Норман Кон - Благословение на геноцид. Миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов»

Такова книга, которая вдохновила автора фальшивых «Протоколов». Он беззастенчиво занялся плагиатом, — а о том, до какой степени бесстыдно и бесцеремонно это проделано, можно судить по параллельным текстам, помещенным в конце книги.[10] Более 160 отрывков в «Протоколах» — две пятых всего текста — откровенно взяты из книги Жоли; в девяти главах заимствования достигают более половины текста, в некоторых — до трех четвертей, а в одной (протокол VII) почти целиком весь текст. Более того, за некоторыми исключениями, порядок заимствованных отрывков остается точно таким, как у Жоли, и создается впечатление, что автор «Протоколов» работал над «Диалогом» механически, переписывая страницу за страницей. Даже расположение по главам почти то же самое — 24 главы «Протоколов» почти целиком совпадают с 25 главами «Диалога». Только в конце, где преобладают пророчества «мессианского века», переписчик позволяет себе некоторые отступления от оригинала. Это — поистине бесспорный случай плагиата и подделки.

Автор фальшивки выстроил свои доказательства на выкладках, извлеченных из спора двух противостоящих друг другу сторон в «Диалоге»: защиты деспотизма Макиавелли и защиты либерализма Монтескье. Но его заимствования почерпнуты главным образом у Макиавелли. То, что Жоли вкладывает в уста Макиавелли, автор фальшивки этими же словами заставляет говорить безымянного «сионского мудреца», но с некоторыми, имеющими важное значение добавлениями. В книге Жоли Макиавелли, олицетворяющий позицию Наполеона III, описывает положение дел, которое существовало всегда, в «Протоколах» же это описание подается в форме пророчества о будущих временах. Макиавелли утверждает, что деспот может отыскать в демократических формах правления полезное прикрытие для своей тирании; в «Протоколах» этот аргумент поставлен с ног на голову, и в результате получается, что все демократические формы правления являются лишь прикрытием тирании. Но плагиатор заимствует некоторые отрывки и у Монтескье, и здесь они у него приобретают специфический смысл, что, мол, идеи либерализма — это изобретение евреев и они распространяют их с единственной целью: дезорганизовать и деморализовать неевреев.

Располагая свободным временем, на таком материале можно было бы выстроить блестящую подделку, но, когда вчитываешься в «Протоколы», создается впечатление, что они были сфабрикованы в спешке. Например, в «Диалоге» проводится совершенно четкое различие между политикой Наполеона III, когда он только стремился к захвату власти, и его политикой, когда он уже твердо держал власть в своих руках. «Протоколы» ничего не подозревают о подобных нюансах. В одном месте докладчик говорит так, словно «мудрецы» уже обладают абсолютным контролем, а в другом — складывается впечатление, что им предстоит ждать этого еще сотню лет. Иногда он хвастает, что нееврейские правительства уже запуганы «мудрецами», а иногда признается, что о заговоре «мудрецов» им ничего не известно и что об их существовании они даже никогда не слышали. Другие нелогичности объясняются тем, что описываемый Жоли деспот стремится добиться господства над Францией, «мудрецы» пытаются добиться господства над всем миром. Автор фальшивки не заботится о том, чтобы хоть как-то согласовать подобные расхождения, — более того, ему нравится разрывать словесную ткань «Диалога» несуразностями собственного изобретения, например такой, как угроза взорвать мятежные столицы, пользуясь для достижения этой цели метро.

Еще более странно, что автор фальшивки сохраняет все отрывки, которые посвящены нападкам на либеральные идеи и восхвалению земельной аристократии как необходимого оплота монархии… Эти отрывки настолько нееврейские по своему характеру, что вызвали замешательство даже среди издателей «Протоколов». Некоторые издатели просто исключили их, другие попытались объяснить это тем, что ярый русский консерватор Сергей Нилус, должно быть, вставил сюда свои собственные рассуждения. Их трудности можно понять. Нилус не был автором подделки, однако, как мы скоро увидим, проклятия в адрес политической свободы и восхваление аристократического и монархического строя помогут нам обнаружить истинную природу и причины появления этой фальшивки.

После прихода Гитлера к власти «Протоколы» в Германии приобрели особое значение и за их распространение по всему миру взялись как германские нацисты, так и сочувствующие им организации в других странах. Против этого активно выступили еврейские общины в Швейцарии, которые возбудили судебное дело против руководства швейцарской нацистской организации и некоторых отдельных нацистов. Им было поставлено в вину печатание и распространение предосудительной литературы, но судебное разбирательство, проходившее в Берне в октябре 1934 и мае 1935 годов, на самом деле превратилось в расследование, поставившее свой целью выяснение подлинности или поддельности «Протоколов». Малоправдоподобным может сейчас показаться, что тогда это расследование привлекло широкое внимание всего мира и на нем присутствовали многочисленные журналисты со всех концов света.

Большой интерес разбирательство в Берне вызывало в связи с тем, что оно могло пролить свет на деятельность охранки — царской тайной полиции, и ее возможную связь с «Протоколами».[11] В качестве свидетелей истцы вызвали в суд некоторых русских эмигрантов, придерживающихся либеральных взглядов. Одним из них был профессор Сергей Сватиков, бывший социал-демократ из меньшевиков. При Временном правительстве Сватиков был направлен в Париж, чтобы распустить зарубежное отделение русской тайной полиции, штаб-квартира которой находилась во французской столице. Одним из агентов, с которым он беседовал, был Анри Винт, француз из Эльзаса, находившийся на русской службе с 1880 года. В соответствии с показаниями Винта «Протоколы» были сфабрикованы по указанию главы зарубежного отделения охранки в Париже Петра Ивановича Рачковского. Другой свидетель, известный журналист Владимир Бурцев, дал сходные показания. Он заявил, что ему известно от двух бывших директоров департамента полиции, что Рачковский был замешан в фабрикации «Протоколов».[12]

О Рачковском, темной личности и толковом начальнике охранки за пределами России, известно многое. «Если бы вы встретили его в обществе, — писал один француз, который знал его лично, — я сомневаюсь, почувствовали бы вы хоть малейший испуг, ибо в его облике не было ничего, что говорило бы о его темных делах. Полный, суетливый, с постоянной улыбкой на губах… он напоминал скорее добродушного, веселого парня на пикнике… У него была одна приметная слабость — он страстно охотился за нашими маленькими парижанками; но он один из самых талантливых агентов во всех десяти европейских столицах».[13]

Русский соотечественник Рачковского дает такое описание: «Его слегка заискивающие манеры, мягкость в разговоре напоминали большого зверя, старательно прячущего свои когти, но они лишь на мгновение затмили мое представление о том, что оставалось главным в этом человеке — его тонкий ум, твердая воля, глубокая преданность интересам императорской России».[14]

Рачковский начал свою карьеру как мелкий служащий и даже поддерживал отношения со студентами более или менее революционных взглядов… Поворотным пунктом в его карьере стал 1879 год, когда он был арестован тайной полицией за деятельность, угрожающую безопасности государства. Произошло покушение на жизнь генераладъютанта Дрентельна, и, хотя Рачковский был только приятелем человека, обвиненного в укрытии преступника, этого было достаточно, чтобы он попал в руки Третьего отделения Императорской канцелярии, будущей охранки. И как это часто происходило в подобных случаях, перед Рачковским встал выбор: либо ссылка в Сибирь, либо доходная служба в самой полиции. Он избрал последний путь, на котором достиг положения человека, обладающего огромной властью.

К 1881 году Рачковский развернул широкую деятельность в правой организации «Священная дружина», которая впоследствии стала называться «Союзом русского народа», в 1883 году был адъютантом начальника тайной полиции в Петербурге, на следующий год он уже возглавлял в Париже зарубежное отделение тайной полиции. Рачковский занимал этот пост в течение 19 лет и добился больших успехов (1884–1903). Он создал агентурную сеть во Франции и Швейцарии, Англии и Германии, осуществляя тайный надзор за деятельностью русских революционеров не только в самой России, но и за границей.

Вскоре у Рачковского обнаружилась поразительная способность к интригам. В 1886 году его агенты, среди которых находился и Анри Винт, взорвали типографию русских революционеров «Народная воля» в Женеве и представили дело так, как будто типографию взорвали предатели из числа самих революционеров. В 1890 году он «раскрыл» организацию, которая якобы изготавливала в Париже бомбы для проведения террористических актов в России. В самой России в результате этого разоблачения охранка арестовала не меньше 63 террористов. Только 19 лет спустя журналист Бурцев — тот самый Бурцев, который давал показания на суде в Берне, обнародовал правду об этом деле: бомбы подкладывались людьми Рачковского по его личному указанию.