Людмила Зубова - Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект

[7] Интересно, что повтор-отзвук в детской речи нередко используется как стилистическое средство в стихах для детей, причем чисто фонетический повтор второй части слова может семантизироваться. Так, в «Песенке Красной Шапочки» из телефильма «Красная шапочка» (стихи IO. Михайлова (Ю. Кима) — Рыбников 1979) звучит:

[8] В данном случае образное возрождение этимологии слова белокурый основано не на интуиции поэта, а на точном знании историко-языкового факта. В прозе М. Цветаевой читаем: «Мой Разин (песенный) белокур — с рыжевцой белокур. (Кстати, глупое упразднение буквы д: белокудр. Белые кудри: буйно и бело. А белокур — что? Белые куры? Какое-то бесхвостое слово!)» («Вольный проезд» — Цветаева 1979, Т. I, 39).

[9] О квазиморфемах в языке поэзии см.: Григорьев 1979, 283–300.

[10] Об истории слов восхитить и восхитить см.: Левашова 1982.

[1] Совмещение архаического и современного значения словом брань представлено и в стихотворении «Стихи к сыну»:

Наша ссора — не ваша ссора! Дети! Сами творите брань Дней своих (И., 294).

[2] В современной поэзии уже не редкость отделение предлога от существительного на переносе вплоть до полного освобождения от существительного, создающее эффект включения-абстрагирования:

[1] Зеленый цвет в психологии и медицине характеризуется как физиологически оптимальный, повышающий двигательно-мускульную работоспособность (Миронова 1984, 182).

[2] Подсчет цветообозначений произведен нами по изданиям «Избранное» (1965) и «Сочинения» (т. 1. М., 1980). Статистика, представленная в книге Р. Г. Почхуа (Почхуа 1977, 119–120), недостаточна для нашего исследования. Р. Г. Почхуа определяет «цветовое число» 19-ти разных поэтов, понимаемое как отношение числа употреблений того или иного цвета к количеству стихотворных строк. Поскольку цветообозначение в творчестве поэта, в частности М. Цветаевой, распределяется резко неравномерно по страницам изданий, возможны серьезные неточности в выводах о закономерностях цветообозначения. Так, по статистике Р. Г. Почхуа, цветовое число слов палевый и зеленый равны, в то время как слово палевый в изданиях 1965 и 1980 гг. встретилось 1 раз и явно связано с «чужой речью» («Психея»), а слова с корнем — зелен- 51 раз, причем их употребление является важнейшим элементом системы цветообозначений. Особенно насыщена цветообозначениями зеленого поэма «Автобус». Слова черный и белый Р. Г. Почхуа не учитывает вовсе, а именно они являются точкой отсчета в системе цветообозначений у Цветаевой, определяя парадигматические связи других цветообозначений (хроматических тонов). Нет в этой статистике н слова рыжий, принципиально важного в поэзии М. Цветаевой. Наша статистика Тоже не претендует на полноту вследствие указанных ниже ограничений, а также потому, что в издания 1965 и 1980 гг. вошли не все поэтические произведения М. Цветаевой, однако два этих издания различны по материалу и в сумме достаточно представительны, следовательно, могут явиться основой для выявления цветаевской системы цветообозначения и ее закономерностей. Произведения, вошедшие в оба издания, учитывались в выборке один раз.

В предлагаемую статистику входят слова с корнями цветового значения, принадлежащие разным частям речи, в том числе и сложения (зелень, зеленый, зеленеть, чернокнижница, синеморские), независимо от их употребления в прямом, переносном, символическом или терминологическом значении (черный плащ, черная кость, черные дела, черное небо). Возможность и, видимо, необходимость не дифференцировать типы значений в статистике и при классификации материала определяются свойством поэтического слова совмещать эти значения в одном словоупотреблении, т. е. многоплановостью словесного знака.

Слова типа золотой, янтарный учитывались только при наличии их качественного значения. Перифрастические цветообозначения типа руно волос, смоль в статистику не входят. Не включены в нее также слова типа светлый, ясный, бледный, мрачный, не являющиеся собственно цветообозначениями. Некоторые явления, не вошедшие в статистику, рассматриваются при анализе материала.

[3] Специалисты по цветоведению отмечают, что предпочтение чистых и ярких цветов смешанным, оттеночным, свойственно в истории искусств периодам расцвета, такие цвета являются активными раздражителями, удовлетворяют потребностям людей со здоровой, не утомленной нервной системой (Миронова 1984, 11).

[4] В психологии и медицине красный цвет характеризуется как «возбуждающий, согревающий, активный, энергичный, проникающий, тепловой, активизирует все функции организма, (…) на короткое время увеличивает мускульное напряжение, повышает кровяное давление, ускоряет ритм дыхания» (Миронова 1984, 182). Энергия, возбуждение, ускоренный ритм, — все это несомненно характеризует поэтику М. Цветаевой.

[5] Подробнее о семантике карих глаз в произведениях М. Цветаевой см.: Зубова 1987, 78–79.

[6] О динамизме безглагольных конструкций в произведениях М. Цветаевой см.: Пухначев 1981, 52–63.

[7] Метафора пустые глаза, пустой взгляд со значением пустой 'опустошенный, не способный чувствовать, мыслить' (MAC) является общеязыковой, однако в художественном тексте наблюдается оживление метафоры восстановлением прямого значения — 'ничем не заполненный (о каком-л. вместилище)' (MAC), мотивирующего значение переносное.

[8] В данном случае текст цитируется не по изданию С., а по книге Р., поскольку в С. вместо красен ошибочно напечатано ясен. Опечатка подтверждается примечанием, в котором сборник «Ремесло» указан как источник текста (С., 505). Важно, что М. Цветаева сама держала корректуру сборника «Ремесло», где читается: «И плащ его — был — красен» (Р., 39).

[9] А. Эфрон писала о том, что образ всадника из поэмы «На красном коне» навеян А. Блоком (Эфрон 1973, 177).

[10] Имеется в виду позолоченный знак звезды Мальтийского ордена на здании бывшего Мальтийского храма, расположенном напротив кафе в Праге, где происходит действие «Поэмы конца»

[11] О возможности различного состава синонимических рядов в группе цветообозначений см.: Фрумкина 1984.

[12] Можно считать, что этимологически родственные слова с исконным корнем — ръд- (рдеть и ржавый) в современном русском языке однокоренными уже не являются.

[13] В. М. Марков, автор теории семантической преизводности, считает одной из задач этого нового направления в лексикологии «изучение стилистической специфики семантически производных образований в связи с особенностями различных типов речи и авторским словотворчеством, которое важно как отражение потенциальных возможностей, реализуемых при семантическом словообразовании отношений» (Марков 1981, 11).

[14] В скобках приведено тематическое обобщение примеров, данных в иллюстрациях словарных статей MAC.

[15] Ироническое употребление слова румянист характерно для стихотворений и поэм, помещенных в сборниках «Избранное» 1965 г. и «Сочинения» 1980 г. В других произведениях, в частности в поэме «Молодец», слово румянист не имеет иронической окраски.

[16] Ср. превращение зеленого цвета растительности в цвет зари — поэма «Автобус» (см. с. 112).

[17] Возможно, такое объединение разнообразных цветов в белом цвете (и в номинативных и в символических значениях каждого) имеет и физическое основание в природе белого цвета, объединяющего все цвета радуги.

[18] Ср. первую строку поэмы-сказки «Молодец»: «Синь да сгинь — край села» (Соч., 345).

[1] Другая точка зрения на происхождение слова предложена Ф. П. Филиным (1935, 374).

[2] При выборке материала использован словоуказатель: Ревзина О. Г., Оловянникова И. П. Словарь языка Цветаевой (Рукопись хранится у автора).

[3] См. перевод М. Цветаевой стихотворения Ш. Бодлера «Плаванье» (Бодлер 1965, 164).

[4] Ср. также сочетание версты строптивых кобыл (С., 413).

[5] В данном случае текст цитируется по изданию М., а не по изданию Соч., так как в Соч. вместо врозь ошибочно напечатано кровь. Правильное чтение врозь подтверждается как прижизненным изданием поэмы — М. (М. Цветаева сама держала его корректуру), так и последующими изданиями (см., напр. публикацию: «Звезда». 1988. № 6. С. 90).