Симон Кордонский - Сословная структура постсоветской России

Сословное устройство и классовая структура не альтернативны ни как теоретические конструкции, ни как их поведенческие реализации. Они сравнительно мирно сосуществуют в современных обществах, различающихся, в частности, тем, какая структура и в каком отношении доминирует. В национальных государствах сословная структура, модернизировавшись, сосуществует с классовой, причем условия их сосуществования специфичны для каждого государства. В таких государствах методом проб и ошибок выработаны оптимальные сочетания сословного устройства и классовой структуры, обеспечивающие рыночную динамику и политическую стабильность при минимально возможной аномии. Так, при несомненном рыночно-демократическом устройстве современных европейских стран они различаются среди прочего тем, как и каким образом демократические институты сочетаются в них с традиционным устройством общественных отношений, в первую очередь с сословной структурой.

Многие сохранившиеся сословия таких обществ сейчас тесно связаны скорее не с государствами, а с транснациональными корпорациями. К примеру, это произошло с врачами, сословные сообщества которых фактически срослись с фармацевтическими гигантами, став элементами мировой монополии на диагностику, лечение и профилактику болезней.

Транснациональные корпорации в отношениях между собой формируют специфическое пространство глобализирующегося рынка, в котором сословия национальных государств вне зависимости от их внутреннего устройства выступают лишь одним из элементов. Сословные принципы социальной стратификации (во внутригосударственной социальной практике в значительной степени замещенные классовыми различениями) лежат сейчас в основе устройства корпораций. Их многочисленные сотрудники, рассеянные по всему миру, связаны внутрикорпоративными отношениями не менее жестко, чем члены сословий феодальных обществ когда-то.

В таких корпорациях есть жесткая иерархия, обосновываемая внутренними мифологиями компаний, формализованные системы распределения ресурсов пропорционально сословному статусу и внутрикорпоративное представление о социальной справедливости, корпоративное право и система правоприменения, в том числе суды, настойчиво культивируемая корпоративная мораль. Отношения между внутрикорпоративными сословиями и между членами разных корпораций внутри одного сословия строятся на принципах административного рынка. Ценностям свободного рынка и демократии внутри корпораций места нет, они находятся как бы вне корпораций, в политических системах национальных государств.

Если рассматривать классы и сословия как понятия идеальных типов общественной организации, то можно сказать, что классовой структуре общества соответствуют капиталистическая организация хозяйства, всеобъемлющий рынок с его товарами и деньгами и демократия. Сословной структуре соответствуют ресурсная организация хозяйственной жизни, локальные рынки-базары и такие формы согласования интересов, как сословные собрания и соборы.

Подводя методологические итоги, можно выделить по меньшей мере два идеальных типа соотношений между классовой и сословной стратификациями идеальных в том смысле, что в чистом виде они не реализуются. Первый тип безусловное доминирование сословного устройства. Такое устройство характеризуется тем, что в нем нет товаров, денег, рынка и производства в экономическом смысле этих понятий. Все материальное и нематериальное есть ресурсы, полностью контролируемые сувереном (каким бы он ни был) и распределяемые разделяемые им между сословиями согласно той форме социальной справедливости, которая формально общепризнана. Ресурсы складываются, отчуждаются вычитаются и делятся, но не преумножаются. Суверен заботится о народе совокупности сословий, распределяя ресурсы так, чтобы привилегированные сословия не борзели, а податные не умирали с голоду. Он прислушивается к мнению сословий, доходящему до него в форме писем трудящихся, жалоб, доносов, челобитных и пр. Почти так было в имперской России, где до конца XIX века сословные институты, такие как дворянские собрания, оставались весьма значимыми факторами социальной стабильности. К идеальному сословному устройству приближался СССР, где роль съездов и пленумов КПСС, партийных, комсомольских и профсоюзных собраний нельзя недооценивать, как и значение таких институтов, как «жалобы и письма трудящихся» в органы власти или в газеты, а также доносы на «проворовавшихся чиновников» и соседей-сослуживцев. Между сословиями при таком устройстве общества нет и не может быть политических отношений и политики как отдельной формы деятельности, как нет права в общепринятом смысле этого слова [Пастухов. 2007]. Вместо политики есть разного рода административные рынки, на которых распределяются ресурсы, а функции права в каком-то смысле выполняют воля суверена (в СССР советского народа), «порядок управления» ресурсами, сословная мораль и разнообразные «кодексы чести».

В таком сословном обществе нет институализированных богатых и бедных есть более или менее обеспеченные ресурсами сословия. Имущие и неимущие, тем не менее, есть, но они не имеют легальных институтов лоббирования своих имущественных интересов, хотя интересы имеют и по-своему их реализуют: неимущие в жалобах, доносах и движениях социального протеста: восстаниях и бунтах; имущие покупают преференции и дают взятки, откупаясь от сословных контролеров за соблюдением социальной справедливости.

Естественно, в этой системе отношений нет необходимости в демократии как институте согласования интересов, как нет и личности вне сословной определенности. При полном доминировании сословного устройства нельзя даже аналитически разделить экономику и политику, государство и общество. Сословное устройство такого рода представляет собой синкретичное целое корпорацию, феод или общенародное государство.

При безусловном доминировании классового устройства полностью разделяются экономика и политика, с одной стороны, и государство и общество с другой. Производство товаров и оборот денег определяют экономическую динамику, общество делится на богатых и бедных (в их многочисленных вариантах), согласование интересов между которыми обеспечивается политическими институтами через правоустановление. Права человека и личность определяются вне зависимости от классовой, сословной и политической принадлежности людей. Функции власти ограничиваются правоустановлением, правоприменением и обеспечением безопасности.

Эти идеальные типы потому и идеальны, что не реализуются в чистом виде. Реальные общности представляют собой некое объединение сословности и классовости при доминировании или той, или другой, проявляющемся прежде всего в устройстве власти. При доминировании классовой структуры политическая роль сословий ограничена лоббированием их ресурсных интересов, а политическую погоду делают в конечном счете отношения между богатыми и бедными, интересы которых представлены разного рода политическими партиями. Так устроено современное западное общество. При преимущественно сословном мироустановлении политика и политические институты находятся на периферии социального устройства, режим считается авторитарным и недемократичным, личность и свобода реализуются в основном в рамках сословных институтов. Так были устроены имперская Россия и СССР.

Если следовать предлагаемой логике, специфика современной России заключается в том, что ни классовая, ни сословная стратификации не интериоризированы российским обществом настолько, чтобы их понятия стали обыденными различениями социальной практики, как это происходит в классовых обществах или было в имперской России и СССР, где сословная идентификация во многом определяла повседневное поведение. Так, О. И. Шкаратан и Г. А. Ястребов считают, что

«…в современной России сформировался своеобразный тип социальной стратификации в виде переплетения сословной иерархии и элементов классовой структуры, устойчиво воспроизводящийся в течение последних лет»

В российском обществе можно выделить признаки, характерные для классовых обществ, однако граждане России, даже принимая для других сограждан различение богатых и бедных, затрудняются определить свое собственное место в классовой структуре. Понятия богатство и бедность в эмпирическом исследовании нашего общественного устройства, как правило, трудно операционализировать. По всем внешним признакам человек, например, является бедным, однако сам себя таковым не считает[22]; многие граждане, состоятельные по российским меркам, не считают себя богатыми. Если верить респондентам, то большинство людей «живут нормально» и принадлежат к среднему классу. Столь же проблематична сословная идентификация, основанная в основном на советских принципах: человек, например, продолжает считать себя рабочим, хотя занимается мелким бизнесом, или ученым, хотя уже давно профессионально занимается политикой.