X. Леммерман - Учебник риторики. Тренировка речи с упражнениями

4.3.3 Речевое мышление вместо чтения текста

Тот, кто рабски привязан к рукописи, может стать хорошим лектором, но никогда не будет хорошим оратором. Слушатели ждут речи с размышлением, а не чтения текста, даже если оратор спотыкается при построении предложений или строение слов у него грамматически неправильно (Хайнц Кюн).

Свободное владение речью означает владение речевым мышлением. Доклад – это не пересказ сочинения на известную тему. Во время речи мы пробегаем глазами ближайшие ключевые слова, но не смотрим в конспект постоянно, как прикованные. Даже в случае самой детальной разработки доклада мы должны действовать, как при импровизации.

Не следует объявлять оратором того, кто поступает как более или менее хороший чтец текста. «Нужно видеть лица слушателей, когда мнимый оратор поднимается на трибуну и кладет на кафедру тяжелый манускрипт. Можно быть уверенным, что публика не слушает речь, а со скукой следит, как медленно изменяется отношение прочитанных листов манускрипта к еще непрочитанным» (Довифат).

У слушателей антипатия к читаемому тексту речи. Поэтому Тухольский иронически рекомендует: «Лучше всего, если ты свою речь прочитаешь. Еще больше порадует каждого, если читающий оратор после каждого четвертого предложения подозрительно посмотрит поверх очков, проверяя, все ли еще тут».

(Президент Германии фон Гинденбург почти всегда читал свои речи с листов. При этом однажды он закончил речь так: «Да здравствует наше любимое немецкое отечество, ура-ура». Страница кончилась. Пауза. Переворачивает страницу. Всматривается. А затем провозглашает третье «ура», которое стояло на новой странице.

Мы не должны поступать так, как будто слушатель неграмотен. Слушатель хочет личного контакта с оратором, флюидов доклада, формулируемого в данный момент.

¦ Поэтому правило гласит: мы говорим наполовину свободно.

Карло Шмид пишет о Курте Шумахере, который в течение многих лет был председателем Социал-демократической партии Германии: «Перед ним всегда лежала рукопись, но я никогда не видел, чтобы он читал текст. Он всегда говорил о написанном, исходя из мысли данного мгновения, но эта мысль всегда была законченной и всегда была контролируемой; она была так сказать мелодией, отвечающей основному аккорду, который был записан в рукописи».

Это меткое сравнение: «мелодия, отвечающая основному аккорду». Конспект ключевых слов является аккордом, словесным выражением мелодии. Всего-навсего прочитанной речью убедить трудно.

Депутат Христианско-социального союза доктор Йегер однажды сказал: «Тот, кто не умеет говорить, так же неуместен в парламенте, как слепой в кино.» Но даже не все опытные политики способны высказать мысли в свободной речи, как, например, того требует регламент бундестага. Люди читают «опасные», очень ответственные места, конечно, лишь для того, чтобы не рисковать, так как одно необдуманное слово может привести к тяжелым последствиям. Оппоненты и толпы лазутчиков-журналистов часто только и подстерегают момент, когда оратор допустит lapsus linguae (ошибку в речи), оговорку, чтобы использовать как следует.

В дословном произнесении формулировок нуждаются только правительственные заявления, протоколы и годовые отчеты. Для научных циклов лекций предлагается обдумать следующее:

• Каждая отдельная лекция является лишь звеном в цепи, однако с точки зрения риторики будет полезно, если Вы ее отшлифуете индивидуально.

• Даже при дословной отделке речи лучше всего произносить ее как можно свободнее.

• Полезно время от времени предлагать слушателям четкие обобщения. При известных условиях содержание излагают в новом словесном оформлении.

• Особенно важно цитировать дословно; если нужно – медленно, позволяя слушателям записать.

• Хорошо делают, если после каждого большого отрывка дают студентам возможность задать вопросы и устроить дискуссию. Зачастую к способности восприятия обучающихся предъявляют завышенные требования; например, им предлагают слушать лекцию в течение 45 или даже 90 минут – не предоставляя возможности задать вопросы и углубить понимание материала. Сегодня форма, придаваемая лекции, оправдана, если она определяется личными флюидами – признак, которого нет у книг.

Чем свободнее произносится речь, тем лучше. Вероятно, те, кто слышал лекцию философа Эрнста Блоха, не смог устоять перед своеобразной колдовской силой его речи. Существенно: слушатели ощущают волнующее рождение его формулировок.

¦ Правилом должна быть свободная речь по ключевым словам.

Оратор работает с конспектом ключевых слов, как артист цирка с сеткой: в крайнем случае не произойдет ничего страшного. Если речь большая, даже опытным ораторам опасно отказываться от ключевых слов. И лучшая память иногда капризна, как примадонна. Иногда свидетельства самой хорошей памяти отвергаются, подобно показаниям родственников перед судом. То же, что для актера – суфлер, для оратора – ключевое слово. Суфлер помогает только в случае необходимости, то же подсказывает и ключевое слово. Но суфлер не поможет плохо подготовленному актеру; в одном критическом отзыве о драматическом спектакле читаем: «Вчера вечером суфлер прочитал нам новую пьесу. К сожалению, пару раз его перебили персонажи, которые находились на сцене…» В речевом мышлении можно упражняться. По сути процесс заключается в следующем: еще не произнеся до конца последнее предложение, читают следующее ключевое слово. Это быстрое чтение с заблаговременной фиксацией нужного слова, при котором зрительный контакт со слушателями прерывается лишь на очень короткое время.

Кратковременная память воспринимает информацию, которая формируется в виде предложений, пока взгляд опять направлен на слушателей. Хотя доклад должен излагаться ровно, все же ему противопоказано холодное совершенство. Как часто мы ощущаем тот холодный навык, с которым произносятся речи. Слушатели должны почувствовать целиком и полностью, что стоит за словами.

Оратор оберегает своих слушателей от риторических завитушек, громких фраз, пустословия, избитых оборотов. Его речь должна быть четкой и ясной. Многие ораторы крайне осторожны в своих формулировках. Их предложения, как каучук. Они высказываются слишком «растяжимо». Они не делают четкой констатации, а охотно оставляют лазейки. Разнообразные «если» и «но», «можно бы» и «хотелось бы», «может быть» и «в известной мере» легко ведут к риторической эквилибристике. По этому поводу Буш едко высказался: «Очень многие трудности улетучиваются благодаря милому словечку «может быть».

4.3.4 Обмолвка

Никто не может избежать обмолвок полностью. Из-за мелких грамматических неправильностей не стоит вносить поправок. Обмолвки случаются даже у лучших ораторов.

Вот Вы оговорились: «Берлин и Гамбург насчитывает вместе свыше четырех миллионов жителей.» Дамашке по праву считает: «Разумные слушатели сказали бы оратору: да мы верим: ты знаешь, что два подлежащих требуют множественного числа. А если ты этого не знаешь, то нам это тоже безразлично: нам нужно от тебя не грамматических навыков, а мыслей! Дальше!» В этом случае справедливо высказывание специалиста по эстетике Вишера: «И бородавочки не очень важны, коль у речи щечки красны». И если Вы допустили существенную ошибку, и зрители смеются, то лучший рецепт: смейтесь вместе с ними.

По большей части обмолвки – результат недостаточной сосредоточенности на деле: когда начинают болтать механически.

Один молодой актер в конце сентиментальной пьесы должен броситься на сцену и, приняв величественную позу, сказать: «Этим кинжалом я освобожу тебя!» Но он заучил этот текст «до потери сознания» и в волнении произнес новую версию: «Этим кинжалом я заколю тебя!» Подобное искажение допустил вице-президент бундестага Томас Делер (май 1962 г.). Громким смехом отреагировал Боннский парламент на обмолвку: «Я заседаю завершение» (вместо «я завершаю заседание» – прим. перев.). На партийном мероприятии в Виттене председательствующий хотел в приветствии снабдить оратора Густава Хей-немана двойным докторским титулом и от волнения запутался: «…Итак, мы приветствуем среди нас доктора Густава Густава Хейнемана». Родилось суперимя: вместо «доктор доктор» отныне звучало «Густав Густав». Но обмолвки могут также иметь глубокие причины; например, может быть так называемая «фрейдовская обмолвка».

Курт Бонди описывает такой случай в своей книге «Введение в психологию» (Франкфурт, 1967, с. 83 и далее): «Председатель общества незадолго до начала собрания его членов узнал, что кассир присвоил значительные суммы денег. Он открыл собрание словами: "Дамы и господа, к сожалению, я должен сообщить вам, что очень злое дело отсвинячили». Присутствующие лишь удивленно взглянули на оратора. Когда позже обратили его внимание на слово «отсвинячили», он не мог об этом вспомнить. По поводу обмолвки мы могли бы хорошо сказать, какой действовал бессознательный механизм. В сознании председателя возник конфликт: желание выразить гнев и сказать, что произошло настоящее свинство, сталкивается с противодействием – не употреблять такое слово, как «свинство» как слово бранное. Вследствие этого конфликта слово «свинство» вытеснено. Вытеснить означает сдвинуть в подсознание. Оратор не может вспомнить об этом слове. По Фрейду (психоаналитик, 1856-1939), вытесненное слово, как содержание сознания, продолжает динамически действовать в подсознании: оно обладает силой и стремится к освобождению. Такое объяснение дается тому, что председатель оговорился в замаскированной, компромиссной, неизвестной ему самому форме.