Семен Буньков - Хирург Илизаров

Имена и примеры неизменно возвращали курганского хирурга только к истории вопроса. К истории, в которой было вроде бы немало светлых проблесков, но еще более — неудач. Как однажды сказал профессор В. Д. Чаклин, «развитие идей металлоостеосинтеза прошло через десятки лет и сотни искалеченных людей». А на какой стадии поисков находятся зарубежные специалисты сейчас? Об этом Гавриил Абрамович сказать не мог — слишком скудно поступала в то время в Курган специальная литература. Одержимый поисками, Илизаров забыл обо всем на свете — о том, что существуют на свете друзья, которых следует навестить, что в очередной отпуск хорошо бы съездить к морю или в родные края, на Кавказ.

— Какой Кавказ, какое море? — удивленно переспросил он однажды жену, когда она напомнила о том, что приближается очередной отпуск. — Поеду в Москву, кое в чем разобраться надо.

Жена только вздохнула: характер мужа ей был хорошо известен.

Приехав в столицу, Илизаров сразу же отправился в Ленинскую библиотеку. Здесь по его просьбе переводили работы, в которых хоть в какой-то степени освещались результаты зарубежных исследований по интересующему его вопросу. Статьи итальянских, немецких, египетских, польских, японских, греческих, индийских, норвежских ученых, переведенные на русский язык, не представляли особого интереса, не сулили никаких перспектив.

«Очевидно, — сообщал американский специалист Мак Керолл в одной из своих статей, — что операция удлинения бедра является серьезным вмешательством, связанным с тяжелыми осложнениями».

— Ничего кардинального, ничего нового, — с досадой отмечал Илизаров, читая статью-новинку. Не утешил его и вывод статьи:

«На основании произведенного анализа разнообразных способов операции для удлинения бедра автор заключает, что ни один из них не свободен от возможных осложнений. Эти осложнения так многочисленны, а условия успешности операции настолько точны, что только у немногих больных эта процедура применима».

Мрачно, очень мрачно звучали прогнозы известного хирурга.

Вернувшись домой, Гавриил Абрамович с удвоенное энергией приступил к разработке конструкции нового аппарата и методики лечения.

В отделении, которым заведовал Я. Д. Витебский (сейчас он главный хирург Курганского облздравотдела), под наблюдением Илизарова находилось вначале десять, затем пятнадцать, двадцать и, наконец, — двадцать пять больных. Лечил он переломы при помощи своего аппарата и разработанной им оригинальной методики. Первые аппараты заказывал на собственные средства, по своим чертежам и моделям.

Когда пациентов стало больше, ему сказали:

— Переезжайте временно в госпиталь инвалидов Отечественной войны.

Небольшое двухэтажное здание за железнодорожным виадуком, за вереницей стальных путей скоро узнали сотни больных из разных уголков страны. Гавриил Абрамович стал получать множество писем. У «чудесного доктора» хотели лечиться те, кто испытал многочисленные и бесполезные мытарства, кто побывал, кажется, в самых авторитетных медицинских учреждениях. И он бесстрашно брался за излечение, хотя порой в истории болезни видел имена глубоко уважаемых специалистов, отказавшихся от трудного пациента. Хирург верил в науку и ее возможности и не просто верил, а, не считаясь со временем, самоотверженно трудился, совершенствуя методику лечения и создавая новые конструкции аппаратов.

Как-то он принял в свое отделение дочь главного технолога машиностроительного завода. Тот часто заходил к Гавриилу Абрамовичу, участливо расспрашивал о делах. Илизаров не раз хотел обратиться к технологу с просьбой, и каждый раз его останавливала мысль, удобно ли. Но рядом лежали больные, помощи хирурга ждали те, кто еще не попал к нему на прием. И однажды Гавриил Абрамович решился, показал технологу чертежи:

— Вот придумал еще один аппарат. Нельзя ли изготовить? Понимаете, нет у нас мастерской.

Технолог взглянул на чертежи, пообещал:

— Пришлю одного толкового мастера.

У мастера и впрямь оказались светлая голова и золотые руки. Да и любознательностью он не был обделен. Выточит деталь, другую — идет к Гавриилу Абрамовичу. Как-то он присел к столу, разгладил волосы, разложил бережно детальки и стал перебирать их крепкими пальцами.

— Любопытные детальки, Гавриил Абрамович. Для чего их надумали приспособить? — спросил мастер, поглядывая на хирурга серыми, чуть прищуренными глазами.

Гавриил Абрамович, раскурив папиросу, начал объяснять.

— Есть, — рассказывал он, — специальный аппарат для скелетного вытяжения. Врачи применяют его давно. А я хочу по-другому лечить и удлинять ноги…

Мастер слушал внимательно. Когда дело касалось специальных медицинских вопросов, переспрашивал, уточнял.

Но прошел день, другой, третий, а умелец не появлялся в доме Илизарова. Как в воду канул. Хирург не стал тревожить мастера — мало ли какие дела у человека. Терпеливо ждал, когда тот снова придет, — работы осталось меньше половины. Но вместо мастера на четвертый день в госпиталь пришел рабочий. Вызвал хирурга, сбивчиво и стыдливо сообщил, что мастер завода послал заявку в Комитет по делам изобретений и открытий, хочет получить на свое имя авторское свидетельство.

— Не может быть, вы что-то перепутали, — возразил Гавриил Абрамович.

Посетитель настаивал, но хирург деликатно с ним распрощался. Не мог он так быстро разочароваться в человеке! На другой день рабочий пришел опять. Чувствовалось, он очень возмущен.

— Как хотите, Гавриил Абрамович, но мы не желаем, чтобы этот хапуга бросил на нас тень. Нужно принять самые решительные меры. Мне его жена сама сказала. Она плачет, людям в глаза смотреть стыдно…

Гавриил Абрамович позвонил главному технологу. Все, что говорил рабочий, оказалось правдой. На заседании завкома мастер путано объяснял, как его «бес попутал».

Нет, что ни говорите, трудно изобретать, когда не имеешь даже захудалой мастерской. Но врач не отступал, и каждый новый год приносил новые доказательства его правоты. И с каждым новым годом больше становилось тех, кто хотел лечиться именно у Илизарова.

Впервые, когда я побывал у Илизарова, я обратил внимание на то, что в его ординаторской буквально негде было повернуться. Первое, что бросилось в глаза, — письма, горы писем. На медицинской каталке, в грубо сколоченных деревянных ящиках они рассортированы в алфавитном порядке — по названиям городов, откуда поступили. Рассортированы, но не вскрыты. На большом стуле в углу, в шкафу, на окне письма тоже не распечатаны. Почему же? Ведь в них затаилась молчаливая боль и страдания многих людей, обремененных недугами и ждущих согласия доктора о приеме на лечение. Но прежде чем получить ответ на этот вопрос, я обратился к истории.

Авторитеты в области отечественной и мировой хирургии — профессора А. М. Ланда, С. Д. Терновский, В. Д. Чаклин, Д. К. Языков и другие — более десяти лет назад по достоинству оценили работу курганского новатора. Да, Г. А. Илизаров по существу сказал новое слово в мировой практике хирургии, а все, что служит на благо человека, его здоровью, истинный ученый всегда оценит с высоты своей гуманнейшей науки.

Ученый совет Центрального научно-исследовательского института травматологии и ортопедии в 1955 году похвально отозвался об аппарате Илизарова. Спустя неделю заседание медицинского общества травматологии и ортопедии Москвы и Московской области «единодушно отметило, что конструкция фиксационного аппарата Г. А. Илизарова заслуживает внимания и внедрения в практику».

И вот — удивительное дело! — поражаешься не тому, что хирург стал получать колоссальное количество писем, а тому необъяснимому, на первый взгляд, факту, что долгое время Илизаров находился в положении кустаря-одиночки. Авторское свидетельство на первый аппарат он получил еще в 1952 году. Тогда же и позднее Гавриил Абрамович получил многочисленные отзывы и заключения. «Фантазия» стала реальностью, мысль воплотилась в стальных деталях нового аппарата для сращения костей и удлинения конечностей. Многие годы при помощи своего аппарата, основываясь на собственной методике лечения, отличающейся от привычных, так называемых классических методов хирургического вмешательства, Илизаров исцеляет больных.

Для тех, кто ознакомился с первым аппаратом, все как будто бы было предельно ясно. Но Гавриил Абрамович ставил перед собой все более сложные задачи. И когда он вышел в Свердловске на трибуну специальной конференции по применению металла в хирургической практике, то его сообщение вызвало сенсацию.

С 1946 года в Свердловском институте восстановительной хирургии начали применять стержень специальной конструкции из нержавеющей стали как в травматологии, так и в ортопедической хирургии: при операции удлинения бедра, несросшихся переломов и т. д. К тому времени, когда проходила конференция, институт добился результатов, которые превосходили данные большинства зарубежных и отечественных медицинских учреждений. Требовалось уточнить детали, технику, научные обоснования таких операций. Об этом и шла речь в докладе многих научных сотрудников института. При переломе бедра кости срастаются, сообщали докладчики, в среднем через два с половиной месяца, а стержень удаляют через три — три с половиной месяца. Разумеется, это был успех и не малый. Но вот на трибуну поднимается Илизаров. Говорит так, будто в небольшом кругу приятелей беседует о самых обыденных вещах: