Галина Кожевникова - Цена ненависти

Рост насилия на расовой почве в немалой степени провоцируется бездействием милиции. Показательна история с погромом китайского общежития во Владивостоке в конце мая 2004 года. В результате нападения скинхедов пострадало более 10 человек, один из них был госпитализирован. Более серьезных жертв удалось избежать благодаря вмешательству двоих охранников общежития, меж тем как милиция в течение двух часов отказывалась выехать на место происшествия, призывая остановить драку собственными силами[23].

И действительно, видимо, не надеясь на защиту правоохранительных органов, «жертвы» начинают защищать себя сами. Так, в Новосибирске 13–летний Джанахир Рамазаков сумел оказать сопротивление четверым 18–20–летним юношам, попытавшимся его избить. В конце ноября в московском метро гражданин Азербайджана перочинным ножом ранил двух напавших на него скинхедов, а 18 декабря гражданин Таджикистана, обороняясь от уличных грабителей–подростков, нанес им ножевые ранения, в результате которых один из грабителей скончался. Вероятно, в этом же ряду стоит и задержание 17 ноября 2004 г. группы бритоголовых, произошедшее только потому, что азербайджанец, на которого они напали, также оказал сопротивление. Это новое явление, так же как массовые акции протеста иностранных студентов, требующих защитить их от расистов. В 2004 году такие митинги прошли в Воронеже, Петербурге и Москве.

Стихийные конфликты

Помимо активизации националистических организаций и скинхедов, социологи фиксируют общий рост этнической ксенофобии среди россиян. Даже бездействие чиновников в такой непростой ситуации чревато стихийными межэтническими столкновениями. Опасность чеченских погромов в Ингушетии после июньского рейда Басаева[24] и реальная угроза возобновления осетино–ингушского конфликта после захвата заложников в Беслане[25] — прямое следствие чеченской войны. Только усилия местных администраций, правоохранительных органов и общественных организаций позволили предотвратить погромы (в частности, из Северной Осетии осенью 2004 года пришлось срочно эвакуировать всех студентов чеченцев и ингушей)[26]. А вот вдали от зоны боевых действий в 2004 году была отмечена целая серия стихийных межэтнических столкновений и конфликтов.

Например, бездействие администрации школы в Читинской области, неспособной вовремя разобраться в этнически окрашенном конфликте учеников, довело до массовой драки и фактического погрома школы представителями дагестанской общины. Примечательно, что большинство федеральных журналистов возложило ответственность за конфликт только на дагестанцев, меж тем как местная пресса писала, что ситуация далеко не так однозначна, как отразили ее федеральные СМИ[27]. В Самарской области тлеет конфликт между местными жителями и азербайджанским землячеством. Жалоба жителей пос. Сухие Аврали на нарушение азербайджанцами санитарно–гигиенических норм вылилась в массовые избиения и задержания азербайджанцев со стороны милиции. И только освещение его в прессе привлекло к конфликту всеобщее внимание и заставило областных чиновников принять меры по решению проблем сельчан. Бытовой конфликт между жителями пос. Малая Пурга в Удмуртии спровоцировал погром азербайджанского кафе, вылившийся в массовую драку, в результате которой было госпитализировано несколько человек[28]. А вот в пос. Широкая речка Свердловской области таджикская община погрома дожидаться не стала. В преддверии «антинаркотического» националистического схода местных жителей, который собирались поддержать единомышленники из Екатеринбурга, таджики уехали из поселка[29].

Создается впечатление, что чиновникам любого уровня (от администрации школы до губернатора), неспособным грамотно и своевременно исполнять свои прямые обязанности, гораздо выгоднее отвести недовольство от себя, направив его в другое русло. А в условиях реализации жестких и, главное, непоследовательных и непродуманных социальных реформ, непрекращающейся войны в Чечне, усиления террористической активности на территории России выбор «инородца» в качестве «врага» идеален.

Кавказо- и исламофобия

Война в Чечне и участившиеся теракты — особенно захват детей в Беслане — безусловно, стали одними из важнейших факторов продолжающегося роста кавказо- и исламофобии в России. Этот рост отражают и социологические опросы, и анализ публикаций российской прессы[30], и фиксируемая нами практика.

В частности, после августовских терактов на авиарейсах началась «эпидемия» отказов пассажиров лететь вместе с людьми, кажущимися им «мусульманами» или «кавказцами». Показательно, что представители авиакомпаний во всех случаях пошли на поводу у пассажиров и сняли с рейсов людей, не имея на то никаких законных оснований. Таких случаев было не менее четырех. Первый из них был отмечен 1 сентября на рейсе Шарм–эль–Шейх — Москва, последний — 23 сентября на рейсе Москва — Хургада. Причем с рейсов снимали не только мусульман и уроженцев Кавказа, но и людей, на них похожих, а также пассажиров, за них заступившихся. Например, в сентябре с одного из канадских рейсов «Аэрофлота» по инициативе экипажа был снят пассажир, оказавшийся этническим украинцем, за то, что он «выглядит как чеченец»[31]. Известен, кстати, случай, когда в Петербурге в одной из больниц отказались госпитализировать пациента за «кавказскую» внешность[32]. Показательно, что никаких юридических последствий ни для авиаперевозчиков, ни для сотрудников больницы эти инциденты не имели.

18 сентября 2004 г. толпа скинхедов с выкриками «Это вам за теракты» избила четырех пассажиров московского метро[33]. А в конце октября в Москве был обнаружен труп таджикского строителя с запиской «Смерть хачам! Смерть исламу!».

О трудностях, с которыми после теракта сталкивались женщины, носящие хиджаб, писали многие газеты. Во Владивостоке в сентябре толпа бритоголовых напала на мусульманок, выкрикивая «Вон из Приморья, «шахидки»! Хватит нам Беслана!»[34]. В октябре 2004 года заместитель председателя Духовного управления мусульман Нижегородской области Дамир Мухетдинов даже разрешил местным женщинам, исповедующим ислам, не носить хиджаб, «если это угрожает их жизни»[35].

В сентябре 2004 года группа радикальных православных организаций выступила с обращением к президенту России В. Путину и мэру Москвы Ю. Лужкову, в котором содержалось требование «введения в России и, особенно, в Москве строжайшего визового режима для лиц кавказкой национальности, творящими беспредел в нашей Отчизне» (орфография сохранена — Г. К.).

Рост антиисламских настроений проявился и в многочисленных актах вандализма. Так, в сентябре 2004 года хулиганы разбили окно в мечети г. Ноябрьска, неоднократно в 2004 году подвергалась нападению мечеть в Нижнем Новгороде. Осквернялись мусульманские могилы в ряде регионов России: нападению подверглись мусульманские кладбища в Йошкар–Оле, Кирове, Обнинске (дважды)[36].

Действия же представителей власти и, в первую очередь, правоохранительных органов, лишь поддерживают подобные националистические проявления. Выходцы с Кавказа по–прежнему остаются одними из главных жертв милицейского произвола. Практически после каждого теракта в Москве начинались повальные обыски и задержания чеченцев и уроженцев Кавказа[37]. Нередко они сопровождались насилием со стороны представителей правоохранительных органов. В сентябре 2004 года «Новая газета» сообщила, что 31 августа милиционерами был до смерти забит чеченец Апти Аюбов, сын бывшего офицера КГБ[38]. В сентябре милиционерами был избит Герой России летчик–испытатель Магомет Толбоев, в октябре — работник автосервиса, этнический ингуш. Во всех случаях милиционеры находились при исполнении служебных обязанностей. Античеченская истерия началась в Самаре после взрыва на рынке 4 июня, в результате которого погибло 11 человек. Повальные обыски и аресты представителей чечено–ингушского землячества спровоцировали стихийную демонстрацию протеста против милицейского произвола[39], а уже месяц спустя, в июле, милицией были избиты официальные представители чечено–ингушской общины[40]. В декабре о намерении подать в суд на произвол милиции, также по поводу повальных обысков и задержаний, объявили представители чеченского землячества Свердловской области[41].

В феврале–марте 2004 года в Москве несколько раз устраивались облавы на прихожан столичной Исторической мечети[42]. Антимусульманские рейды в Бугуруслане сопровождались недвусмысленными угрозами милиционеров («Придет время, заставим вас, гололобых, целовать и кресты, и иконы»)[43].