ всяк добрым называет // И всякий прах его почтит.

Церковнославянская форма русских канонических имен действительно отражала поздневизантийское греческое произношение, но ни о каком «обычном» латинском посредстве говорить не приходится. Если бы такое посредство было нормальным, то в русском языке имена Κύριλλος, Βαρβάρα, Θεόδωρος, Εἰρήνη и т. д. имели бы вид Цирилл, Барбара, Теодор, Ирена и т. д., а не Кири́лл, Варва́ра, Фео́дор, Ири́на и т. д. Как раз наоборот — латинские имена подвергались «грецификации», т. е. преломлялись в том же поздневизантийском греческом произношении: так, лат. Benedictus, Bonifatius, Caesarius, Ducitius, Felix, Marcellus, Rex, Urbanus, Valerius через посредство греч. Βενέδικτος, Βονιφάτιος, Καισάριος, Δουκίτιος, Φῆλιξ, Μάρκελλος, Ῥῆξ, Ουρβανός, Ουαλέριος перешли в русск. (ц.‑сл.) Венеди́кт, Вонифа́тий, Кеса́рий, Дуки́тий, Фи́ликс, Марке́лл, Рикс, Урва́н, Уале́рий (а не Бенедикт, Бонифаций, Цезарий, Дуциций, Феликс, Марцелл, Рекс, Урбан, Валерий; последнее имя появляется в латинизированной форме только во второй пол. XVII в.).

Нельзя говорить о сдвиге ударения в канонических именах при переходе от (древне)​церковнославянского к русскому, поскольку, с одной стороны, в великорусском и юго-западнорусском изводах русского церковнославянского языка многие канонические имена представлены парами, различающимися по месту ударения; с другой стороны, в русском языке многие имена также имеют две формы — литературную и народную, которые различаются, в частности, тоже по месту ударения. Между первыми и вторыми парами легко устанавливаются соответствия (речь идет только о месте ударения):

1. а) великорусск. ц.‑сл. форма совпадает с русск. разговорной (просторечной); б) юго-западнорусск. ц.‑сл. форма совпадет с русской литературной: