Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

В процессе собирания нужного для исследования материала В. Г. Ченцовой был привлечен написанный интересующим ее писцом договор Иоанна Кариофиллиса с хлебопеками от 10 сентября 1669 г., среди пяти свидетельских подписей которого ею обнаружена подпись великого экклисиарха Великой церкви Баласиса (Библиотека Йельского университета. Ziskind № 22. Vaporis Ν. М. A study… № XII (№ 3). Р. 28–30. № VIII); сопоставив ее с письмом текста документа, автор приходит к заключению, что этот клирик, скорее всего, и являлся писцом договора (с. 248). Для подтверждения своей правоты В. Г. Ченцова публикует воспроизведение этого документа, текста и подписей (с. 249], обращая внимание на то, что решающими при предлагаемой ею идентификации являются формы μεγάλης и μάρτυς подписи, исключительно близкие к подобным формам в тексте документа (с. 248].

Определив таким образом писца многочисленных грамот и других патриарших бумаг 50—70-х гг. XVII в., В. Г. Ченцова берется за реконструкцию биографии этой важной фигуры греческой церковной истории, ибо, судя по всему, речь идет о выдающемся музыканте, который многие годы был связан с Великой церковью не только как замечательный композитор, но и как лицо, сделавшее исключительную карьеру в составе клира Константинопольской патриархии.

Нельзя не обратить внимание на то, что автор не решается высказаться относительно своей идентификации со всей определенностью и даже в заглавии статьи ставит знак вопроса, а в тексте работы излагает свои выводы с различными оговорками. Дело в том, что задача, которую пытается решить исследовательница, трудна вдвойне.

Во-первых – с точки зрения палеографии, особенно на том уровне, как понимает возможности этой дисциплины автор рецензируемого исследования: В. Г. Ченцовой оказывается достаточным встретить в подписи пару элементов, близких по своим начертаниям к исполнению отдельных слов в самом тексте документа, чтобы сделать «нужное» ей заключение. Для нее не имеет никакого значения (иначе об этом было бы сказано в статье11] тот ясно выраженный наклон вправо всего почерка интересующего ее писца и отсутствие этого постоянного устремления букв и слов вперед в почерке Баласиса – как в найденном ею договоре 1669 г., так и в уже давно известной подписи одного из экземпляров «Ответов четырех вселенских патриархов о власти царской и патриаршей» 1663 г. (РГАДА. Ф. 135. Оп. 3. Рубр. 1. № 8. Л. 9], т. е. В. Г. Ченцова не принимает во внимание важнейшую особенность конкретного почерка писца-профессионала, а имеет [31] в виду лишь распространенные в определенной среде того или иного времени формы букв и сокращений. В таком случае о каком палеографическом анализе может идти речь?

Идентификация В. Г. Ченцовой нам представляется не просто сомнительной (и тогда можно поставить знак вопроса или ввести в изложение такие слова, как «возможно», «вероятно», «скорее всего»), но ошибочной. Изучая те иллюстрации, которыми снабжена ее статья, мы бы с большим интересом – в плане палеографии – отнеслись к подписи «протонотария Великой церкви Фотиоса».

Во-вторых – с точки зрения разработанности биографии Баласиса. Все то, что мы знаем об этом музыканте второй половины XVII в. и в плане палеографии, и в плане его curriculum vitae, полностью противоречит материалам В. Г. Ченцовой (и это признает она сама – с. 252–253). На данной стадии изучения деятельности Баласиса невозможно опираться на существующие в научной литературе результаты для подтверждения наблюдений В. Г. Ченцовой. Из этого следует, что даже если бы предлагаемая исследовательницей идентификация по почерку оказалась верной, соединить палеографические наблюдения с известными фактами музыковедения было бы невозможно. Это тем более невозможно при ошибочном отождествлении.

Еще одна работа В. Г. Ченцовой представляет собой критический разбор нашей совместной с К. А. Панченко публикации грамоты антиохийского патриарха Иоакима 1594 г. из собрания РГАДА (Ф. 52. Оп. 2. № 6)[32]. Статья четко делится на две части: одна относится к изданию греческого текста документа и его палеографической оценке (т. е. к тому разделу за который несет ответственность автор этих строк), другая – к комментарию арабо-сирийской основы грамоты (что всецело находилось в компетенции К. А. Панченко). В своем ответе на критику В. Г. Ченцовой мы будем иметь в виду естественно, только первую часть ее статьи.

Достаточно даже первоначального знакомства с грамотой патриарха Иоакима 1594 г., чтобы понять, что этот греческий документ вышел из негреческой среды, и дело здесь не только в ряде арабских и сирийских подписей или в греческой патриаршей подписи «негреческого» облика, но прежде всего – в тексте грамоты, написанном явно негреческой, непривычной к такой графике рукой, с большим количеством разного рода ошибок. Созданный в канцелярии антиохийского патриарха, традиционно испытывавшей недостаток в грамотных писцах-греках, этот документ является типичной греческой грамотой из сиро-арабо-христианской среды Восточного Средиземноморья.

В свое время В. Э. Регель, выдающийся исследователь и издатель греческих документов византийского и поствизантийского периодов, публикуя грамоту патриарха Иоакима и столкнувшись с трудностями передачи ее текста, нашел верное решение: он привел ученую обработку этого сложного для расшифровки и понимания документа, дав в аппарате точную транскрипцию его текста[33]. Спустя почти столетие после В. Э. Регеля греческие исследователи, встречая подобные проблемы при издании поздних источников, последовали, по сути дела, за русским ученым, давая сначала обработку публикуемых текстов, а затем в приложении – их полную транскрипцию[34].

Полностью принимая эту методику, мы и издаем грамоту антиохийского патриарха Иоакима 1594 г. Небольшим отличием нашего издания от издания В. Э. Регеля является то, что мы меняем местами транскрипцию (она идет вначале) и ученую обработку текста (она следует за транскрипцией]. Как и Регель, мы стараемся избегать в транскрипции точной передачи надстрочных знаков, проставленных писцом XVI в. без каких-либо правил (не лучше ли для точного представления о документе снабдить издание его снимком, что мы и делаем?], а также не занимаемся скрупулезным указанием раскрываемых сокращений с помощью круглых скобок или прочих вторжений в текст с помощью скобок квадратных или фигурных. Если в серии «Archives de lAthos» при издании греческих документов Св. Горы византийского, по преимуществу, периода, напротив, правила такого рода неукоснительно соблюдаются (к ним В. Г. Ченцова советует нам «отнестись с особым вниманием» – С. 283, примеч. 6], то это не значит, что такой подход к материалу должен иметь место и при издании иных, более поздних документов другого происхождения и содержания, особенно потому, что в своей массе они не содержат каких-либо особенных сокращений, за которыми скрывались бы не тривиальные окончания слов или nomina sacra, а, скажем, сведения о размерах земельных участков, других владениях, имуществе и т. п.

Обратимся к передаче нами текста грамоты. Поскольку в прочтении текста документа мы следуем за В. Э. Регелем, В. Г. Ченцова отмечает, что это привело нас «к воспроизведению некоторых неверных чтений его издания» (с. 281]. И первое, на что она обращает внимание – это ошибочное, как она полагает, у Регеля и у нас прочтение начальной части титула патриарха в стк. 1. Вместо Ιωακυμ γιεροθυ(της] καιπατριάρχ(ης]… В. Г. Ченцова предлагает читать Ιωακυμ έλέω Θ(εο]ΰ πατριάρχ(ης], считая, что γιεροθ(…] передает обычную формулу «милостию Божиею» и что γιερο… можно приравнять к έλέω «с заменой ρ/λ» (с. 281].

Как мы видим, В. Г. Ченцовой даются легко не только палеографические (как в первых двух рецензируемых статьях], но и филологические упражнения, особенно если ей таким способом нужно что-либо доказать. Откуда появилась необходимость замены р на λ? Разве такое явление содержится в самом документе? Автор, правда, считает, что ее мнение подтверждается тем, что писец пишет γιερομονάχου вместо ιερομόναχου, но в действительности здесь нет никакой замены ρ/λ, а это свидетельствует лишь о том, что писец, правильно произнося ίερ…, передает это как γιερ… – и ни о чем больше.

Если принять «верное» чтение В. Г. Ченцовой, то начальная часть титула патриарха должна читаться в переводе так: «Иоаким милостию Божией и патриарх…», ибо перед πατριάρχης стоит правильно написанное и ясно различаемое κ(αί). Вот это καί в рассуждениях В. Г. Ченцовой вообще отсутствует. Мы вновь, как и в других работах рецензируемого автора, имеем дело с его «своеобразной» манерой обращения с источником – простым устранением, умолчанием того, что мешает предлагаемой В. Г. Ченцовой аргументации.