Игорь Калинаускас - Женская мудрость и мужская логика. Война полов или принцип дополнительности

• во-первых, секса как части физиологической природы;

• во-вторых, секса как единства физиологической и социальной природы;

• в-третьих, секса как проявления духовной природы.

На языке духовного сообщества, естественно, — сексуальное взаимодействие между мужчиной и женщиной (извините, я сторонник традиционного подхода: между мужчиной и женщиной) предполагает включение всех трех природ человека. Этому надо учиться. И этому трудно учиться. Это совсем не то, что показывают по телевизору, то есть не физкультурно-исследовательские упражнения. Это совсем другое. Это тотальное любовное переживание.

О чем бы мы ни говорили, об истоках чувственности или о сексе, как только рассуждения отходят от фундаментальных законов биологической природы, как только возникает «человеческое», сразу возникает тема отношений. А ведь это и есть самая болезненная, самая запутанная и самая привлекательная тема для людей.

Люди подчас жизнь кладут на пресловутое «выяснение отношений». «Любит — не любит, плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет». Сериалы раздражают, трагедии возвышают, комедии веселят, но все они об одном. Об отношениях. О любви, в конце-то концов, все о ней.

Почему же все о ней? Разве мало других отношений? Других ведь гораздо больше. Так получается, любовь ушла в сериалы, осталось только «другое». Где любовь-то?

Любовь в общем виде — это удовлетворение какой-то потребности, которая находится на грани социума и биологии, на стыке двух областей нашего существования. Очень редко на это наслаивается еще и идеальная любовь. Любовь как взаимопознание, взаимопроникновение, потому что для этого нужно иметь как минимум исследовательскую мотивацию.

Значит, нам осталась любовь как взаимообнимание и взаимопонимание, ну еще взаимоутешение? А как же любовь как то самое, что сверкает на вершине снегом под солнцем? Любовь, которая все побеждает, все оживляет, все решает? Та, что с первого взгляда и до «счастливо умерли в один день»? Не могли же люди ее просто выдумать?

А то, о чем вы говорите, — ине любовь вовсе.

Естественно, с одной стороны, любовь подпирает потребность в продолжении рода, всячески укрепляемая социумом. Социальное давление в этом месте максимально. Ослабевать это давление начало только с развитием индустриального общества. Потому что само развитие этого общества породило конфликт между необходимостью воспроизводства людей и необходимостью привлечь женщин к рынку труда. Вот тут-то и начались проблемы с рождаемостью. Что поделаешь — или рождаемость, или индустриальное общество.

С другой стороны, человеком движет потребность в эмоциональном контакте, то есть в продолжении детства, поиске мамы, поиске, к кому бы прижаться и «помурлыкать». В социальной жизни удовлетворить эту потребность невероятно трудно. Общество всегда полагалось в этом месте на семью. Именно семья должна была быть тем местом, где эта потребность удовлетворяется. Но не предполагал социум, что семьи, превратившись в ячейки общества, могут изменить своим самым главным функциям: и продолжению рода, и удовлетворению потребности в эмоциональном контакте.

Итак, если человек влюбился, это еще ни о чем не говорит, кроме того, что у него поднялся гормональный фон. Другое дело, если человек полюбил. Произошла с ним эта загадочная штуковина под названием любовь.

Так она все-таки происходит? Ее можно найти, встретить? А то, судя по сказанному ранее, ее можно только заработать, день и ночь рефлексируя свои потребности?.

Главное, что нужно сделать, чтобы любовь жила, — уберечь эмоциональный контакт. Умирает она именно тогда, когда уже не хочется прижаться и мурлыкать. Если это ушло, то все и кончилось. Дальше начинается битва полов, социальные битвы, жизнь как бесконечное «выяснение отношений».

Единственная страховка в этой области — это интим, потому что в нем кроме прямой чувственности присутствует и удовлетворение потребности в эмоциональном контакте. Собственно говоря, сексуальная потребность отсоединилась от потребности в продолжении рода именно за счет того, что соединились в одном месте потребность в чувственном удовольствии и потребность в эмоциональном контакте.

Понятие любви превратилось уже в шаманское заклинание: Любовь! Любовь! Любовь! Именно любовь должна спасти от общения с живым человеком. Вот наступит любовь — и все само собой рассосется.

А что такое любовь? И чем она отличается от влюбленности? Кто об этом задумывался? Влюбленность временна — она приходит и уходит. У нее есть своя динамика, и относиться к этому надо нормально. Любовь же — это высшая форма отношений. Когда мы говорим «любовь», мы должны понимать, что любовь подразумевает прежде всего сверхценностное отношение к другому. Именно в этом смысле в «Соломоновых песнях» сказано: «Ибо крепка, как смерть, любовь».

Любовь как таковая не завязана на отношениях полов. Это необязательно отношения между мужчиной и женщиной. Любовь, если коротко сказать, — это выход за пределы себя, игнорирование себя во имя другого. Поэтому и говорят: подвиг любви.

В большинстве же случаев люди называют любовью влюбленность или удачно сложившиеся отношения, подкрепленные влюбленностью. Любовь и влюбленность как понятия потеряли всякий смысл потому, что они стали безразмерными.

Что только не называют любовью! И проекцию идеального отца, и проекцию идеальной матери, и торговые сделки. Что только не называют влюбленностью!

Но если мы хотим в чем-то помочь себе или другим людям, мы должны наконец определиться, о чем говорим. Бывает, конечно, любовь между мужчиной и женщиной. Но бывает любовь и между мужчинами, и между дочерью и матерью, между истиной и человеком, между природой и человеком. Когда другой, кто бы это ни был или что бы это ни было, ценнее, чем «я сам».

Любящий делает следующий шаг к духовности, потому что он видит лучше, чувствует лучше, обостреннее воспринимает. Действительно, любовь — это один из духовных ключей. Но именно любовь, а не влюбленность, потому что влюбленности свойственна динамика, она может появиться, пройти и так далее. И никого в этом нельзя винить, поскольку влюбленность — это резонанс, совпадение биологического и психологического резонанса. Например, психологический резонанс сохранился, а биологический расстроился, и что тогда?! Влюбленности больше нет. Нет бесконечной любви, но есть бесконечность любви.

Если же говорить о духовном пути, то понятно, что пока человек не достигает божественной любви, то все его отношения — в лучшем случае человеческие, а когда достигает божественной любви, то все становится божественным. Но в божественной любви сокрыта и тайна божественного равнодушия. Бог не различает. Он любит всех одинаково: и праведников, и грешников.

Когда любовь есть, о ней не говорят, когда ее нет, то слова ее не заменят. Так есть на земле. Любовь как сверхценностное отношение очень редка.

Мало кто отдает себя ради другого.

Я не раз слышал жалобы на то, что никак не удается встретить любовь. Тут ничего не поделаешь: если человек не может забыть про себя, то он ее и не встретит. Все очень просто. Сможет забыть про себя — встретит обязательно. Никакой трагедии я в этом месте не вижу. Трагедия — в другом. Трагедия начинается, когда у человека вдруг возникают некоторые претензии, своего рода запросы.

Жил человек, жил, а потом у него вдруг запросы появились, чего-то этакого захотелось. Захотелось человеку большой любви, да еще чтобы она была духовной со степенями всякими. А делать для этого он ничего не хочет, да и не знает, как делать. Одно только дело привычное и осталось — страдать. Поэтому надо думать, что вы хотите и зачем вы этого хотите. То есть что вы с этим будете делать. А уже потом, если вы согласны на последствия этой самой большой и духовной любви, ищите средства и методы, учитесь.

А то хочется духовности, как принца на коне. А так не бывает. И вот тогда начинается действительная трагедия, потому что человек оказывается в знаменитом таком месте — «между стульев». А когда «между», то это очень больно; стулья расползаются, а мышцы не железные, рано или поздно заболит.

Эта трагедия сродни всем другим поводам, по которым люди считают возможным и даже правильным позволить себе страдать. Это потрясающая вилка между тем, что человек хочет, и тем, что он для этого делает.

В подобной ситуации я, наверное, окажусь достаточно жестким, но мне всегда казалось, что выход есть — или не надо хотеть того, ради чего не готов делать, или надо делать во исполнение собственных желаний.

Но если вернуться к нашей теме поисков любви: ведь не все же столь категоричны в стремлении к запредельному, они просто живут и ищут радости в своей обычной, каждодневной жизни.