Игорь Калинаускас - Женская мудрость и мужская логика. Война полов или принцип дополнительности

В подобной ситуации я, наверное, окажусь достаточно жестким, но мне всегда казалось, что выход есть — или не надо хотеть того, ради чего не готов делать, или надо делать во исполнение собственных желаний.

Но если вернуться к нашей теме поисков любви: ведь не все же столь категоричны в стремлении к запредельному, они просто живут и ищут радости в своей обычной, каждодневной жизни.

Итак, мы определились с тем, какое содержание мы вкладываем в понятие «любовь». Для того чтобы полюбить, нужно заинтересоваться другим больше, чем самим собой. Это сложно и не очень понятно — зачем. Если любовь пришла, то это либо подарок судьбы, либо наказание. А если это еще не случилось и человек пытается как-то прорваться к любви и пережить это чувство, то ему нужен свой собственный, им самим пережитый смысл, который бы позволил так отнестись к другому. А такой смысл может обнаружить только человек, переживший свое собственное величие. Не манию величия, а переживание, что он — Человек, что он — по образу и подобию Божьему и что его предназначение гораздо интереснее, объемнее и богаче, чем то, что называется «просто жизнь».

Оставаясь в житейских рамках, мы можем говорить лишь о том, что беда-то человека внутри него самого, в его бесконечном оценивании. Человек испорчен идеологией, в том числе и идеологией частной жизни. Вот ведь и сверхценностное отношение к моментам сексуальных отношений, сексуальных контактов связано как раз с тем, что они воспринимаются как частная, интимная, неприкосновенная жизнь.

Но для этого важно не пустить туда социальные стандарты, то есть функциональные отношения. Тогда в интимном мире будут существовать только собственные стандарты, а никакие другие действовать не будут. Это и будет интимная, не публичная жизнь. А если социальные стандарты все-таки каким-то образом проникают внутрь — через оценки, скажем, — то это уже скрытая форма публичности. «Ах, что будут говорить…»

В личной жизни должна быть тайна — и это прекрасно.

Матричная основа социума пролезла и в интимный мир. Здесь тоже соревнования, победы и сравнения, а как только это произошло, человек лишился своей интимной жизни. Нельзя забывать, что интимный мир — это часть жизни, куда действие социальных законов не распространяется. Это та территория, которая предназначена для встречи двух представителей разных миров как внеположенная давлению законов социума и природы, где эти существа могут встретиться как они есть и, может быть, узнать и понять друг друга. Это место паузы, дающее возможность услышать реальность, глядя в глаза друг другу. Это территория неизвестного, потому она манит и тревожит.

А между тем это миф, продолжение иллюзии о том, что человеческое механическое существование является уникальным, хотя это лишь банальности в строгом смысле слова. Поэтому и защита выстраивается самым нелепым образом: невежеством, незнанием, всякого рода туманом вокруг интимных вопросов. Когда же человек вольно или невольно попадает в ситуацию, где нужно просто нормально поразмышлять, то он не в состоянии этого сделать, потому что возникают всевозможные механизмы психологической защиты.

В жизни есть много вариантов человеческих отношений. Когда я говорю «человеческие отношения», я имею в виду отношения, находящиеся вне социальных конвенций. Потому что о конвенциональных отношениях, таких как, например, брак и тому подобное, когда социум вмешивается и когда личной жизни нет, а есть только ее иллюзия, мы сейчас не говорим.

Есть простые на первый взгляд отношения привязанности. Эти отношения очень часто либо предшествует влюбленности, либо порождается ею.

Привязанность людей друг к другу означает, что в обществе друг друга этим людям хорошо, они испытывают психологический комфорт и их уровень психологического напряжения снижается. В пространстве таких отношений человек может немножко отдохнуть, расслабиться, снизить степень самоконтроля, который возникает под влиянием социального давления.

Вырисовывается что-то очень хрупкое, трогательное, что-то очень важное. Об этом так прекрасно читать в хорошем романе. Но, мне кажется, проблема не только в том, что люди «знают», какие отношения для них значимы, а какие — нет.

Дело еще и в том, что тонкие отношения требуют неспешности, отсутствия суеты и хоть немного внутреннего покоя. Уши, привыкшие к грохоту, с трудом воспринимают голос флейты. Современный человек так спешит, так суетится, как будто не живет, а все время догоняет поезд, от которого он отстал.

Люди очень идеологизированы и зачастую небрежно относятся к вещам негромким, воспринимаемым не разумом, а душой. Им трудно, потому что такие отношения невозможно рационализировать. Они не гарантированы ничем.

«Ну, что такое привязанность?! Это же не любовь». Как говорил один мой приятель: «Не надо проходить мимо маленьких радостей в жизни — больших не заметишь». Оценочное мышление, построенное по принципу «маленькое — большое», «важное — неважное», «нужное — ненужное», уничтожает внимательность к маленьким драгоценностям жизни. Вспомнилось одно грубое, но очень точное выражение: «Сидеть задницей на алмазах неудобно — колет. Какая в них ценность?!» Действительно, какая это ценность? Сидеть-то трудно.

А ведь, собственно говоря, человеческие отношения начинаются с привязанности. Привязанность рождает доверие. В совокупности они дают психологический комфорт. И это очень тонкие, очень хрупкие ростки человеческого в жизни. Все мои наблюдения показывают, что именно с невнимания к этому начинается разрушение живой, органичной, прекрасной части человеческой жизни. Невнимательность, неаккуратность, пренебрежение, небрежность к тем моментам человеческих отношений, в которых возникает простая (так называемая простая) человеческая привязанность.

Привязанность, доверие, этот хрупкий человеческий контакт за пределами конвенций — это подарок человеку в жуткой мясорубке механической жизни. И я даже согласен, чтобы это называли любовью, называли возвышенно и романтично, только относиться к этому стоит внимательно, потому что без такого отношения никаких шансов нет.

Мы выросли в стране с хамской идеологией, с хамскими привычками. Мы — грубые, примитивные, бесчувственные скоты, которых гоняло государство, как хотело, и имело, как хотело. Противостоять этому можно только вниманием к тонким, хрупким, слабым вещам в себе и других. И если мы не будем культивировать в себе тонкость, сентиментальность в изначальном смысле этого слова, то есть чувствительность, сенситивность, то ничего не получится. Все будет по-прежнему.

И «нежные» женщины, и «грубые» мужчины будут продолжать говорить о возвышенном и по-прежнему давить, ломать и разбивать все вокруг себя. И страдать. И этим страданием оправдывать все. Я же страдаю, значит, я хороший. Страдать — дело нехитрое. Совсем нехитрое, легче легкого.

Я предлагаю это столь сладостное занятие прекратить. Прекратить и начать ценить маленькие радости жизни. Тогда появятся близкие люди. Один, два, три — это уже очень много. И это гораздо ближе к духовности, чем бодрое комсомольское «мы». И повторюсь: первая ступень человеческих отношений — это привязанность. Очень хрупкие отношения, очень легко ломающиеся. Ведь доверить себя другому страшно, но не потому что опыт жизни сталкивал с предательством и обманом… Не потому. Страшно, потому что начнешь узнавать себя.

Это единственное, чего человек боится в отношениях по-настоящему. Начать узнавать себя, со всеми своими недостатками, со всей своей нерешительностью, робостью, отсутствием твердости намерений, неумением держать слово, то есть себя — слабого, боящегося, что ему кто-то начнет верить. Кто-нибудь начнет о нем заботиться. К кому-то придется испытывать чувство благодарности.

Человек начинается с умения служить другому и умения быть благодарным. Через эти две простые, маленькие, казалось бы, вещи, можно постепенно вырваться из механической жизни. Никак не через другие. Нет другого пути на свободу, кроме как путь к людям. Нет другого знания, кроме знания, существующего в форме людей. Никакая эрудиция и информация не спасут.

Мы сделаны из людей, и, только двигаясь к людям, мы можем найти себя — живого, уникального, имеющего смысл своей собственной неповторимой и уникальной жизни. Но сначала нужно понять, что без этого обойтись невозможно. И если возникают привязанность и доверие, оно, это переживание, приводит к радости сделать что-то для другого, послужить и быть благодарным за то, что другой что-то сделал для тебя. Когда это входит в жизнь человека, тогда очень многое в ней меняется.

Да, можно идти такой дорогой, а можно сделать еще один шаг. И этот шаг — влюбленность. Влюбленность — это уже зачаток любви, возможно, потому на какое-то время возникает избирательное отношение к определенному, конкретному человеку, но, в отличие от привязанности, где это совершенно не обязательно, окрашенное в сексуальные тона. Другой человек становится, хоть и на короткое время, для вас важнее, чем вы сами. И это тоже росток живого. Потому что влюбленность дает возможность соединить в себе самом физиологию и культуру. Очеловечить то, что, безусловно, принадлежит биологической природе. Иными словами, придать этому новое качество, когда физиологическое удовольствие и психологическое удовольствие соединяются и порождают нечто третье — живое, трепетное, то, что делает человека более радостным, более счастливым, более творческим.