Николай Платошкин - Жаркое лето 1953 года в Германии

До конца 1947 года в СЕПГ вступили 500 тысяч человек и, таким образом, членом партии стал каждый девятый взрослый житель советской оккупационной зоны. Конечно, среди вновь вступивших было много карьеристов и приспособленцев, рассчитывавших на какую-нибудь непыльную должность в госаппарате. Условия приема в СЕПГ были по социал-демократически либеральными: не предусматривались ни кандидатский стаж, ни рекомендации членов партии.

Положение резко изменилось в июне 1948 года, после разрыва отношений между СССР и Югославией. Так как Тито обвинялся в национализме и особом югославском пути к социализму, то СЕПГ, подстраиваясь под линию Москвы, осудила «немецкий путь к социализму». Основатель этой теории и главный идеолог СЕПГ Антон Аккерман публично признал ошибку: «Эта теория об «особом немецком пути к социализму бесспорно означает уступку сильным антисоветским настроениям определенной части немецкого населения»[10]. Но так как в свое время «особый немецкий путь» был подсказан советскими друзьями, то Аккерман не понес никакого наказания (Гротеволь вообще считал эту историю «мелкой и семейной», которую не следовало раздувать).

Отталкиваясь от югославских событий, руководство СЕПГ заговорило о превращении партии в «партию нового типа» с жесткими условиями приема и учета членов. В сентябре 1948 года была учреждена Центральная комиссия партийного контроля, приступившая к чистке рядов СЕПГ от «титоистов», «шумахеровцев» (то есть сторонников восстановления связи с «западными» социал-демократами), «троцкистов» и «американских агентов». Особое внимание обращалось на тех, кто был в западном плену или в эмиграции в западных странах. С точки зрения сегодняшнего дня все это выглядит «сталинизмом» чистой воды. Однако западные (прежде всего американские) спецслужбы, начиная с 1946 года действительно прилагали большие усилия по инфильтрации СЕПГ. Например, резидентура УСС (Управление стратегических операций — предшественник ЦРУ США, образованного в сентябре 1947 года) США в Берлине поддерживала самые тесные контакты с «Восточным бюро» СДПГ[11], которое вело нелегальную деятельность в советской оккупационной зоне. Американцы ставили задачу не только по сбору информации о положении в СЕПГ, но и указывали на необходимость поощрения фракционных тенденций в партии.

После югославского кризиса руководители СЕПГ заговорили о необходимости принятия в качестве основной идеологии «марксизма-ленинизма» и переходе советской оккупационной зоны в стадию «народной демократии» и строительства социализма. Критерием идеологической чистоты члена партии провозглашались преданность СССР и дружба со странами «народной демократии». В сентябре 1948 года Центральный секретариат СЕПГ принял решение о необходимости изучения всеми партийцами краткого курса истории ВКП (б).

Однако на встрече с руководителями СЕПГ в Москве 18 декабря 1948 года Сталин подверг новый курс немецких товарищей жесткой критике, назвав их «тевтонами» за неуклюжесть и грубые методы в повседневной работе. К удивлению Пика и Ульбрихта, Сталин призвал их проводить «оппортунистическую» политику и идти к социализму «зигзагами». Советский лидер жестко заявил, что в Восточной Германии нет никакой «народной демократии» и, тем более, рано двигаться к социализму. Причина сталинской логики была для руководства СЕПГ вполне ясной: советский лидер не хотел создавать в Восточной Германии никаких общественных структур, которые мешали бы будущему объединению Германии. По этой причине, в частности, СЕПГ было отказано в приеме в созданное в 1947 году объединение европейских коммунистических партий (Коминформ).

Лидеры СЕПГ вернулись из Москвы несколько сбитыми с толку и сразу же резко поменяли линию. В интервью центральному органу партии газете «Нойес Дойчланд» 30 декабря 1948 года Вильгельм Пик назвал утверждение о наличии в Восточной Германии «народной демократии» «абсолютно неправильными».

Берлинский кризис 1948/49 годов все же заставил Сталина согласиться на «укрепление» СЕПГ. На конференции СЕПГ в январе 1949 года было создано политбюро (формально являвшееся всего лишь вспомогательным органом правления), ликвидирована система паритетного занятия партийных постов, введен кандидатский стаж, запрещено образование фракций. Превращение СЕПГ в партию «нового типа» привело в 1948 году — начале 1949 года к выходу из партии 80 тысяч членов. 116 тысяч были исключены за пассивность (СВАГ называла их «мертвыми душами»). Советские «друзья» рекомендовали проводить «укрепление» партии более осторожно, чтобы не обижать бывших социал-демократов (в начале 1949 года руководство СЕПГ провозгласило в партии «борьбу против социал-демократизма»).

На III съезде СЕПГ (20–24 июля 1950 года) руководителям партии опять не удалось добиться провозглашения курса на строительство социализма: Сталин вновь не согласился с аргументацией немецких «друзей» во время их визита в Москву 3–6 мая 1950 года.

Однако начавшаяся 25 июня 1950 года война в Корее до предела обострила обстановку в мире и не могла не сказаться на ситуации в Германии. Воспользовавшись мощной антикоммунистической кампанией в ФРГ, III съезд СЕПГ окончательно привел организационную структуру партии в соответствие с принятыми в компартиях «лагеря народной демократии» канонами: правление было преобразовано в Центральный комитет, Вальтер Ульбрихт стал генеральным секретарем ЦК, а в политбюро (которое стало теперь де-факто высшим партийным органом) остались только два бывших социал-демократа (из девяти членов). На съезде наряду с привычными ранее в СЕПГ портретами Маркса и Энгельса можно было впервые видеть изображения Ленина и Сталина. Однако характерно, что новая партийная программа, о необходимости которой говорили все руководители СЕПГ, так и не была принята (это произошло только в 1963 году). И здесь основную роль играло нежелание Сталина строить в ГДР социализм, пока сохранялись шансы на объединение Германии. Лидерам СЕПГ было вновь отказано в просьбе провозгласить на съезде курс на строительство социализма. Вместо этого Вильгельм Пик заявил, что партия должна проводить политику таким образом, чтобы все «наши меры способствовали объединению немецкого народа под знаменем демократической и миролюбивой Германии».

Так как лидеры СЕПГ и прежде всего Ульбрихт не могли пока строить социализм в ГДР, они направили все усилия на укрепление руководящей роли собственной партии в политической системе ГДР. В октябре 1950 года началась проверка членских билетов, что вылилось в исключение из партии 175 тысяч человек. Кадровые отделы (ранее называвшиеся по немецкой традиции «отделами персонала») всех партийных звеньев начали заводить на всех членов партии личные дела. В печати стало наблюдаться безудержное восхваление партии, наиболее известным выражением чего стала песня Луиса Фюрнберга «Партия всегда права». Там были, например, и такие слова: «Она (партия) дала нам все, солнце и ветер». Газеты публиковали советы женщинам, где лучше хранить самое ценное — партийный билет. Так как на женских платьях мало карманов, рекомендовалось пришивать с внутренней стороны специальные мешочки (застегивать их на пуговицы было необязательно, так как пуговицы мешали при стирке).

Начиная с 1950 года для всех членов СЕПГ была введена политучеба, которая несмотря на массовый охват была казенной, формализованной и скорее отталкивала рядовых членов.

К ноябрю 1951 года были подведены итоги партийной чистки. 43 тысячи человек были исключены за пассивность, 37 тысяч — как «чуждые элементы» и «враги партии», а 31 тысяча ушли сами. 37 тысяч членов отказались пройти проверку[12]. Среди последней категории было много бывших членов НСДАП, скрывших во время денацификации свою реальную роль в партии Гитлера и боявшихся разоблачений (перед началом чистки бывшие нацисты составляли 7,7 % СЕПГ). Всего к концу 1951 года численность СЕПГ сократилась с 1,57 до 1,25 млн. человек.

В конце 1949 года в работу СЕПГ опять вмешался внешний фактор. С сентября по декабрь 1949 года в странах «народной демократии» под влиянием югославских событий прошли показательные процессы против руководящих деятелей компартий (особенно Л. Райка в Венгрии и Т. Костова в Болгарии). Начавшаяся «холодная война» отражалась в этих процессах следующим образом: все обвиняемые были признаны агентами американца Ноэля Филда (арестованного в Будапеште в мае 1949 года), который, в свою очередь, естественно выставлялся агентом ЦРУ. По-видимому, упомянутые процессы стали реакцией на антикоммунизм в США и Западной Европе.

Ведь там коммунистов считали «советскими шпионами», а риторика «охотника за коммунистами» американского сенатора Маккарти ничем не отличалась от речей прокуроров на процессах Райка и Костова.

СЕПГ стала искать американских агентов среди своего руководства. К концу 1950 года был выявлен 51 подозреваемый, включая члена политбюро Пауля Меркера и главного редактора «Нойес Дойчланд» Лекса Энде[13]. Однако никакого показательного процесса устроено не было, так как, по мнению советских «друзей», это могло бы отпугнуть доброжелательно настроенных по отношению к ГДР западных немцев и затруднить объединение Германии.