Юрий Шевцов - Объединенная нация. Феномен Белорусии

Неизбежное продолжение урбанизации рабочих мест в сельском хозяйстве означает, что дети должны будут или уезжать, или изменять род деятельности. Очевидно, что сменить род деятельности без смены места жительства проще жителям деревень, прилегающих к крупным городам. Пригородные деревни относительно просто превращаются в части близлежащего города. Однако в Западной Беларуси крупных городов почти нет. Небольшие города не могут выступить столь же мощными центрами превращения крестьян в горожан, будь то посредством смены места жительства или за счет смены рода деятельности. Особо подвержены миграциям молодые люди 16–25 лет. Можно с уверенностью говорить, что не менее половины из них должны покинуть деревню при наличии экономического роста в стране. Это еще до 100 тыс. человек в начале 90-х годов ХХ столетия и около 200 тысяч на протяжении 15 лет.

Небольшие города всегда являются источником миграции в крупные города. Миграция из небольших и даже из средних городов (50-200 тыс. жителей) может стимулироваться упадком градообразующего предприятия. Оценить сложно, но можно предположить, что потенциальная миграция из таких населенных пунктов также велика.

Таким образом, при грубых расчетах получается, что миграционный потенциал Западной Беларуси в начале 90-х годов составлял свыше миллиона человек на протяжении 15 лет, но вряд ли достигал двух миллионов. 200–300 тыс. человек, которые в результате распада СССР должны были переориентироваться на белорусские города, составляют заметную долю потенциальной сельской миграции и создают не самую, конечно, большую проблему Беларуси, но учитывать ее надо. И очень желательно для внутренней стабильности Беларуси не допустить, чтобы потоки мигрантов из католических деревень северо-запада встретились в Минске или в иных городах с мигрантами из юго-восточных чернобыльских районов.

Мигранты из полесских районов Брестской области Беларуси в культурном отношении в основном представляют собой особую культурную группу, как и поляки северо-западной приграничной «полосы». Столкновение западно-полесского миграционного потока с потоком католических мигрантов вполне может сопровождаться нарастанием культурных противоречий между этими группами населения в городах нового места проживания. Политика регуляции миграционных потоков посредством манипуляции инвестициями в развитие инфраструктуры тех или иных городов Беларуси – одна из важных естественных задач белорусского государства.

Эту же закономерность можно сформулировать иначе: всякое торможение индустриального развития Беларуси, тем более деиндустриализация способны притормозить миграцию из сельской местности в города. Но деиндустриализация Беларуси обязательно развязывает миграционные потоки из мелиорированных регионов Полесья и чернобыльской зоны.

Можно также попробовать сформулировать основные параметры новой системы расселения, которая напрашивается с учетом наличия в Беларуси высокого внутреннего миграционного потенциала и трех особо склонных к нему культурных групп:

› Беларусь действительно вынуждена отказаться от равномерной системы расселения, к которой шла с 60-х годов;

› Минск должен развиваться либо в крупный мегаполис, чтобы принять основной массив мигрантов, либо в агломерацию, за счет развития городов-спутников, которые примут основную массу мигрантов;

› желательно чернобыльскую миграцию осадить в районе Витебска с его городами-спутниками, а западно-полесскую – в Бресте – Барановичах. Таким образом, две разные культурные группы будут разведены и не соприкоснутся друг с другом активно;

› католическую миграцию из полосы вдоль границы с Литвой и Латвией направить в несколько относительно крупных местных городов: Лида, Полоцк, Молодечно, Гродно. Другой вариант – вырастить город-дублер Вильнюса, который примет на себя основную часть потенциальной виленской миграции. Таким городом мог бы стать Молодечно;

› развивать Минск в агломерацию посредством создания вокруг Минска сети качественных дорог и широкого пояса пригородов;

› новая неравномерная система расселения должна возникнуть вокруг транспортной оси Брест – Минск – Витебск. Именно эта ось как часть трансъевропейского коридора между Парижем и Москвой является ныне местом сосредоточения наибольшей экономической активности в Беларуси. Эта ось должна быть устойчивой: Московская агломерация обязательно должна быть плотно связана транспортным сообщением со столицами наиболее влиятельных государств ЕС. Благополучная экономическая конъюнктура по оси Брест – Витебск – это долгосрочный фактор влияния европейской интеграции на Беларусь. И она же следствие развития особо тесных отношений Беларуси и России в тени европейской интеграции.

Сложно представить себе, чтобы централизованное государство в Беларуси могло придерживаться иной политики в области расселения, хотя возможны рецидивы корпоративного мышления. Неравномерная система расселения – самый дешевый вариант ответа на скрытую повышенную миграционную активность белорусского населения. В той или иной форме, стихийно или осознанно, именно так и происходит в Беларуси. Миграционные тенденции не привели к социальной дестабилизации и в целом находятся под контролем власти. Скрытая высокая готовность населения к миграциям – очень важный параметр сложившейся в Беларуси демографической ситуации. Ни в одной стране в регионе между Черным и Балтийским морями нет аналогичной обстановки. Беларусь должна сохранять высокую степень управляемости всеми социальными процентами из центра и продолжать урбанизацию, либо миграционное давление может создать сложный дестабилизирующий социальный фон.

Кроме того, слабый контроль за социальными процессами неизбежно повлечет за собою рост миграции в Беларусь извне. В начале 90-х годов Беларусь уже сталкивалась с этим явлением. Общины выходцев с Кавказа стали тогда заметным дестабилизирующим культурно-политическим фактором во всех сколько-нибудь крупных городах, прежде всего по линии трассы Брест – Москва. В отселенные местности чернобыльской зоны потянулись многочисленные переселенцы из разных горячих точек, возникших на территории бывшего СССР и депрессивных ранее индустриальных регионов России и Украины.

Социально-экономическое развитие Беларуси и всего региона к концу 80-х годов по мере завершения урбанизации в полосе вдоль советско-польской границы требовало выработки совершенно новых масштабных региональных проектов и определения новых параметров развития всего региона. Дальнейшее развитие региона определялось и определилось характером следующей стадии европейской интеграции, к которой переходила Европа в течение 90-х годов ХХ столетия.

Выскажу два предположения. Во-первых, неспособность противостоять мощным внешним угрозам, опираясь на потенциал своего региона, сделала жизнеспособными в Беларуси такие формы политической активности, которые вовлекают в обеспечение своих интересов крупные внешние силы даже вопреки их желаниям. Во-вторых, существование в Европе, на границе со степью и Москвою, обширного слабого региона привело к выработке в этом регионе традиции не только политической унии. Здесь появилась также традиция вовлечения наиболее активных религиозных деятелей разных стран в обеспечение интересов региона, в основном в области безопасности. Готовность пойти на допуск деятельности на своей территории разных миссионеров, готовность пойти на церковную унию и массовую смену конфессиональной принадлежности политическим классом и населением во имя победы над каким-то мощным противником – одна из базовых особенностей духовной и политической культуры региона, где находится Беларусь.

Крещение Руси князем Владимиром, Даниил и Миндовг с их католическими «вариантами». Массовый переход в православие литовцев, отправившихся княжить или служить в славянские города в период, когда в Великом княжестве правила языческая династия. Флорентийская уния, проповедь Иеронима Пражского и помощь гуситам, реформация. Брестская уния и антикатолический альянс православных и протестантов, спокойная ликвидация унии – все эти явления сложились в местную традицию, когда ради достижения политической цели считалось вполне допустимым сменить веру при каких-то критических обстоятельствах. Безусловно, у этой традиции были яркие противники, и каждая церковь имеет своих мучеников, отказавшихся менять веру или даже нюансы веры. Однако тем не менее примерно каждые 150 лет основная часть населения региона самостоятельно, без внешнего завоевания меняла или очень резко трансформировала конфессию под влиянием политических соображений.

Православная церковь Великого княжества не уходила в самовольную автокефалию после провала Флорентийской унии, как это сделала православная церковь в Москве, и не подчинялась Московскому патриарху вплоть до середины XVII века. В конце XVI века лишь два светских сенатора Великого княжества из 25 были католиками, остальные – преимущественно протестантами. В конце XVIII века не более 5 % населения нынешней Беларуси были православными. Беларусь являлась преимущественно греко-католической и римско-католической страной. Россия знала совсем иную традицию религиозной жизни. Русские религиозные споры – это споры внутри одной веры и одной церкви.