Татьяна Девятова - 5 наболевших вопросов. Психология большого города

Мы должны понять, что мы имеем право на защиту, что мы должны защищать себя сами, согласуясь с нормой закона, используя закон, чтобы отстоять свои права. Это моя жизнь, моя семья, мой дом, и я буду защищать все это где угодно. Понадобится – в суде, не в суде – так выйду на улицу и перегорожу дорогу (получив на то разрешение, разумеется). Вот когда появится в нас эта готовность защищать себя, это станет днем рождения нашей правовой культуры. Скажу вам по секрету: мне очень нравится, когда демонстранты перегораживают дороги, хотя это и доставляет мне как автомобилисту ряд неудобств. Люди реализуют свое право защищать свои права – по-моему, это замечательно. Они вышли на улицу, и я ими горжусь, они проявили эту готовность. Мне кажется, что правовая культура эволюционно формируется только таким образом.

А я обычно испытываю, мягко скажем, досаду, когда из-за разных демонстраций и митингов дороги перекрывают. Праведный гнев закипает и ярость благородная опять же: они что, не понимают, что ограничивают мою свободу передвижения?!

Может, действительно стоит как-то различать – ДЛЯ ЧЕГО, во имя чего люди решились причинить такие неудобства согражданам? Или это футбольные фанаты после матча от растрепанных чувств другим нервы треплют, или, действительно, это люди, которым что-то небезразлично, которые видят какую-то серьезную проблему и пытаются сообщить об этом мне и всем-всем-всем. Важна ПРИЧИНА, по которой тебя потревожили.

– И только когда я начинаю относиться к закону как к инструменту моей защиты, я начинаю им интересоваться, я начинаю его изучать. «Что он мне предлагает?», «Какими правами я располагаю?», «Как я могу поступить?» и так далее – вот все эти вопросы. Я хочу защитить свой бизнес, поэтому я изучаю налоговое законодательство, другие нормативные акты, определяющие работу бизнеса в России. Я начинаю эти документы читать, но главное – как читать! Предметно и пристрастно!

Мы имеем право на защиту, и мы будем защищаться. Мы звери мирные, мы не хищники в этом лесу, но если появляются волки, мы будем защищаться, и у каждого будет своя рогатина. Этой рогатиной является закон, который надо изучать, который нужно понимать, изменения которого, если это необходимо, надо требовать от депутатов. У нас же кандидат в депутаты не может сказать: «Я иду в Госдуму, чтобы внести такую-то поправку к такому-то закону». Его никто не поймет, решат, что он болен. А он-то, такой кандидат, как раз самый здоровый. Он предлагает нам улучшить закон, то есть наше средство защиты!

Мне кажется, сейчас ни один закон вот в таком смысле не воспринимается. И получается порочный круг: мы в закон не верим, поэтому не изучаем, поэтому не можем пользоваться, поэтому не можем его поправить, поэтому он нас не защищает, поэтому мы в него не верим. В каком же месте эту конструкцию можно разорвать? Андрей указывает на самое слабое звено.

– Мы не верим в то, что имеем право на защиту наших прав, – в этом проблема. У нас нет внутренней готовности защищаться, и поэтому нам все эти «рогатины» до лампочки. В результате приходят волки, и поминай как звали. Мы даже не сходили, не справились, в каком состоянии инвентарь! Но если ты понимаешь, что волк может напасть, если ты понимаешь, что ты будешь защищаться, – ты идешь и проверяешь рогатину. Так в правовом государстве человек идет и сверяется с законом: «Что там у нас в законе говорится? Какие у меня права? Чем они защищены?» А потом к депутату: «Товарищ, чини рогатину, а то я тебя другой рогатиной!» В общем, конструктивный разговор может получиться…

– О психологической культуре вы говорите очень часто – и в своей телепередаче, и в разных книгах, статьях, иллюстрируя поведение людей в разных ситуациях, давая конкретные рекомендации. Но если бы вы действительно начали писать учебник по психологической культуре – как бы вы объяснили, что это вообще такое, в первом параграфе? Пусть он называется, как и положено, – «Основные термины и понятия».

– Боюсь, тут дело не совсем в терминах… Знаете, я какое-то время пытался проанализировать разницу своего самоощущения в разных частях планеты. Вот я в России – в Петербурге, в Москве, в Самаре, в Екатеринбурге, а вот я в Париже, в Риме, в Бангкоке, в Хельсинки, в Тунисе. Я просто хотел понять собственное самоощущение в разных обществах, в разных культурах. Мы ведь где-то же прямо холкой чувствуем, как люди к нам относятся. И вот самый главный принцип психологической культуры, который, мне кажется, можно сформулировать так – это личная заинтересованность каждого из нас в том, чтобы помочь человеку, который рядом. Понимаете, о чем я говорю? Речь не идет о жертве или о вселенской любви, речь идет о заинтересованности в том, чтобы помочь…

Лучше, наверное, на примерах. Вот вы идете по улице, останавливаете прохожего и спрашиваете, как вам пройти туда-то и туда-то, а он вам объясняет – заинтересованно, с желанием помочь вам добраться туда, куда вам нужно, беспокоится, а напоследок желает удачи, чтобы вы нашли то, что ищете. Мне кажется, что психологическая культура проявляется именно в таких мелочах. Он понял, что вы заблудились, что вам плохо, что вы нуждаетесь в помощи. И он не просто сказал: «Ну, милок, иди прямо-прямо, потом налево и еще раз прямо», а он захотел вам помочь. Вот именно это искреннее желание помочь другому человеку, потому что тебя это не обеднит, а другого – по-настоящему выручит.

Или вот вы сидите в каком-нибудь кафе, разбираетесь с меню, не можете там чего-то понять, и дальше появляется официант… Он может кисло смотреть на вас – мол, пришли тут дебилы всякие, в трех пунктах разобраться не могут, сами не знают, чего хотят, а еще по ресторанам шляются! Но может среагировать и по-другому: понять, что у вас действительно проблема – ну не понимаете вы, что там такое написано или что это значит! И он волнуется, потому что вам предстоит потратить деньги, и жалко, если вы потратите их не на то, на что хотели бы, да к тому же вы еще и голодный, и у вас, возможно, аллергия на какие-то продукты и так далее и тому подобное. И он хочет вам помочь выйти из того затруднительного положения, в котором вы оказались. Ему это ничего не стоит, а вам он может помочь, и он хочет…

– Хотя бы для своего кошелька! Ладно, просто так, за ответ на вопрос «Как пройти в библиотеку?» – тебе 50 рублей не дадут, а в ресторане-то почему?

– А этого методом финансового вознаграждения добиться невозможно. Ну правда! Человек, может, и понимает, что в результате оказываемых услуг у него есть шанс заработать неплохие чаевые. Но плевал он на чаевые! Он себя не на помойке нашел! Понимаете, о чем говорю? Он НЕ хочет помогать, не испытывает соответствующей внутренней потребности. И вот именно наличие этой внутренней потребности – и есть признак наличия психологической культуры. И потому мне кажется, что вся она – в одном этом правиле.

Вот вы – врач, к вам приходит человек, и вам небезразлично, что он страдает. К вам миллион таких больных приходил и еще один миллион придет, но вы ему, данному конкретному человеку, хотите помочь, потому как у вас есть такая возможность, а он – нуждается в этой помощи. Не «должны», не «обязаны», не «привыкли», а хотите… Это психологическая культура. Я не говорю, что так происходит, я говорю, что если это так происходит, то это – психологическая культура во всей ее красе. От врача ждут, разумеется, что он должен хотеть помогать людям. Но понимаете, профессия не может заставить человека чего-либо хотеть. Профессия в лучшем случае должна привить ему чувство ответственности, но не желание. Нельзя по требованию влюбиться, нельзя по требованию захотеть. Человек или хочет, или не хочет. Психологическая культура – когда хочет, сам.

А вот вы обращаетесь к милиционеру. Думаю, он догадывается, что вы это делаете, потому что нуждаетесь в помощи, а вовсе не потому, что у вас такое распрекрасное настроение, чтобы о всяких безделицах с милиционером поболтать. Нет, наверное, он понимает, что у вас проблема, я так думаю. Но как он реагирует?.. «Ну что там у вас еще?!» – такое ощущение, будто он был занят каким-то архиважным делом, а ты его отвлек какой-то ерундой. И это не просто дефект профессионализма, это дефект психологической культуры.

Почему я называю эту культуру «психологической», а не, например, просто «хорошим воспитанием»? Потому что речь идет об эмоциональном участии. Пожилому человеку можно уступить место в транспорте, потому что «так положено» или потому что «не хочется нарываться на скандал», а можно по желанию это сделать – потому что ты смотришь на него и понимаешь, что ему тяжело, что тебе ничего не стоит стоя проехать пару остановок, а для него это работа, причем не из легких. Вот это «по желанию» может только изнутри идти, его нельзя директивным методом вызвать, его даже нельзя привить. Это должно идти изнутри, от ощущения, что рядом живые люди, и одни нуждаются в помощи, а другие могут ее оказать без всяких существенных затрат со своей стороны.