Андрей Савельев - Национальный манифест

Богатство и бедность. Если понимать богатство только как набор материальных благ и возможностей пользоваться разнообразными услугами, то справедливо будет евангельское утверждение, что богатому также сложно попасть в Царство небесное, как верблюду пройти сквозь игольное ушко. Такое богатство идет только во вред личности. Но также вредно и понимание бедности исключительно как недостатка материальных благ. Тогда бедняк может мечтать только о том, чтобы ограбить богатого и занять его место, помыкая теми, кто такой захват осуществить не смог.

Чтобы социальный конфликт между богатством и бедностью был изжит, необходимо понять, что бедность – общая проблема, затрагивающая все слои общества, а позитивный смысл частного богатства возникает, когда в нем заложено изживание бедности как таковой. Проще говоря, богатство оправданно, если оно становится источником увеличения хозяйственной мощи нации и способствует ее нравственному и физическому здоровью. Одно дело, когда богатство паразитирует на денежном дефиците и несовершенстве финансовой системы, другое – когда оно организует производство, воспроизводя рабочую силу (включая рабочую силу самого предпринимателя) и производственные системы. Одно дело – стричь купоны, другое дело – создавать производство. Первое – форма паразитизма, второе – достойная уважения деятельность.

Богатство – это соблазн, склоняющий предпринимателя отказаться от труда и превратиться в паразита-рантье. Отсюда возникает риск нравственного падения и духовного заблуждения, чреватый распадом личности. Соответственно предпринимательство – рискованное дело еще и с этой точки зрения. Но наша оценка предпринимателя должна исходить из того, есть ли предпринимателю что терять в духовном смысле. Если он заведомо лишен совести, то ему нечем рисковать – он в духовном смысле оказывается нищим.

Рентные настроения в связи с надеждами на чудесное обогащение опасны тем, что парализуют экономику – бизнесменом становится не организатор производства, а финансист, манипулирующий мнимыми величинами, абстрактными сущностями. Рентные настроения угнетают любовь к труду, заставляя доверяться финансовым аферистам и организаторам разного рода лотерей и маркетинговых пирамид. Массы потенциально трудоспособного населения бросаются в несообразно распухающую сферу обслуживания роскоши и изощренных услуг, также превращаясь в рантье или в их персонал.

Олигархическая модель государства предоставляет возможности экономической активности преимущественно в обслуживании ренты, посредничества, примитивной спекуляции. Рента угнетает труд и делает предпринимательство зависимым от массы паразитических структур. Национальное законодательство должно стать преградой этому злу, возложив дополнительное налоговое бремя на ренту и роскошь, превратив обслуживание праздности в малопривлекательный вид бизнеса.

Экономический базис национальной элиты. В ХХ веке произошло смещение в системе ценностей, и к элите общества стали причислять не героев и мудрецов, а богачей и правителей, независимо от их нравственных качеств и плодов их деятельности. Формирование “элит” вопреки интеллекту и заслугам повлекло за собой деградацию общественных институтов и заложило основу кризисным явлениям во всех сферах жизнедеятельности человека.

Проблема современных обществ состоит в том, что государственная служба полностью оторвана от интересов нации и государства. Судьба государственного чиновника и его материальное благосостояние зависят только от его положения в слое госуправленцев и возможностей участия в коррупционных процессах. Кроме того, госслужба не образуется национальной элитой. После крушения аристократий «элиты» – это скорее олигархия, а не первые люди государства, кровно связанные с ним.

Деградация и предательство элит всегда вели к краху государства. Устоять перед различными угрозами государство может, когда элиты вписываются в экономическую модель и имеют в ней законное место, принятое нацией как должное. Либеральная бюрократия создает «элиты», которые включены в экономику только через коррупцию, а сохранение этого положения обеспечивается тотальной пропагандой, убеждающей в справедливости такой организации общества. При этом «элиты» вовсе не заинтересованы в благополучии нации и используют ее в своих корыстных целях.

Прежняя аристократия получала за свою службу государю и государству не только должности, но и земли, имущество, слуг, рабов. Ее благосостояние зависело от верной службы и ратных подвигов. Если аристократ, дворянин погибал в сражениях, его семья не шла по миру, а пользовалась приобретенными благами. Если представитель аристократической элиты уходил от дел по возрасту или по болезни, он не становился нищим – земля, полученная за службу, кормила его и его семью. С возникновением мощной индустрии аристократия потеряла экономический базис, а налоги на имущество и наследство уничтожили достояние аристократов. Они вынуждены были уступить инициативу чиновникам, которые в трудную минуту ценили собственную жизнь выше интересов государства. По этой причине мощнейшие империи утратили устойчивость и пали.

Сегодняшняя государственная служба ничем не гарантирует положение в элите общества и не дает гарантий семье чиновника или офицера. С невероятно разросшимся аппаратом управления такие гарантии и невозможны. Поэтому чиновник стремится быть в «элите», превращая службу в род бизнеса, где коррупция является неотъемлемой частью должности.

Бюрократия предпочитает воспроизводить себя, возвышая в каждом департаменте менее талантливые кадры, чем их руководители. Такая кадровая политика заводит управление государством в тупик в течение двух-трех поколений. Власть временщиков перестает обеспечивать не только страну, но и сам бюрократический слой, который становится все более жестоким по отношению к народу, все более циничным в попрании интересов нации. Все меньше сдерживающих факторов, препятствующих обогащению за счет предательства интересов нации. На спокойную и обеспеченную старость чиновник уже не рассчитывает, стремясь обогатиться немедленно и самыми стремительными темпами.

Чтобы государственная служба формировала настоящую национальную элиту, она должна быть сопряжена не с денежными поощрениями, а с включением чиновника в экономическую систему общества, от эффективности которой зависит его благосостояние. Восстановление связи государственной службы с национальным хозяйством и многократное сокращение госаппарата послужат формированию новой национальной аристократии, получающей статус и материальное обеспечение за службу.

Элита нации, принесшая ей существенную пользу, должна быть «привязана» к акционерным капиталам, владея «золотой акцией» – с правом получать доход, но без права вмешиваться в управление предприятием. Это создаст заинтересованность аристократии в развитии национальной экономики в целом и конкретных национальных предприятий, подкрепит желание служить государству, которое, в свою очередь, позаботится об обеспечении аристократической элиты.

Доход от предприятия, направляемый чиновнику, должен устанавливаться только в рамках существующих налогов – как небольшая их часть. При этом никакого участия в управлении предприятиями, никакого распределения «бонусов», никаких прочих поощрений быть не может. Кроме того, речь идет не обо всем чиновничестве, а только о национальной элите – этой форме современной аристократии, которой много дается, но с нее же многое и спрашивается. Отступление от интересов нации, использование служебного положения в личных интересах должны быть исключены, а верность нации гарантирована, помимо факторов воспитания, еще и тем, что в случае преобладания личного материальные потери и поражение в правах будут катастрофическими.

Опора на национализм. Говоря о германской экономике, Макс Вебер сформулировал общезначимый принцип: задача национальной экономики состоит в том, чтобы обеспечить преимущества высокотехнологичным производствам перед мелкоторговой стихией «восточного базара» и перед финансовой и сырьевой спекуляцией с ее бесконечной коррупцией.

Победа высоких технологий над низкими, высших типов производственных отношений над низшими может быть гарантирована только активной ролью государства в экономике и защитой малого и среднего предпринимательства как от вторжения иностранных конкурентов, так и от подавления внутренними монополиями и произволом чиновников. Устранение государства из этой области означает неизбежный крах нации. Поэтому экономическая политика должна опираться на национализм.

Национальные стратегии экономического развития определяются традициями производительной деятельности, национальными инженерными и научными школами, ресурсным потенциалом каждой отдельно взятой страны. Сверх здравого смысла нет никаких универсальных законов экономики. Любая наперед заданная человеческим разумом закономерность реализуется в национальной модели экономики, где торжествует нация – ее разум и воля, а не олигархия с ее алчностью и страстью к лжи.