Каролин Эльячефф - Затаенная боль. Дневник психоаналитика

Для того, чтобы несовершеннолетний ребенок получил право быть усыновленным, требуется: чтобы его родители или семейный совет дали согласие на его усыновление; или чтобы он стал воспитанником государства; или чтобы он получил статус покинутого ребенка (статья 350[9] Гражданского кодекса), если его родители не проявляют к нему никакого интереса в течение года. «Родители, которые не поддерживали необходимых отношений с ребенком ради сохранения семейных связей, признаются незаинтересованными в своем ребенке», — гласит знаменитая статья 350. То есть изредка посылаемая ребенку почтовая открытка, денежный перевод или нерегулярные телефонные звонки недостаточны «для сохранения семейных связей». Законодатели идут еще дальше: «Словесного отказа родителей дать разрешение на усыновление их ребенка или ничем не подтвержденного намерения снова забрать ребенка в семью недостаточно для отклонения ходатайства о признании ребенка покинутым».

В настоящее время дети, родившиеся под буквой «X», должны ждать три месяца, чтобы перейти под полную опеку государства и получить право быть усыновленными приемными родителями. По мнению законодателей, такой срок дает возможность родителям, отказавшимся от ребенка, изменить свое первоначальное решение, особенно если оно принималось под давлением.

В этом конкретном случае речь идет, на мой взгляд, не об «отказе» от ребенка в юридическом смысле слова: женщинам предоставляется право рожать детей анонимно, и эта анонимность распространяется и на их детей. Можно ли в этой ситуации желать, чтобы родители отказались от первоначального решения и признали ребенка? Можно ли считать такое важное решение окончательным сразу же после того, как оно было заявлено?

По своему опыту я знаю, что даже в тех случаях, когда мать после трехмесячных размышлений все-таки признавала ребенка, она все равно не могла его растить и в конце концов отказывалась от него. Но эта проблема требует, естественно, глубокого изучения.

Катрин Бонне, автор книги «Дар любви. Роды под буквой «X»» взяла на себя смелость разыскать, выслушать и записать исповеди женщин, рожающих своих детей анонимно. Относясь с сочувствием к этим женщинам, Катрин Бонне тем не менее требует, чтобы их дети сразу же после появления на свет получали право быть усыновленными приемными родителями. У каждой из этих женщин — свои драматические причины скрывать сам факт рождения ребенка. Они знают, что не смогут его воспитать, не подвергая его жизнь опасности. И для них было бы гораздо лучше и спокойнее знать, что их ребенок сразу после рождения попадает в хорошую приемную семью.

Но даже самые благие пожелания этих женщин должны рассматриваться с точки зрения интересов ребенка. Отвечают ли их пожелания этим интересам? Если признать, что дома ребенка, ясли и социальные службы лишь временно заботятся о ребенке — в ожидании его усыновления приемными родителями, то тогда для ребенка гораздо лучше сразу же после появления на свет обрести приемную семью.

Однако и в этом случае и в яслях, и в приемных семьях новорожденному следует объяснить, в каких условиях он родился, каков его статус и что его мать — ради его будущего — пожелала, чтобы его воспитала другая семья (ведь анонимность распространяется лишь на его идентичность). Так и делается в тех детских учреждениях, где к этой проблеме относятся с тонким пониманием.

Любящие и понимающие приемные родители не должны скрывать, что ребенок разлучен с родной матерью. И даже если они благодарны этим женщинам за то, что получили возможность усыновить их ребенка, сам ребенок должен знать, что у него были настоящие, биологические родители, с которыми он распрощался навсегда.

Разве для ребенка не было бы лучше, если бы это неизбежное прощание происходило в момент фактического расставания с матерью — при условии, что ребенку сразу же обеспечат замечательный уход и выразят словами все то, что он чувствует и переживает? А главное, заверят, что хотя он больше не увидит родившую его мать, его ждет приемная семья.

На примере Флер, Зое, Оливье и других детей вы видели, что переходный период, во время которого ребенок готовится к долгожданной встрече с приемными родителями, может оказывать свое терапевтическое воздействие.

Если спустя три месяца и один день ребенок, которому был обеспечен наилучший уход, переходит жить к приемным родителям, с ним будет все в порядке.

Но если ребенку так не повезло, что трехмесячный срок, данный на раздумья его биологическим родителям, истекает в июле, а семейный совет соберется только в сентябре (ничего не поделаешь: каникулы!) — ожидание его продлится целых шесть месяцев! А может случиться — у семейного совета, избираемого на три года, истекает мандат, и вновь избранному совету понадобится время, чтобы «войти в курс дела». А если ребенок легко или серьезно болен, то будут дожидаться его полного выздоровления, хотя его болезнь в данном случае — лишь признак того, что он исчерпал свои силы и — для выздоровления — нуждается в стабильных семейных узах.

Служба социальной помощи детям — не магазин игрушек, где на выбор предлагаются только красивые, белокожие и здоровые новорожденные! Есть ведь еще и ВИЧ-инфицированные новорожденные, чьи анализы со временем становятся отрицательными.

На мой взгляд, имея дело с такими детьми, семейные советы (видимо, из-за недостаточной осведомленности) занимают еще более осторожную и выжидательную позицию, чем специалисты, хотя приемные семьи в таких случаях обязательно информируются.

Учреждения, стоящие на страже прав ребенка, должны первыми неукоснительно выполнять свои обязательства, особенно при соблюдении сроков, определенных для вынесения судьбоносных для ребенка решений. И я очень сожалею, что Всемирная Декларация прав ребенка ничего не говорит по этому поводу.

Для детей, которые поначалу официально признаны, последующие колебания и неспособность их родителей принять решение — давать или не давать согласие на усыновление их ребенка приемной семьей — оборачиваются месяцами, а то и годами мучительного ожидания. Для детей, и без того уже травмированных пусть даже не узаконенной, но фактической разлукой с родителями и ощущением своей покинутости.

И хотя закон предоставляет таким родителям год (как максимальный срок) на размышления, судьбу ребенка решают с такими проволочками, что на деле большая часть усыновляемых детей — старше двенадцати лет, в то время как 60 % из них поступили в детские учреждения, не достигнув и трех лет!

Что же происходит с такими детьми во время этого бесконечного и мучительного ожидания? Как сказывается оно на их психике и развитии?

Об этом я расскажу вам в двух следующих историях. Речь в них идет о реальных детях, с которыми мне довелось работать.

Анжела — законное дитя двадцатилетних супругов-иностранцев. Она родилась в предместье Парижа. Когда поступила в ясли, ей было тринадцать месяцев.

Как можно понять, мать Анжелы — при выходе из роддома — оказалась в полном одиночестве, без мужа и даже без документов. Ее приютила подруга, проживавшая в самовольно занятой квартире.

Через девять месяцев после рождения Анжелы эта так называемая подруга сама приходит в социальную службу и передает Анжелу под ее опеку, утверждая, что мать Анжелы выслали из Франции, когда девочке было два месяца. Уезжая, она поручила ребенка подруге. После этого «подруга» ни разу не явилась на назначенные ей встречи — словом, бесследно исчезла.

Три месяца спустя (Анжеле уже год) в социальную службу заявляется еще одна «подруга» и уверяет, что первая подруга поручила ей заниматься Анжелой. Она говорит также, что знает отца Анжелы, который живет где-то под Парижем.

Социальная служба обращается в суд по делам несовершеннолетних. И через месяц судья официально предписывает поместить Анжелу временно в ясли: ее родители не объявляются, а «подруга» выселена из квартиры, которую она самовольна занимала.

И вот в возрасте тринадцати месяцев Анжела поступает в ясли. Своего отца она никогда не видела, а с матерью рассталась, когда ей было всего два месяца. Можно сказать, что физически она здорова. Но при этом она не способна передвигаться, не умеет держать бутылочку с питанием, брать предметы в руки, совсем не умеет играть.

Через две недели после поступления в ясли физическое состояние девочки резко ухудшается (диарея, рвота, потеря веса). Это продолжается три недели, после чего девочка постепенно восстанавливает утраченное здоровье и вес, но совершенно не понимает, что с ней происходит.

«Подруга» приходит навестить девочку, но не может с ней повидаться. Случилось так, что в это же время к маленькой соседке Анжелы пришла мама, и вот какую реакцию это вызвало у Анжелы: она наделала под себя, вся «закрылась», начала рыдать — и будет плакать затем несколько дней.