Эмрика Падус - Исцеляющая сила чувств

Детское увлечение процессом творчества, очарованность цветом и структурой вещества, неизменный отказ делать что-то против воли – это как раз те качества, которыми мы восхищаемся во взрослых, когда они проявляются в правильный момент, в правильном месте и по правильной причине. Но не за обеденным столом. Настоящая зрелость должна понимать, когда и где уместны определенные виды поведения… даже если вести себя как ребенок.

Почему игра столь важна? Честно говоря, по этому вопросу специалисты в области общественных наук препираются многие годы, большей частью не на шутку серьезно. Их унылые теории дают десятки различных ответов на этот вопрос, но пока еще они не достигли особого согласия даже насчет того, что представляет собой игра. Пусть даже игровое поведение собаки, дельфина или ребенка легко распознать, оно принимает так много форм, что практически невозможно дать ему определение.

Кое-что все же известно. Во-первых, вы и я – мы оба знаем, что играем, потому что нам весело, и это достаточная причина. Кроме того, пишет доктор философии Майк Эллис в своей книге «Почему люди играют», «проведенные исследования ясно показывают, что игровое поведение, которое свойственно юным, жизненно важно для их развития». Как добавляет д-р Полски, «детям необходимо играть. Если они не будут высвобождать свои эмоции соответственно возрасту, если им не будет позволено «быть детьми», позже у них могут возникнуть проблемы в жизни».

Кроме того, д-р Эллис ссылается на наблюдения более раннего исследователя: «В целом у высших животных игры бывают чаще, разнообразнее и для них отведен более длительный период жизни, чем у низших. Игры у рыб встречаются нечасто и стереотипны по сравнению с таковыми у низших млекопитающих, а игры собак менее разнообразны и длительны, чем игры обезьян и приматов».

Что все это означает? Доктор философии Десмонд Моррис, автор книги «Человеческий зоопарк», предполагает, что игра – это часть нашей вечной погони за стимулами. Возможно, именно потому, что наша нервная система более развита, чем у низших животных, ей требуется более продолжительная и сложная стимуляция. И в этом процессе мы вновь и вновь открываем мир. «Каждая игра – это путь к открытию».

Может быть, пользу детского развлечения можно объяснить лучше, если принять во внимание то, что происходит с нашей жизнью, если в ней нет игры.

По-видимому, одна из наиболее распространенных потерь при взрослении – это эмоциональная открытость, которая свойственна детству. Если пятилетний ребенок несчастен, это можно определить безошибочно, даже если его отделяет от вас толпа народу. Двадцатью годами позже этот ребенок усвоит, что определенная степень самоконтроля – это признак взрослости, и постарается прикрыться «взрослой» маской, чтобы скрыть свое несчастье от других людей и, вероятно, даже от самого себя.

«Если вы не позволяете своим чувствам излиться наружу, вам, скорее всего, придется за это чем-то расплачиваться, – говорит д-р Полски. – Они могут преобразоваться во что угодно – скажем, подавленный гнев может выйти наружу в виде депрессии или даже физического недомогания».

Это состояние взрослой жизни можно рассматривать как «эмоциональный запор», говорит доктор медицины Хью Риордан, психиатр, директор Центра «Олив В. Гарви» по развитию человеческих функций, расположенного в г. Вичита, штат Канзас.

«Многие органы тела, к примеру сердце, мочевой пузырь или кишечник, являются по существу механизмами наполнения/удержания/высвобождения, – говорит д-р Риордан. – Ваш мочевой пузырь наполняется и удерживает содержимое, но, если вы его не освободите, он разорвется. Эмоции работают точно так же. Беда в том, что если у детей нет проблем с механизмами высвобождения, то у многих взрослых проблемы есть».

Но повеселиться от всей души попросту может оказаться не так-то легко, как можно было бы подумать. Ведь веселье часто может беспокоить вашу совесть.

«Как часто, когда вам выпадает возможность повеселиться, вы говорите: «Боже, я ведь сейчас должен работать. У меня столько дел накопилось»?» – спрашивает д-р Саймонтон. Ну так не страдайте по этому поводу, вы не одиноки. Этот синдром весьма распространен, и лучше всего его игнорировать. Просто будьте уверены, что не заиграетесь. Это может быть так же вредно, как и играть слишком мало.

«Если мы перерабатываем и недоигрываем, у нас может развиться депрессия, – утверждает д-р Саймонтон. – Если мы переигрываем и недорабатываем, мы чувствуем страх. Мы чувствуем, что пренебрегаем своими обязанностями».

Однако не стоит откладывать веселье до отпуска. «Играть в отпуске очень тяжело, – говорит д-р Саймонтон. – Только представьте: сколько я помню, в отпуске мне все время приходилось придерживаться точного графика. Вернуть лодку к четырем – пойти обедать в шесть – лечь рано, потому что нужно встать рано. Вы тратите уйму денег, а непринужденного веселья нет как нет».

Д-р Саймонтон признает, что ему было не всегда легко впустить игру в свою жизнь, поскольку ему тоже свойствен трудоголизм. Но он регулярно отводит себе время для игры.

Он предлагает людям, пребывающим в подавленном настроении, помочь самим себе, вводя понемногу игру в свою повседневную жизнь. Начните с того, что раз в день или раз в неделю выделяйте немного времени только для игры. И – играйте. Помните, что игра – предмет обязательный, а не факультативный.

Новое поколение психотерапевтов, поэзотерапевты, прописывают стихи, которые способны помочь лучше, чем валиум. Чем бы ни были вызваны страдания – умеренной бытовой депрессией, травмой насилия или онкологическим заболеванием, поэтическое лекарство может оказаться полезным в любом случае.

В наше время поэзия служит в областях столь различных, как охрана психического здоровья и лечение зубов. Поэзия помогает напряженному человеку расслабиться, травмированному – восстановить силы и психотику – научиться чувствовать.

По всей стране в психиатрических больницах, наркологических клиниках и тюрьмах поэзия применяется как инструмент, помогающий людям с серьезными нарушениями взглянуть в лицо реальности. К такому ее применению относятся иронически, по крайней мере поначалу, потому что люди склонны рассматривать стихи как нечто далекое от реальности. «Истина в том, что поэзия – один из наиболее эффективных «механизмов заземления» из всех существующих, – так утверждает доктор медицины Джек Дж. Лиди, психиатр и писатель, видевший «наркоманов, которые соскакивали с героиновой иглы и подсаживались на Хопкинса, Херрика и Гомера».

Откликаясь на стихотворные строки, пациенты узнавали, что они со своими проблемами не одиноки; что кто-то – пусть даже давно почивший английский поэт – их понимает. Страх и ярость больше не грозные чудовища, готовые наброситься и поглотить, – их можно увидеть такими, каковы они на самом деле: эмоциями, присущими всем без исключения людям.

«Поэзия может стать зеркалом, отражающим внутреннюю турбулентность психического состояния пациента. Таким образом, внутреннее становится внешним, или осознаваемым, осязаемым и преодолимым», – поясняет терапевт В. Дуглас Хитчинг, соавтор книг д-ра Лиди «Поэтическая терапия» и «Поэзия-целительница». Когда депрессивным пациентам дают почитать стихи, они часто «раскрываются» и откровенно высказывают собственные эмоции, когда говорят про стихотворение.

«Есть нечто, что не любит стен в природе», – писал поэт Роберт Фрост. И как говорит дипломированный поэзотерапевт Джой Шиман, к поэзии это тоже относится. «Поэзия разрушает стены, будь то стены между людьми или внутри нас самих».

Шиман является директором программы поэтической терапии в больнице Эль-Камино, расположенной в 40 милях южнее Сан-Франциско, в Маунтин-Вью, Калифорния. Одно из стихотворений, которые она наиболее часто использует в своей работе, – это «Другая дорога», классическое стихотворение Роберта Фроста. Это стихи о колебании при принятии решения – беда, через которую мы все хоть когда-нибудь проходили. Одна женщина, страдающая депрессией, прочитав это стихотворение, сумела разобраться в несовместимости требований, которые предъявляли ее муж и ее работа. Другой поэт, со стихами которого часто работает Шиман, – это доктор философии Лорен Эйсли, который также был известным антропологом. Одно из стихотворений д-ра Эйсли, «Львиный лик», оказалось особенно полезным.

«Это стихи про мягкую игрушку, которую д-р Эйсли сжимал в детстве, в темноте, когда помощи ждать было неоткуда, – поясняет Шиман. – В стихотворении он признается, что, будучи уже взрослым человеком, крупным ученым, остался достаточно скромным, чтобы держать при себе игрушечного зверя, достаточно человечным, чтобы еще находить утешение в его «глазках-пуговках», которые смотрят на него с книжной полки над столом».